В конце января этого года Верховный суд (ВС) рассмотрел вопрос о квалификации требования кредитора, вытекающего из субсидиарной ответственности в деле о банкротстве, в качестве текущего или реестрового. В своем определении он изложил ряд важных и интересных выводов, которые защищают интересы, в первую очередь, реестровых кредиторов.
Фабула дела и суть спора
В ноябре 2015: возбуждено дело о банкротстве в отношении физлица (далее — должник 1, дело №А40-208525/15).
В марте 2016: введена процедура реструктуризации долгов должника 1.
В июле 2016: возбуждено дело о банкротстве общества (далее — должник 2, дело № А65-15846/2016).
В сентябре 2016: в отношении должника 1 введена процедура реализации имущества (№А40-208525/15), а в отношении должника 2 введена процедура наблюдения (дело № А65-15846/2016).
В декабре 2016: должник 2 признан банкротом и введено конкурсное производство.
С июня 2015 по январь 2017: физлицо (должник 1) являлся руководителем общества (должника 2).
В апреле 2018: должник 1 как контролирующее лицо был привлечен к субсидиарной ответственности за неисполнение обязанности по передаче конкурсному управляющему (КУ) документации должника (в конкурсную массу должника 2 взыскано более 330 млн. рублей).
В октябре 2018: произведена процессуальная замена на стороне взыскателя (должник 2 уступил Банку право требования 330 млн. рублей с должника 1).
В декабре 2018: Банк в деле о банкротстве должника 1 предъявил требование о включении в реестр задолженности по договору уступки, а затем ходатайствовал о прекращении производства, поскольку посчитал требование текущим, а не реестровым.
В марте 2019: суд первой инстанции удовлетворил ходатайство Банка и своим определением прекратил производство по заявленному им требованию.
Финансовый управляющий (ФУ) и кредиторы должника 1 не согласились с выводами о текущем характере заявленных Банком требований и обжаловали Определение суда первой инстанции.
Позиции судов
Суды трех инстанций поддержали позицию Банка и признали требование текущим, а не реестровым. Принимая решение, суды исходили из следующего:
- Заявленные требования являются текущими и не подлежат включению в реестр, поскольку само правонарушение, то есть не передача необходимых документов КУ, допущено в период после возбуждения дела о банкротстве должника 1.
- По своей природе обязательство, вытекающее из субсидиарной ответственности, является гражданско-правовой ответственностью, а не долговым обязательством должника и значение имеет только дата его возникновения (то есть момент, когда документы не были переданы).
Не добившись желаемого результата во всех трех инстанциях, несколько кредиторов и ФУ направили кассационную жалобу в Верховный Суд (ВС).
Позиция ВС
ВС отменил обжалуемые судебные акты и направил спор на новое рассмотрение. Рассматривая спор между сторонами, ВС пришел к следующим важным выводам:
- Для правовой квалификации обязательства, вытекающего из субсидиарной ответственности в банкротстве, имеет значение момент причинения вреда кредиторам, который определяется по правилам ГК РФ, но с учетом специальных норм, установленных Законом о банкротстве (ЗоБ).
- В данном случае правонарушение выразилось не в том, что руководитель не передал документы КУ, а в его противоправных действиях (бездействиях), которые привели к банкротству и невозможности погашения требований кредиторов.
Данный вывод вытекает из п. 2 ст. 61.11 ЗоБ, в котором установлена презумпция:
«предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица при наличии хотя бы одного из следующих обстоятельств», в т.ч. отсутствие бухгалтерских и прочих обязательных документов должника.
Однако нужно различать момент наступления обстоятельств презумпции и момент правонарушения.
Смысл этой презумпции в том, что руководитель (или контролирующее лицо), допустив состояние невозможности полного погашения требований, может сокрыть следы и документы, чтобы избежать собственной ответственности. И если руководитель не передает документы, то подразумевается, что его деяния привели к невозможности полного погашения требований.
3. Вопреки выводам нижестоящих судов, определяющее значение для квалификации имеет вовсе не момент неисполнения обязанности по передаче документов, а момент совершения действий, которые довели должника до банкротства и невозможности погашения обязательств, например, когда был нарушен срок выплаты кредита одному из кредиторов или др. обстоятельства.
Источник
Определение ВС РФ от 30.01.2020 № 305-ЭС18-14622(4,5,6) по делу №А40-208525/15.