Раннее утро… 8 марта. Будильник зазвенел, но, даже не успев как следует разыграться, умолк под натиском моего пальца. Одевшись, тихо прикрыв входную дверь, я направился к рынку. Начало светать. Погода была вовсе не весенняя. Ледяной ветер так и норовил забраться под куртку, я поднял воротник. Еще за неделю до этого я решил, что никаких роз, только весенние цветы… Праздник же весенний. У входа в рынок стояла огромная корзина с яркими весенними цветами. Это были мимозы.
— А кто продавец? — спросил я, пряча руки в карманы.
— Сынок, подожди. Она отошла ненадолго, сейчас вернется, — ответила женщина, торговавшая по соседству пирожками.
Я стал в сторонке, закурил и представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена. Напротив меня стоял старик. Сейчас я не могу сказать, что именно, но что-то привлекло меня в его облике. Старый плащ, весь заштопанный был чистым. Брюки такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки начищены до зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок был перевязан проволокой. Было очевидно, что подошва на нем просто отвалилась. Из-под плаща была видна старая рубашка, но и она была чистой и выглаженной. Лицо его было обычным лицом старого человека, вот только во взгляде чувствовалось что-то непреклонное и гордое.
Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть небритым в такой день. Его трусило от холода, руки были синего цвета, но она стоял на ветру и ждал. Комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а продавщицы всё не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и старостью человек. И еще я явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения, находясь за чертой бедности. К корзине подошла продавщица. Дед робким шагом двинулся к ней. Я тоже двинулся вперёд. Дед подошел к продавщице, я остался чуть позади него.
— Хозяюшка, милая, а сколько стоит одна веточка Мимозы? — дрожащими от холода губами спросил дед.
— Так, а ну вали отсюда, алкаш! Попрошайничать надумал, давай вали, а то… — прорычала продавщица на деда.
— Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку… сколько она стоит? — тихо спросил дед.
Я стоял позади него и чуть сбоку. Я увидел, как у деда в глазах стояли слезы…
— Одна, да буду с тобой возиться, алкашня, давай вали отсюда, — рыкнула продавщица.
— Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, — так же тихо сказал дед.
— Ладно, для тебя, алкаш, 50 рублей ветка, — с какой-то ухмылкой сказала продавщица.
Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало три железные монеты по 10 рублей.
— Хозяюшка, у меня есть 30 рублей. Может, найдешь для меня веточку на 30 рублей? — ещё тише попросил дед.
Я видел его глаза. До той минуты я никогда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины.
Дед трусился от холода как лист бумаги на ветру.
— На 30 тебе найти, алкаш, ха-ха-ха, сейчас я тебе найду.
Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась…
— На, держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари, ха-ха-ха, — дико захохотала торговка.
В синей от холода руке деда я увидел сломанную ветку мимозы.
Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась пополам и цветы смотрели в землю… На руку деда упала слеза… Он стоял, держал в руке поломанный цветок и плакал.
— Слышишь, ты, что же ты делаешь? — начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия.
Видимо, в моих глазах было что-то такое, что торговка как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как мышь на удава и молчала.
— Дед, а ну подожди, — сказал я, взяв деда за руку.
— Сколько стоит твое ведро? — прошипел я.
— Э… а… ну… я не знаю, — промямлила продавщица.
— В последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро?
— Наверное, тысяча рублей, — ответила она.
Все это время дед непонимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул ей под ноги купюру, вытащил цветы и протянул их деду.
— На, отец, бери и иди поздравляй свою жену, — сказал я.
Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал…
Дед мотал головой в знак отказа и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку.
— Хорошо, отец, пошли вместе, сказал я и взял деда под руку.
Я нёс цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча.
По дороге я потянул деда в гастроном, купил торт и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что я не купил цветов для своих.
— Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграет роли эта тысяча, а тебе с поломанной веткой идти к жене негоже, сегодня же 8 Марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней, поздравляй.
У деда хлынули слезы… Они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы. Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слезы стояли в глазах. Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся и, вытирая глаза, направился в сторону.
— Мы… мы… 45 лет вместе… она заболела… я не мог её оставить сегодня без подарка, — тихо сказал дед. — Спасибо тебе…
Я бежал, даже не понимая куда бегу. Слезы текли из моих глаз…
(Не помню, сколько лет этой истории, не могу знать, кто её автор, но хотел поделиться ею с вами)