Ольга не собиралась отступать. На следующий же день вызвала к себе Тимофея и сухо поинтересовалась:
-С ним уедешь или с нами останешься? - вездесущий управляющий, который к детям был привязан сильнее, чем к кровной родне, усмехнулся.
-Если разрешите, Ольга Савельевна - с Вами. Не могу мальчиков бросить.
-А как же Сергей Михайлович? - графиня, казалось, постарела на десяток лет за одну ночь, но смотрела ясно и прямо, не замечая как трясутся руки.
-Есть вещи...-Тимофей очень тщательно подбирал слова, исподволь глядя на хозяйку, - которые делать нельзя. Не потому что за совершение будет ощутимое наказание, а потому что жить с ними потом невозможно. Я не знал, Ольга Савельевна, клянусь, до последнего не знал. И не мог помешать.
-Иди, - махнула рукой владелица особняка, - иди. Я верю.
День крутился в привычных делах - Ольга проверяла счета, утверждала меню на неделю, обсудила с новым репетитором младшего сына планы по обучению, выбрала ткань для гардин в южной гостиной и ближе к обеду вышла в ближайшую лавку за какой-то надуманной безделицей. Ей требовалось пройтись и побыть одной. За завтраком графиня с трудом удержала лицо, когда сыновья спросили:
-Папа завтракать не спустится?
-Папе пришлось уехать на несколько недель, - улыбнулась она как можно теплее, - оставил меня за старшую, а вас - за блюстителей порядка.
-Это значит, что порядок мы можем менять? - ехидно ввернул Саша, средний сын, математический гений, уже студент престижной парижской академии.
-Это значит, мой дорогой, что ответственность твоя только возросла, - Оля с удовольствием оглядела долговязую фигуру отпрыска и добавила, - но если сегодня вы, молодой человек, отринете традицию ужина в столовой и перенесете его в сад, я не стану возражать.
-Ура!- выкрикнул младший и лукаво посмотрел на мать, - а Огребские придут?
Произнесенная вслух фамилия лучшей подруги ударила в самое сердце, но графиня вновь сдержалась - она знала как сын привязан к ее крестнице и была решительно настроена сохранить эту дружбу:
-Конечно. Но занятия прежде всего, юноша!
Сейчас она стояла у залитой дождем Сакре-Кер и не понимала как жить дальше. Несколько листков письма, загадочная улыбка молодого человека, который его доставил и дрожащие от испуга губы мужа, буквально раскололи ее жизнь. Еще два дня назад она была счастливой женой сберегшегося в горниле новой власти мужа. Приемной, но любимой матерью троих его детей. Женщиной, чей капитал если и пострадал от прихода большевиков, то несущественно - отец Ольги заблаговременно вывел все активы в ценные бумаги и перевел часть производства за границу. Здесь, во Франции, они купили небольшой особняк рядом с Огребскими, и практически не изменили своего образа жизни. Гражданская война и революция внесли коррективы в круг общения, в разнообразие досуга, но в целом положение ее семья сохранила.
Ольга не была так наивна, как полагал супруг и понимала, что причина, по которой графа выпустили к ней должна была быть очень серьезной. При Временном правительстве он по-прежнему занимался внутренним порядком в городе, знал расположение военных складов, количество провианта, и был фигурой практически незаменимой. Но его выпустили, разрешили вывезти верного управляющего и не тронули счета - это наводило на мысли, конечно, но представить, что муж собственноручно расстрелял друзей Ольга не могла даже в страшном сне. А сон, меж тем, становился все более ужасающей реальностью.