Одно из самых известных утверждений украинской пропаганды - аккуратные «хатынки» под вишнями, утопающие в цветах, чистоплотные хозяйки, регулярно белящие стены и их антипод - грязные, загаженные русские избы, полные пьяных баб и мужиков. С 1991 года подобные истории на Украине бешеными тиражами печатались в бывшей партийной прессе, транслировались в радио и телеэфире, звучали буквально из каждого утюга. Естественно они прочно вошли в сознание «пересичного» обывателя, в мозги нынешней украинской молодёжи.
Молодым человеком мне, уроженцу цветущей советской Украины, пришлось много ездить по СССР, жить и работать на Тюменском Севере, и когда после распада страны я слышал этот тезис от вчера ещё совершенно нормальных, вменяемых людей, брала оторопь. Не спорю: почерневшие северные избы из двухсотлетней лиственницы внешне смотрятся не очень, но по качеству они ничем не уступают швейцарским шале. Пусть русские хозяйки не белят стены, но зато ошпаривают кипятком и скоблят добела столешницы и моют горячей водой с содой полы. Поэтому на рассказы моих соседей, коллег по работе, знакомых и даже друзей детства про «биленькы хатынкы» я часто невинно спрашивал, чем же вы так гордитесь, тем, что ваши предки поколениями жили в хатках из самана, а проще говоря, из соломы и коровьего дерьма, и только сверху для вида помазанными белым?
Этот простой силлогизм действовал на людей ошеломляюще, но по-разному. Многие ещё вчера сельские жители подумав, соглашались, а вот большинство представителей так называемой украинской интеллигенции буквально выходили из себя. Так, от одной из дам я даже выслушал целую лекцию о стерильности коровьего навоза, и его особых бактерицидных свойствах. Я тут же поддакнул даме, сообщил, что бактерициден не только навоз, но и коровья моча, вот и племена масаев на севере Танзании стерилизуют ею свою посуду из местных тыкв. А ведь и масаи могли бы объявить европейцев, не использующих коровью мочу для мытья посуды, стоящими на низших ступеньках развития.
Естественно, дело не в хатынках и избах, а в откровенно расистской теории превосходства так называемой «украинской нации» над другими народами, в частности над нами, русскими. Население некогда цветущей республики Союза, читавшее множество книг, имевшее фундаментальное образование за годы независимости всё больше и больше деградировало в своём развитии, стало в массе своей невежественными хуторскими «рагулями». Это касается не только грузчиков или рыночных торговцев, но и большого слоя «украинской интеллигенции», даже вузовских профессоров. При этом свидомые «рагули» очень «пышаются» своим как бы европейским превосходством. Отсюда - и объявление русских не русскими, а смесью бурятов, мордвы и удмуртов, как будто бы буряты или удмурты чем-то хуже так называемых «украинцев». Главное убедить себя, - это мы потомки великих и гордых древних «укров», древняя европейская нация, строившая в незапамятные времена города, величественные храмы и даже пирамиды, а вы русские, потомки угров и бурят, всегда жили в шалашах на болотах. И даже имя Русь вы украли у нас, украинцев, ведь вот основатель всех украинских идей Михаил Грушевский озаглавил свой десятитомный труд «История Украины-Руси» не просто так. Показательно, что среди «пышающихся» своей украинскостью очень много не славян. Посмотрите на руководство, элиту нынешней Украины – армяне, грузины, евреи (назовем их жидобандеровцами, как они сами называют себя), поляки и другие. Какое отношение эти люди имеют к истории нашего Отечества? Вопрос конечно риторический.
Надо сказать, что искажение истории Руси началось не сейчас, не в 1991 году, эти процессы были запущены ещё в XIX столетии. Возьмем, например, выдержку из «Летописи и описания города Киева» издания 1858 года малороссийского историка и фольклориста Николая Закревского (1805 — 1871):
«Поляне, одно из многочисленных племен Славянских, поселились на равнинах и горах, сопровождающих правый берег Днепра, и дали начало Киеву. Они управлялись обычаями отцев своих, уважали женский пол; имея кроткий нрав, для большей безопасности, жили обществами, и стояли на большей степени образования, чем Радимичи, Вятичи, Северяне и другия племена Славян».
Правда, знакомо? Цивилизованные и образованные поляне (видимо закончившие европейские университеты) в начале первых столетий нашей эры «шануя батьків» и «уважая женский пол» расселились по берегам Днепра и построили Киев. А другие племена: Радимичи, Вятичи, Северяне, не говоря о разных уграх, ещё не были людьми. Они стояли на низших ступеньках развития и всё ещё питались сырым мясом. В XIX столетии, во времена Закревского теория про древних «укров», строителей египетских пирамид, ещё не была придумана. Её в умах формирующегося племени малороссийских национал-радикалов успешно заменяли пресловутые поляне.
Так вот, вернемся к теме уровня культуры и образования этих южных славян. Откроем том первый «Полного собрания русских летописей» издания 1846 года и прочитаем так называемый «Временник Нестора», известное повествование о начале Руси Нестора-летописца, к его описанию деяний апостола Андрея Первозванного:
«…постави крест, и помолився Богу, и сълез с горы сея, идеже послеже бысть Киев, и поиде по Днепру горе. И приде в Словени, идеже ныне Новъгород; и виде ту люди сущая, како есть обычаи им, и како ся мыють, хвощются, и удивися им. Иде в Варяги и приде в Рим, исповеда, елико научи и елико виде, и рече им: «дивно видех Словеньскую землю, идучи ми семо видех бани древены, и пережьгуть е рамяно, совлокуться и будуть нази, и облеются квасом уснияным, и возьмуть на ся прутье младое, бьються сами и того ся добьють, егда влезуть ли живи, и облеются водою студеною, тако оживуть; и то творять по вся дни немучими никимже, но сами ся мучать, и то творять не мовенье собе, а мученье».
Страх и ужас: «…и пережьгуть е рамяно, совлокуться и будуть нази, и облеются квасом уснияным, и возьмуть на ся прутье младое, бьються сами и того ся добьють, егда влезуть ли живи…». Как видите, для легендарного ученика Христа (вернее для летописца-Нестора), обычай северных славян мыться в банях был удивителен и не очень-то одобряем. Можете себе представить, каким был уровень гигиены южан того времени.
Любимый украинской пропагандой Гийом Левассер де Боплан, французский военный инженер на службе польского короля в 30-х годах XVII века занимался созданием сети укреплений юго-восточной границы польского государства и делал военно-топографическую съёмку этих земель.
Записки Боплана изданные им в 1651 году под названием «Описание окраин Королевства Польши, простирающихся от пределов Московии, вплоть до границ Трансильвании», познакомили европейского читателя с землями будущей Украины. Да и само это название «Украйна» появляется впервые именно в записках Боплана, во втором их издании 1660 года: «Описание Украйны, которая является некоторыми провинциями Королевства Польши. Простирается от пределов Московии, вплоть до границ Трансильвании». В русском переводе Н. Г. Устрялова эта книга под названием «Описание Украйны» вышла в 1832 году.
В своих записках, кроме всего прочего, Боплан описал распространённое в южных провинциях Польши, заболевание под названием «Колтун»:
«Одержимые сею болезнью, которую Французы называют колтуном, круглый год чувствуют сильное разслабление в членах, и от нестерпимой боли нерв, стонут безпрерывно. По прошествии года, на голове больнаго в одну ночь выступает сильный пот, волосы склеиваются, скатываются в клочки и походят на хвост трески рыбы. Тогда только больной получает облегчение и чрез несколько дней совершенно оправляется; но вид волос его отвратителен: разчесать их невозможно. Если больной острижет клочки, прежде истечения двух дней, то соки, которые выходили порами волос, приступают к глазам и несчастный теряет зрение.
Болезнь сия в Украйне почитается неизлечимою; но я многих исцелял от оной теми же средствами, которыми во Франции лечат от болезни венерической».
Тогда же, в XVII столетии, эту болезнь описал и доктор Самуил Коллинс, англичанин, личный врач царя Алексея Михайловича:
«…колтун (Plica) также свирепствует в Польше, как чесотка во Франции; и так заразителен, что очень немногия семейства остаются от него свободны. Без сомнения, нет на свете болезни хуже, потому что (не говоря о многих ужасных ея действиях) от волос воняет, как от застарелаго чирья, и не смотря на то, Поляки почитают ее признаком высокаго произхождения. У некоторых все волосы в узлах, и я видел одного монаха, у котораго голова совершенно похожа была на Медузину, и котораго за то уважали, как человека необыкновенной святости…
Говорят, что Поляки первые ввели пудру в употребление, стараясь заглушить вонь колтуна. Трудно избежать этой болезни, проезжая через такую землю…».
Интересно, что севернее - в землях северян, радимичей, вятичей, новгородских словен такая напасть не отмечалась. Причина этому очень проста: жители лесов имели «пагубную» привычку мыться в банях, и это спасало их от многих болезней. Поляне же такой привычки не имели, что подтверждает энциклопедия Брокгауза и Эфрона:
«Колтун (Plica polonica) — в прежнее время считался особой болезнью, присущей известным местностям (напр. берегам Вислы, Познани) и народностям. В настоящее время выяснено, что Колтун есть следствие экземы на голове у людей нечистоплотных, относящихся небрежно к уходу за своими волосами, вовсе их не расчесывающих. Колтун очень часто развивается на почве не распознанной вшивости и излечивается с устранением последней. Вследствие обильного отделения (экскреции) сальных желез на голове, волосы слипаются в клубки, косички, в которых содержатся грязь, пыль и множество насекомых, находящих здесь для себя богатую пищу. Колтун устраняют стрижкой волос и последовательным лечением воспалительного состояния сальных желез на голове….».
Картинка, от которой просто бросает в дрожь: волосы, слипшиеся в клубки и косички, множество вшей и других насекомых, - вот тебе культурные и образованные поляне. Ещё в XVII столетии Plica polonica была на территории нынешней правобережной Украины заболеванием массовым (и считалась неизлечимой!), а что уж говорить о предыдущих веках.
Любимая украинскими «рагулями» Европа в XVI – XVIII столетиях также не блистала чистотой. На тему чистоплотности крестоносцев, европейской знати написано множество томов. Не буду повторяться, приведу короткую цитату из романа Патрика Зюскинда «Парфюмер». Итак, Франция просвещённого XVIII столетия:
«…Улицы воняли навозом, дворы воняли мочой, лестницы воняли гнилым деревом и крысиным пометом, кухни – скверным углем и бараньим салом; непроветренные гостиные воняли слежавшейся пылью, спальни – грязными простынями, влажными перинами и остросладкими испарениями ночных горшков...
Воняли крестьяне и священники, подмастерья и жены мастеров, воняло все дворянское сословие, вонял даже сам король – он вонял, как хищный зверь, а королева – как старая коза, зимой и летом... И, разумеется, в Париже стояла самая большая вонь, ибо Париж был самым большим городом Франции».
Не стоило бы акцентировать внимание на нечистоплотности того или иного народа, русских или "украинцев" если бы этот постулат не брался за основу новых расовых теорий. Чем закончили представители предыдущей теории о «Великой Немецкой Нации» мы хорошо помним.
И ещё коротко о полянах, основателях Киева. Вернемся к повествованию о начале Руси Нестора – летописца:
«И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю Русь, и придоша; старейший Рюрик седе в Новеграде, а другий Синеус на Белеозере, а третий Изборьсте Трувор. От тех прозвася Руская земля, Новугородьци…
…И поидоста по Днепру, и идуче мимо, и узреста на горе градок и упращаста, реста: «чий се градок?» они же реша: «была суть 3 братья, Кий, Щек, Хорив, иже сделаша градок ось, и изгибоша, и мы седим платяче дань родом их Козаром. Аскольд же и Дир остаста в граде сем, и многи Варяги скуписта, и начаста владети Польскою землею».
Как видим, первой столицей Руси был вовсе не Киев, а Новгород. Сюда на север пришли словены, основавшие Русское государство. Сюда же затем были призваны и варяги - Рюрик с братьями. Именно из Новгорода начинались их знаменитые походы. Киев вошел в состав Руси не добровольно. Ёмкая фраза «Аскольд же и Дир остаста в граде сем» вовсе не означает, что киевляне встречали варягов хлебом-солью.
Кто же жил в Киеве, не входившего ещё в состав древнерусского государства? Действительно ли он был основан славянами? Как говорится, «вопрос, конечно, интересный». Нестор-летописец, параллельно с сообщением о полянах на киевских горах и о том, что Кий был князем, а не перевозчиком на Днепре, тут же сообщает о происхождении основателей будущей столицы - Кия, Щека, Хорива. «Родом их Козаром» - характеристика достаточно однозначная. А учитывая то, что Хазарский Каганат был тюркским государством с иудейской верхушкой, логично предположить, что 3 брата, построившие «градок», были не тюрками, а принадлежали именно к правящей верхушке, то есть были иудеями. Однако по этому вопросу есть много и других версий.
Николай Михайлович Карамзин в томе первом «Истории государства Российского» педантично перечисляет историков и их мнения относительно киевских истоков:
«Татищев думает, что имя Киева или Кивы есть Сарматское и значит горы: он, кажется, не верит сказанию о трех братьях.
Щербатов находит имена их Арабскими и Персидскими, и заключает из того, что Киев построен не Славянами, а Гуннами…
Рейнегс утверждает, что «сей город основан Готфами, ибо имя его есть Финико – Арабское и значит место любимое, радостное»…
Болтин признает Аваров строителями Киева, и говорит, что Киев по – Венгерски есть веселый…».
В современном исследовании «Тюркская этнонимия» Юрия Дроздова (2008 г), автор доказывает, что название «Киев» имеет не славянское, а древнетюркское происхождение:
«Название города восходит, вероятнее всего, к древнетюркскому слову qïј (кый), которое в буквальном переводе на русский язык означает «пригород, селение». Ссылаясь на известное сообщение византийского императора Константина Багрянородного о существовании на днепровских горах древней крепости с названием Самватас, Ю. Н. Дроздов предполагает:
«…вероятно, рядом с крепостью Самватас существовал пригород (кый). Со временем этот пригород разросся до размеров города, поглотив, вероятно, и территорию крепости, сохранив своё изначальное, древнее название, которое в древнерусском языке получило форму Кыйев или Киев».
Здесь к месту будет вспомнить, как иногда называли киевских правителей в летописных источниках. Прочтём достаточно известную выдержку из летописного «Слова митрополита Иллариона» о киевском князе Владимире:
«Похвалим же и мы… нашего учителя и наставника, великаго кагана нашея земля, Владимера, внука стараго Игоря».
Каганами, кстати, кроме Владимира называли и некоторых других киевских князей (для информации: каган, хаган, хакан – название владык у многих восточных народов).
А вот слово «Князь» имеет не южно, а северорусское происхождение, как производное от слова конь. В ходу оно было в Новгородской Руси. По В. И. Далю: Конязь, вершинник [ср. князь]; конник, всадник, конный воин, кавалерист; В ночную конязем ездит; чередовой конязь, ряз. тмб. Чередовой табунщик, стерегущий лошадей. На южной Руси, на территории нынешней Украины, скакунов называли по-другому - комонь, кумонь. Конный воин назывался комонным, не назывался «князем» и предводитель конной дружины.
В древности существовали также народные предания и легенды, повествующие об истории Киева. Некоторые из них записал Н. М. Карамзин:
«…Кий, Щек и Хорив были разбойники в Новогородской области; что Новогородцы посадили их с сестрою Лыбедью и с 27 товарищами в темницу и хотели повесить; что Князь из жалости дал им свободу; что сии разбойники два месяца шли дикими местами до реки Днепра, впадающаго в Теплое море, по коему живут Варяги; что Кий основал там Киев, и приняв к себе многих бродяг, начал обработывать землю; что товарищи его назвалися Древлянами…»
В этом ряду теория о славянах-полянах, основателях Киева, также имеет право на существование. Она ничуть не хуже, но и не лучше остальных. Однако то, что значительное количество авторитетных историков относилось к ней скептически, само по себе является серьёзным аргументом.