Разбираемся в символике «Соляриса» Андрея Тарковского. В предыдущих частях (1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10 и 11) мы подошли к моменту, когда Крис установил контакт со второй копией Хари и представил её учёным
1. Как с картины
После того, как Крис произносит, что виноват даже перед Сарториусом, то есть начинается его покаяние, обстановка на станции и, в частности, в его каюте начинает необъяснимо меняться. В фильме появляется всё больше отсылок к классическому искусству. Например, кто-то из зрителей заметил, что Хари выглядит похожей на героиню «Женского портрета в профиль», или «Портрета юной невесты» (по-итальянски La bella principessa, «Прекрасная принцесса»), загадочную картину, которую многие приписывают Леонардо да Винчи.
Подобных отсылок в фильме, особенно ближе к финалу, бесчисленное множество.
2. Троица
Неизвестно откуда в каюте Криса возникает икона Андрея Рублёва «Троица».
Её появление многозначительно. Сюжет, запечатлённый на ней, описывает ветхозаветную историю, когда к пожилым Аврааму и Сарре приходит сам Бог в виде трёх гостей и обещает, что престарелые супруги скоро станут родителями, а от их потомков произойдёт народ, который будет сохранять веру в единого Бога. Это сюжет встречи человека с Богом (что и произошло с Крисом на орбите Соляриса). Кроме того, сюжет развивает важный для фильма мотив отцовства.
К Крису возвращается память (без которой человек не может быть до конца собой: мы – то, что мы помним), он размышляет о событиях, о которых годами предпочитал не думать, восстанавливает связи с самим собой. Возвращается у него и связь с культурой прошлого, к которой он раньше был равнодушен. Теперь икона начинает для него значит что-то очень важное. В свою очередь, режиссёр обращается к собственной памяти и добавляет в свой новый фильм перекличку с предыдущим – «Андреем Рублёвым».
3. «Прости»
Среди ночи является Снаут и предлагает Крису обсудить дальнейшие научные перспективы исследования Соляриса. Крис идёт с ним, но на полпути бежит обратно в каюту, убеждается, что с Хари всё в порядке, целует её и просит прощения.
При первом просмотре фильма зрителю может показаться поведение Криса необъяснимым. Только зная весь сюжет, можно понять, что все часы перед этим он вспоминал о своей давней вине, равнодушии, с которым когда-то оставил жену, после чего она покончила с собой. Он явно просил прощения у Бога перед иконой.
Теперь он становится другим человеком, и больше не может оставить её ни на минуту.
4. Кино в кино-2
После этого Крис и Хари садятся смотреть привезённые с Земли плёнки с домашними киносъёмки.
С их помощью теперь и Хари обретает память (пусть и заимствованную) и всё больше становится человеком.
Мы не в первый раз видим, как герои фильма смотрят фильм (конференция учёных, обращение Гибаряна), но только в этот, единственный, раз кадры этого вставного фильма цветные. Процитируем здесь наше рассуждение из 4-й части наших разборов:
Можно заметить, что некоторые архивные съёмки в фильме цветные (о детстве), а некоторые – чёрно-белые (об учёных). Этим может подчёркиваться непосредственность мировосприятия ребёнка, его открытость переживанию жизни, в то время, как учёные, которые любят всё анализировать, в силу своей излишней рациональности теряют цветное видение.
Буквально первый образ этих съёмок – костёр. О том, что в мире фильма огонь всегда связан с памятью, нам уже доводилось говорить. В кадре появляются отец и мать. Ребёнок (скорее всего, маленький Крис) бежит за отцом и падает, не догнав (как знак его отпадения от родственных связей в будущем)... Проходит время... И вместо матери, словно замещая её, в кадре появляется очень похожая на неё Хари.
Проходя перед зрителем под музыку Баха, образы вызывают, наверное, у любого зрителя чувство ностальгии (давшее название итоговому фильму режиссёра).
В следующей части порассуждаем о трудностях постепенного дальнейшего очеловечивания Хари.
Читайте также другие части:
– Часть 1. О вырезанных титрах, музыке и первых кадрах
– Часть 2. Сад, лошадь и невымытые руки
– Часть 3. О дожде, обстановке в доме и недоеденных яблоках
– Часть 4. О фильме в фильме и гигантском ребёнке
– Часть 7. Об одиночестве и развязанных шнурках
– Часть 8. О станции и её обитателях