Роман Лазаревич Кармен - человек, который всю свою жизнь связал с киноискусством. В годы Великой Отечественной войны он был фронтовым кинооператором. И с камерой в руках принял участие во многих сражениях, смог отснять материал, показать миру, как сражалась Красная Армия. В том числе он работал и в Сталинграде, где отснял бесценные кадры, в частности, допрос пленённого фельдмаршала Ф.Паулюса сначала в штабе 64-й армии генерала Шумилова, а затем и в штабе Донского фронта. Позднее были опубликованы его воспоминания об этом событии. Их я и привожу ниже.
Дни и ночи земля содрогалась от канонад. Кольцо сжималось с каждым часом. По эту сторону его город был заполнен уже толпами сдавшихся в плен немецких солдат. Они растерянно спрашивали наших бойцов: «Куда следовать?» Бойцы отмахивались – каждый рвался вперед. Пленные сами строились в колонны и брели на сборные пункты, сопровождаемые зачастую всего лишь двумя-тремя конвоирами. Вид у гитлеровцев был ужасный: обмотанные одеялами и платками, голодные, израненные, обмякшие, потерявшие человеческий облик.
А те, что были в кольце, продолжали еще упорное сопротивление. Бой шел за каждый метр улиц, за развалины, подвалы домов. Все чаще появлялись группы гитлеровцев с поднятыми руками, с прикрепленными к палкам белыми тряпками.
Мы с оператором Борисом Шером были свидетелями сдачи в плен генерал-лейтенанта фон Даниэльса. Он сдавался со всем своим штабом, со всеми сохранившимися в живых солдатами своей дивизии. Шел он, глядя себе под ноги, засунув руки в висевшую на груди заячью муфту. Подле него бежал рослый пес – немецкая овчарка. Генерал-лейтенант фон Даниэльс с «огнем и мечом» прошел со своими войсками по Украине. На этот раз, переходя замерзшее русло реки Царицы, отмерял последние свои шаги во второй Второй мировой войне.
Напряженный бой шел около вокзала. На водокачке засели немецкие автоматчики. Они яростно отстреливались. Наши бойцы выкатили 45-миллиметровую пушечку на прямую наводку и, прицеливаясь сквозь ствол, начали вгонять снаряды методично в каждое окно водокачки. Мы с Борисом Шером снимали этот эпизод.
И вдруг наступила тишина. В горячке съемок мы сразу даже не заметили, как стал тише, а потом и совсем прекратился неистовый гром орудий. Тишина казалась какой-то неправдоподобной. Что произошло?
И до моего сознания наконец дошло: сражение за Сталинград окончено. Молнией мысль – а Паулюс? Может быть, уже сдался. Немедленно в штаб армии!
На пустыре, утыканном дымящимися трубами печурок, с огромным трудом отыскали мы с Шером землянку штаба армии. Вопросов задавать не пришлось – полковник передал мне телефонограмму из штаба фронта, подписанную Малининым: «Немедленно прибыть в расположение 64-й армии генерала Шумилова; там будет сдаваться в плен Паулюс».
Через минуту мы уже мчались по разрушенному городу, ориентируясь по карте. Столкнулись с колонной машин. Впереди – огромный стального цвета «хорьх». Я понял: в той машине – Паулюс. Обогнав колонну, мчимся дальше.
У домика, в котором размещался штаб 64-й армии, я выскочил из машины и приготовил камеру. Стальной «хорьх» остановился, я начал съемку. Из машины вышел Паулюс. Вслед за ним – его адъютант полковник Адам и начальник штаба генерал-лейтенант Шмидт. Переминаясь с ноги на ногу, Паулюс вопросительно взглянул на сопровождавшего его советского офицера; тот указал деревянный домик. Паулюс направился к крыльцу.
«Не застрелился...» – подумал я, снимая шедшего усталой походкой Паулюса. На нем – свисавшая мешком до пят мятая шинель. И сам он, сутулый, со страдальческим выражением на изможденном лице, выглядел каким-то мятым. '
Следующие кадры были сняты мной и Шером в комнате штаба армии. На наше операторское счастье, она была залита солнцем. За столом сидел генерал Шумилов, перешагнув порог, Паулюс по-военному вытянулся, выкинул руку в гитлеровском приветствии. Шумилов указал ему на стул.
— Господин генерал-полковник, – заявил Шумилов, – вы пленены шестьдесят четвертой армией, которая сражалась с вами от Дона до Сталинграда. Командование пленившей вас армии гарантирует вам воинскую честь, мундир и ордена.
Паулюс склонил голову, выслушивая переводчика, и, когда тот кончил, кивнул головой. Шумилов продолжал:
— Можете ли вы предъявить нам документ, удостоверяющий, что вы являетесь командующим шестой германской армией генерал-полковником Паулюсом?
— Я могу предъявить мою «золдатенбух»,—сказал Паулюс и, нервно расстегивая мундир, достал свой документ положил его на стол перед советским генералом. Шумилов внимательно изучил документ и вернул его Паулюсу. Паулюс попросил у генерала Шумилова разрешение на «важное заявление» и сказал:
— Сегодня ночью, господин генерал, я получил по радио от моего фюрера сообщение, что я произведен в чин генерал-фельдмаршала.
Шумилов довольно улыбнулся: еще бы – одно дело взять в плен генерала, другое – фельдмаршала.
Продолжение следует...