До передачи Заказчику Поставщик должен после капремонта проверить вертолет в работе и в день первого вылета в Контрольной башне аэропорта штата Гоа (Индия) собралось все командование базы с Флаг-офицером во главе. Еще бы, морские вертолётчики ждали наших специалистов 5 потерянных для военно-технического сотрудничества перестроечных лет.
Контрольная башня напоминала трехэтажный гриб. В его ножке устроилась винтовая лестница, но морская авиация по ней не бегала. Срочная информация помещалась в цилиндрик на веревочке и подтягивалась вверх или сбрасывалась вниз, в зависимости от вектора информационного потока. Витринные стекла обеспечивали круговой обзор, светились экраны локаторов и золото погон флотского начальства. Парадные белые мундиры плотно обступили дежурного диспетчера. На подхвате стоял русский Переводчик — вдруг языковый барьер помешает связи с «Тестер 1» — такой выбрали позывной для вертушки. Погоды стояли отличные — видимость миллион на миллион. Наблюдали загрузку экипажа-командира воздушного корабля Саши (левое кресло по ходу) и помощника — Штурманец (правое кресло), аттестованного для международных полетов, англоговорящего. Отношение к нему было неуважительным, поскольку прилетел вместе с остальными и все это время сборки вертолётов бил баклуши, получая командировочные. Даже на работу с технарями-специалистами не ездил.
Первый полет подводит итог капремонту — полетит или упадет. Цена ему — жизнь экипажа плюс около двух млн. долларов США. Штурманец запросил разрешение на взлет английским языком и «Тестер 1» пошел вверх, в выгоревшее индийское небо. Автор ( Переводчик) раньше взлет КА 28 не наблюдал и был очарован балетной легкостью. Набрав, согласно полетному заданию 300 м высоты, вертолет пошел в заданный квадрат. Общепринятые правила пробных полетов предусматривают «коробочку» над аэродромом, но индийцы перестраховались и дали квадрат подальше. Вертолет пошел по маршруту и… пропал с экрана радара, а также из поля зрения. Болтовня в башне стихла, напряжение возросло. Население башни хорошо представляло суть такой «пропажи». Вертолет просто ушел за красно-коричневую сопку, все видели это, но психология страха затмила очевидное. Флотская девушка — диспетчер вопросила «Тестер 1» Where are you? - Ты где? Поскольку на запрос по-английски тестируемый не отвечал, девушка сунула микрофон Переводчику. Повтор вопросов на русском языке только повысил напряжение в зале, т.е. -башне. Связь была включена на громкую, ответ услышали все! — Ай гоу хом! Минуту-другую в башне было тихо, потом кто-то спросил по-английски: — Он, что, домой полетел? И грянул гром. Башня тряслась от хохота! Индусы обнимались и ликовали. Все они выросли на технике советского производства, другой не знали. Если бы «Тестер 1» не сработал, Индия могла бы перейти на закупку американского авиационного вооружения. Не имеющий аналогов по характеристикам вертолет не нужен, если не летает. Аналогично ненужными стали бы специалисты по такому вертолету. Тут на экране локатора и на фоне неба появились признаки приближающегося вертолета и все начали показывать пальцами: «Вот он!» Это было всеобщее ликование. Только наши технари, наверное, опечалились -- со сдачей вертолётов заканчивалась командировка, а значит и командировочные в валюте. Рублёвую зарплату в России того времени было принято задерживать. Или вообще не платить.
Переводчик слетел вниз по винтовой лестнице, прыгнул в закрепленный за группой автобус-кабриолет (без крыши, 18 век. В Гоа был еще более древний предмет -- действующий дорожный указатель -вырезанная из доски рука с указательным пальцем, подобие портативного шлагбаума, управлялась веревками), пересек взлетную полосу и подлетел к совершившему посадку Тестеру 1 c вопросом "?"
Летчик Саша сдвинул дверь кабины и сообщил, что он слышал вопли в
эфире и даже предложил Штурманцу ответить, пригладив кулаком по спине, но тот сидел молча, как и сейчас… Ступор…
Тут набежали поздравители-технари, офицеры и матросы ВМФ. Радость была неподдельной. Больше, чем забитый гол, это как всех на целый месяц в Гоа "All inclusive", даже алкоголь! О Штурманце вспомнили только вечером в гостинице, когда прозвучал тост «За тех, кого с нами нет». Хотя имели ввиду вовсе не его, но мужской трёп причудлив. То, что ему летать нельзя, было очевидно.