Сергей Александрович –
великий русский поэт,
по моему
скромному мнению,
второй после
Пушкина
Александра Сергеевича.
Кто третий?
Кокетливо
опущу глазки
долу
и скажу,
порхая ресницами
(они у меня
для этого
достаточно длинные),
что не зря
назвали меня
Александром Сергеевичем.
Как оказался
Есенин
в моей поэме?
Что он делает
в этом поезде?
Что забыл он
на Серпуховско-
Тимирязевской
ветке метро
имени
Владимира Ильича
Ленина?
Представьте себе
Безрукова
Сергея Витальевича.
Как он надувает щеки,
глаза навыкате,
дрожит,
будто работает
дрелью.
Прочувствуйте,
как рождается
звук
в глубине
Безрукова.
Кажется,
он сейчас скажет
«ОМ!»
и родит Вселенную.
Но он кричит:
«Гой ты, Русь,
моя родная!»
Вспомнили?
Нет?
Надо было лучше
учиться в школе.
Это стихотворение
заканчивается словами:
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
Желание поэта
было исполнено.
Он спасся
от НКВД,
как Иисус
спасся
от римского правосудия.
Умер.
Святая рать
прислушивается
к тому,
о чем ее просят.
Вы же не сомневаетесь:
все, что написано в Библии,
правда?
Он попросил,
ему дали.
Вернее сказать,
наверное, будет:
«Воздали».
Я представляю себе
небесную канцелярию.
В ней ангелы
в серых костюмах
с прорезями для крыльев
сидят за одинаковыми столами.
На столах –
старомодные телефоны с дисками.
Телефоны звонят:
так тут принимают молитвы.
Молчат в ответ ангелы,
потому что не могут ответить.
У них нет ртов.
Зачем они им?
Чтобы славить Господа?
Да бросьте, зачем ему это?
Проделана отличная работа,
законы природы
прекрасно продуманы,
а когда работа хорошая,
это и так понятно.
Так зачем, по-вашему, рты ангелам?
Чтобы есть?
Но чем больше ешь,
тем скорее толстеешь.
А вы когда-нибудь видели
толстого взрослого ангела?
Вот и я не видел.
А в младенчестве все мы
весьма обширны в талии.
И вот сидит себе
такой ангел
в небесном колл-центре.
Раздается звонок:
мол, Есенин,
великий русский поэт,
второй после Пушкина,
по скромному мнению
Александра Сергеича.
Говорит: не надо, мол, рая.
Дайте мне родину.
Так и пишет
небесный чиновник,
склонив голову набок,
прижимая к плечу
трубку ухом:
«Есенину – не надо рая.
Оставить в России».
И далее
по всей форме:
такой-то такой-то,
дата, подпись и расшифровка.
С датами сложно,
потому что на небе вечность,
но об этом
как-нибудь позже,
если найдется место.
Крылатый чиновник
поворачивается на стуле
и кладет записку
в ящичек картотеки.
Дело сделано.
Баста!
Черт,
уберите отсюда
этого рэпера,
пусть катается
на карусели Сансары.
Проходит время,
другой ангел,
как две капли воды
похожий на первого,
в таком же сером костюме
с крыльями за спиной,
принимает очередной звонок
от Сергея Есенина.
«Только знаешь,
пошли их на х*р», -
гремит поэт в трубку. –
Не умру я, мой друг,
никогда».
Крик в трубке
такой громкий,
что соседний
крылатый чиновник
поворачивается к коллеге
и смотрит недоуменно,
отвлекаясь
от своего разговора.
Очень жаль,
но это был звонок
от тебя,
он тебя не услышал.
Как такое возможно?
Просто время
в небесной канцелярии
идет иначе.
Первый ангел,
тот, что слушает Есенина,
показывает соседу
(твоему ангелу)
средний палец.
Сказано было послать,
вот он посылает –
тебя
вслед за твоим ангелом.
А сам записывает:
«Есенина
сделать бессмертным»
и бросает записочку в шкафчик.
Вот как вышло,
что среди нас
до сих пор бродит
Сергей Есенин.
Если увидите его
в толпе,
блондинистого,
почти белесого,
не сомневайтесь,
подойдите к нему
и спросите:
«Ах, Сережа,
отчего так в России
березы шумят?»
Если подхватит
и подпоет:
«Отчего белоствольные
все понимают?» -
бегите:
Безруков.
Настоящий Есенин
посмотрит пронзительно,
скажет:
«Троицыно утро».
Все, кто умер,
а потом вернулся,
малость
неразговорчивы.
Вы видели Лазаря?
Ходил мрачнее тучи,
молчал,
будто воды в рот набрал,
хмурился так,
что образовалась складка.
Умер смурной.
Воскресший поэт
напоминает теперь
робота-Пушкина,
прорывную
инновацию
Сколково.
Представьте себе:
робот,
похожий на резинового Пушкина,
отдаленно напоминающий
джинна из Аладдина
(нет ножек),
читает невозможным голосом
стихи Пушкина
и пахнет резиной
(разумеется,
он же резиновый!).
Каких успехов
достигла наука
в XXI веке!
Страшно подумать!
Дух захватывает,
будто стоишь у края бездны.
И снизу дно,
и сверху дно
карамазовское.
Возможно,
это бездны коррупции,
но об этом
где-нибудь
в другом месте.
Вот так и наш Есенин.
Нет, он не робот,
он просто воскресший,
и оттого немного задумчивый.
Растормошишь его,
начнет сыпать
цитатами
из самого себя.
Любой за такое
подвергся бы порицанию,
но только не он.
Потому что стихи хорошие.
Давайте попробуем?
Поговорим с ним,
как будто он Сири.
Ну или Алиса,
поддержим
отечественного производителя.
– Есенин, привет!
– Привет тебе, привет!
– Привет, Есенин,
какая погода
в Ростове-на-Дону?
– Ах, метель такая,
просто черт возьми!
Забивает крышу
белыми гвоздьми.
– Есенин,
расскажи мне историю!
– Я помню жуткий
снежный день.
Его я видел
мутным взглядом.
Железная витала тень
над омраченным Петроградом.
– Есенин, кто ты?
– Я последний поэт деревни.
– Есенин, в чем смысл жизни?
– Жизнь –
обман с чарующей тоскою.
– Есенин, ты меня любишь?
– Кто любил,
уж тот любить не может,
кто сгорел,
того не подожжешь.
– Есенин, как ты выглядишь?
– Блондинистый, почти белесый.
– Есенин, я тебе нравлюсь?
– Я красивых таких не видел.
– Я люблю тебя, Есенин.
– Глупое сердце, не бейся!
Все мы обмануты счастьем.
– Есенин,
ты веришь в бога?
– Господи, я верую!..
За горой нехоженой,
в синеве долин,
снова мне, о боже мой,
предстает твой сын.
По тебе молюся я
Из мужичьих мест;
из прозревшей Руссии
он несет свой крест.
Если рядом
случится Исус,
он подойдет к Есенину
и даст ему пять.
Вот как сейчас:
все же
в одном вагоне мчим.
Мы бы продолжили
донимать поэта вопросами,
но вы уже сами догадались,
что путь наш
прервался
трагически.
Что тут скажешь?
До свиданья, друг мой,
без руки и слова,
не грусти
и не печаль бровей, -
в этой жизни
умирать не ново,
но и жить, конечно,
не новей.