Ни от меня, ни от близких война с годами не отдаляется. Сами мы, рождённые через тридцать лет после Победы, видеть её, конечно же, не могли.
Просто у нас есть живой проводник в те страшные годы. Точнее, проводница.
Зовут её бабушка Лиза. Бабушка она нам не по родству, а по возрасту. Но если спросить бабушку Лизу, сколько ей лет, она с непогасшей женской искоркой переспросит: «А сколько дадите?»
Знаем бабулечку уже лет пять. Когда познакомились, ей было 84. Значит, сейчас… 90?
- 89, - мягко поправляет бабушка Лиза. И мягким же, деликатным движением убирает седую прядку под косыночку. А потом снова складывает ладони вместе. Так ей теплее. У бабулечки всё время мёрзнут руки. Девчушкой-школьницей, шестиклашкой, в разгар войны они с подругами работали на рыбозаводе в Мысу Каменном. В леднике долгими часами складывали штабелями задубелые рыбьи туши. В стуже полярной ночи коченели и сами. Столько лет прошло, а у бабушки Лизы на перемену погоды знобит руки.
Только она не жалуется. Бабушка Лиза - вообще человек особенный. Хотя двор, в котором она живёт, самый что ни на есть обычный. Не элитный, не тронутый программами благоустройства и создания комфортной среды. Очерченный тремя панельными девятиэтажками, имеющий детскую площадку, пыльные газончики, унылый блок железных гаражей, стойки с верёвками для сушки белья, полдюжины лавочек.
В этом дворе обитают владельцы собак и легковых автомобилей, бюджетные служащие и бойкая молодёжь с мобильниками, плодовитые таджики и каста пенсионеров.
Пенсионеры - пожалуй, самый структурированный класс. Среди мужиков есть бодрячки-физкультурники, а есть жизнерадостные выпивохи. Бабушки тоже разные. Высокомерные и покладистые, наседки с выводком внучат и гордые одиночки, скандальные и блаженненькие, шустрые и совсем старенькие, днями недвижимо просиживающие на лавочках. Иногда они перетекают из одной категории в другую - покладистые вдруг начинают вредничать, а вчерашние скороходки вдруг обессиленно зависают на лавочках.
Наша знакомица, бабушка Лиза, не из тех, ни из других. Для двора она всё равно что тот праведник, без которого не стоит деревня. И каждый раз, приезжая в отпуск, словно заново обживаем привычный двор: вот детская площадка, вот акации и клёны, а вон там, на лавочке, в своём всегдашнем плащике, косыночке и тапочках, надетых на шерстяные носки, коротает денёк бабушка Лиза.
Она смирно глядит на текущую мимо жизнь. Никому не докучает и не учит жить. И всегда радуется, если к ней рядышком подсаживается молодёжь. А для неё все мы молодёжь: и кому сорок, и кому шестьдесят, и семьдесят.
Говорить с бабушкой Лизой хорошо и спокойно. Голос её, тихий, ровный, не дребезжит и не сбивается на фистулы. Потому что бабуля его тренирует. Она поёт. Когда дома одна, то всё время. А когда на улице, то так, по настроению.
Иногда сетует, что люди сейчас мало поют. Больше слушают музыку. Вставил в уши наушники - и всё, отстранился. А в её молодости часто пели. И когда работали, и в редкие праздники. И когда улеглась боль от похоронки на отца, когда отплакали, то потом снова пели. Особенно часто про казака, который уходил воевать, а невеста с ним прощалась. Не провожала на войну - именно прощалась.
Бабушка Лиза крепко помнит войну. Иногда, сетует, память подводит. Из песни некоторые слова куда-то вылетают… А вот войну она помнит. И отцовы письма, солдатские треугольнички, пересказывает едва не наизусть. Она говорит своим тихим отчётливым голосом, а перед нами, отпускниками, встаёт какая-то своя, окопная картинка войны. Без яростных атак, штурмов и шквала огня. Зато с простой и ясной солдатской правдой.
Отец писал с фронта незатейливо и скупо. И цензура пропускала его неровные строчки без вымарок. Но любящее сердце всё прочтёт и между строк.
Поэтому семья красноармейца знала, что их папке, отправленному на передовую зимой 1941 года, в окопе зябко и голодно. Обмундирование не шибко. Оружия тоже жидковато. Но отец писал, не рисуясь, а свято веря: будем бить фашистскую гадину. Будем бить и убьём. Обстрелы вот у нас только часто.
…Он погиб под Москвой в декабре 1941-го. А фашистскую гадину они всё-таки добили. Солдаты - на фронте, а такие вот, как Лиза, девчушки и пацаны, наравне со взрослыми - в заводских цехах, на полях, в рыболовецких артелях. Уставая до обморока, обмораживаясь, голодая…
Вообще-то иногда, когда приходит настроение, бабушка Лиза сама складывает песни. Уж какие там у неё мелодии? Простенькие, конечно. А стихи складные. Про то, как жили в войну. Как папку ждали и не дождались. Как жили без него.
Потом про мужа своего, с которым прожили до 79 лет. Какой он хороший был, помогал многим, не матерился и руки на неё ни разу не поднял. Ну и опять про войну проклятущую.
Когда бабушка Лиза тихонько напевает на лавочке, даже самые егозливые дворовые дети, оказавшись рядышком, замирают и слушают. Им интересно про войну.
Так что пой, бабушка Лиза…