Не всё в нашем мире является тем, чем кажется. Я вам больше скажу: не всё кажется тем, чем должно казаться.
Кажется, например, что Волга впадает в Каспийское море. А начнёшь вникать, так очень может быть, что не Волга, а Кама. Какая из этих рек главная, а какая приток – вопрос спорный. А есть ещё мнение, что в Каспий впадает не Волга и не Кама, а Чусовая…
Кажется, что наша планета имеет форму шара. А вот и нет! Земля имеет неповторимую форму Земли – геоид. Жаль, что глобус в виде геоида не сделаешь…
Ещё всем со школьных времён даже не кажется, а известно, что княгиня Ольга сожгла Искоростень с помощью голубей и воробьёв, к лапкам которых привязали зажжённую паклю с серой. Пернатые полетели в свои городские гнёзда – ну, и полыхнуло.
А вот кажется многим, что это просто красивая страшная сказка. Те, кто вдумчиво разбирался в этой истории, знают, что схожий сюжет о птицах и пожаре можно найти в скандинавских преданиях. И что немецкий учёный XVIII века Август Людвиг Шлёцер вроде бы пытался экспериментально проверить достоверность летописного рассказа, но добился лишь мгновенной гибели подопытных птичек. На самом-то деле от огня птахи чувствуют страх и боль, начинают метаться и сгорают, бедные, раньше, чем вообще соберутся куда-то лететь. В общем, эти сказки – они такие сказки!
Немудрено, что в истинность этого эпизода «Повести временных лет» верят лишь редкие энтузиасты. А те, кто не верит, сочиняют свои версии. По мнению реалистов, за птиц в темноте легко было принять горящие стрелы, которыми русичи засыпали город. Фантазёры винят в пожаре «греческий огонь»: дескать, князь Игорь при разгроме своего флота византийцами ухитрился затрофеить парочку вражеских огнемётов, вот Ольга их теперь и применила. Ходят бредни о метеоритном потоке, шарахнувшем по Искоростеню, и даже о рухнувшей на головы древлян летающей тарелке…
Я, признаться, тоже считал этот рассказ Нестора выдумкой, пока не перечитал его повнимательнее. А когда перечитал, понял, что он, как ни странно, может быть правдой.
Давайте посмотрим вместе. Ольга всё лето сидит под стенами Искоростеня, а тот не сдаётся. У горожан просто нет выбора: «Знали, что, убив князя, не на что им надеяться». А вот то, что княгиня три месяца «не могла взять город», весьма сомнительно. Думаю, вернее будет сказать «не спешила». Обычный вариант: забрались на стены и покрошили защитников мечами – для Ольги был слишком простым. Мы ведь помним, какие замысловатые формы принимала её месть до этих пор. Вот и для Искоростеня следовало придумать что-то изощрённое, такое, что люди будут с трепетом вспоминать веками. И она придумала (или вспомнила сагу викингов, которую, вероятно, знала с детства).
Начались переговоры. Ольга уговаривала открыть ворота – мол, все прочие древляне покорились и спокойно «возделывают свои нивы и земли». Жители Искоростеня не верили в её доброту: «Ты хочешь мстить за мужа своего». Ольга лицемерно уверяла, что давно намстилась: «Больше уже не хочу мстить, – хочу только взять с вас небольшую дань и, заключив с вами мир, уйду прочь».
И они поверили. В городе начинался голод, и им очень хотелось поверить. К тому же дань княгиня запросила чисто символическую: по три голубя и по три воробья с каждого двора. Которых искоростенцы быстро наловили и отдали Ольгиным дружинникам в надежде спасти свои жизни. Наивные древляне...
Теперь о технической, так сказать, стороне дела.
Голуби и воробьи – птицы достаточно крупные для того, чтобы нести на лапках какой-нибудь пустячный груз. (Длина тела у домового воробья, если кто-то не знает, достигает 18 см.)
Разумеется, если бы на них навесили горящую паклю с серой, из этой затеи и впрямь не могло выйти ничего путного. Но кто говорит о пакле? Только не Нестор! Не знаю, откуда взялась эта пресловутая пакля. «Повесть» сообщает нечто совершенно иное: к пернатым цепляли трут (чѣръ), «завертывая его в небольшие платочки и прикрепляя ниткой».
Такая подробность придаёт «сказке» вполне реальные черты. Трут – это сухой, например, гриб трутовик, мох, обугленная тряпка и т.п., которые поджигают огнивом. (Кстати, сравните «чѣръ» и «чёрт» – обожжённый, чёрный на языке наших предков.) Фокус в том, что трут не горит, а тлеет, и может тлеть долго, пока не попадёт на годную растопку, – а тогда уж полыхнёт, как надо!
Что, вероятно, и произошло. Тлеющий трут не помешал голубям вернуться в голубятни, воробьям – в их гнёзда под стрехами домов, где горючих материалов было в достатке. Особенно в гнёздах: воробьи их вьют из сухих травинок, соломы, пуха – всё это вспыхивает, как порох.
Задымилось в одном месте, другом, в десяти, сотне мест… И пошло гулять пламя – страх и ужас деревянных городов, – пожирая «где клети, где сараи и сеновалы, и не было двора, где бы не горело».
Тушить такой пожар – не в человеческих силах. Древляне кинулись бежать из Искоростеня, ставшего огненной ловушкой. «И приказала Ольга воинам своим хватать их, – безэмоционально сообщил летописец. – А как взяла город и сожгла его, городских же старейшин забрала в плен, а прочих людей убила, а иных отдала в рабство мужам своим, а остальных оставила платить дань».
…Месть свершилась. Можно было возвращаться домой.
Автор не считает своё мнение единственно верным и никому его не навязывает.
Автор не выпрашивает лайки, но будет им рад.
