Программа «Импровизация» на канале ТНТ запустилась в начала года, а четверо ее участников уже составляют конкуренцию ведущим Comedy Club, хотя работают совсем в другом формате. О сложностях юмористического шоу, в котором нет заготовленных шуток, мы решили поговорить с одним из участников – Арсением Поповым.
Заодно Арсений примерил новые кеды Timberland Amherst, которые ему не на шутку понравились.
Арсений Попов в свитере, рубашке, брюках и кедах Timberland.
Знаете, если встретить вне эфира Ивана Урганта, он как минимум не улыбается и кажется очень утомленным и достаточно печальным. А вы вне эфира шутите?
Большинство актеров в жизни не играет – это, видимо, такая типичная актерская черта. Я настолько откровенный в жизни, что мне даже жалко тратить время на какое-то вранье. Оно, я уже понял, ни к чему не приведет. Наверное, если я иду по улице по каким-то делам, я самый хмурый человек на свете, но если я встречаю кого-то, с кем общаюсь, я очень радуюсь людям, мне с ними весело. Хотя опять же этого можно по лицу и не понять. А насчет утомления: мне с 14 лет каждый день, каждый год говорят, что я худею и выгляжу все более усталым. Наверное, такая внешность. Сплю я нормально.
Сколько вам нужно, чтобы выспаться?
Сколько дадут. Два часа – хорошо. Когда-то у кого-то прочитал, что достаточно поспать пять минут в два часа и полностью восстановиться. Я так даже попробовал в течение суток, а потом дочитал статью про того человека – говорят, он сошел с ума. Поэтому я вернулся в обычный режим.
Правильно я понимаю, что у вас диплом актера?
Да, диплом актера театра и кино.
То есть можете и драму дать?
Хочу. Не то что могу – я хочу. На самом деле, я в Питере служу в двух театрах. Играю просто в спектаклях, не на полном репертуаре. Просто, чтобы не забывать, что я актер.
А в один момент случился переход со сцены на экран, верно?
Да, давно на самом деле. Программа в эфире с 2016 года, но мы занимаемся ею уже три года. Проектов с заранее заготовленными шутками много, и там это делают гораздо смешнее, чем сделали бы мы. А мы в течение трех лет отстаивали право импровизировать, чтобы у зрителей не было вопроса, а не заготовлено ли это, не смонтировано ли?
То есть это была не идея продюсера?
Продюсеры предлагали подстраховаться, подготовиться. Мы с ними воевали. Я не умею придумывать шутки, вот и все. Я не могу сесть и сочинить. Вы меня попросите пошутить – я не смогу. В импровизации же смысл какой: мы выкручиваемся из предложенной ситуации. А вот так, сидя дома, придумать себе что-то, выбрать из миллиарда фраз, слов, предложений какие-то нужные – не получается, я пробовал.
Я думала, что если получается одно, то получится и второе.
Мы когда-то пробовали как раз с Сергеем (Матвиенко, участником «Импровизации». – Прим. ред.) свои силы в юмористических проектах, которые, наверное, не стали сильно известными. Вот именно это меня и погубило. Я вылетал из них, потому что я не мог сочинить заранее. Но все, что было сиюминутно, имело успех.
У вас в программе пять человек, включая ведущего, все мужчины. Что-нибудь изменится, будь один из участников девушкой?
Да, мне нечего было бы играть. У нас зачастую юмор рождается из-за того, что кому-то из нас приходится играть девочку. Это становится почвой для подколов, потому что мы себе представляем девчонок как-то однобоко, женская аудитория над этим хихикает. А если будет девушка среди участников, женские роли будут уходить ей. Кроме того, вместе с девушкой появилась бы, как мне кажется, ненужная в нашей программе борьба за ее внимание. Вообще мы не то чтобы пробовали, но мы, сталкиваясь с ними, понимаем, что девочки боятся быть смешными. Они прекрасно шутят, но боятся оказаться в тупой, в дурацкой ситуации, в невыгодном для них свете. Девушка всегда будет стараться поправить прическу, не ударить в грязь лицом, а это не полезно, потому что нам надо быстро реагировать.
А почему парням плевать на это?
Ну мы же не девочки. Мне все равно, если у меня растреплется прическа и замнется ворот у рубахи.
Мы начали с вами говорить про женский и мужской юмор. Когда вы, например, смотрите Comedy Woman, вам смешно или нет?
Так, я сейчас скажу и надеюсь, меня никто за это не расстреляет и не поругает: я скорее смотрю, а не слушаю эту передачу, если вы понимаете, о чем я. Разумеется, они там очень крутые. Катя Скулкина! Мне кажется, невозможно быть над ней, нельзя быть выше ее по статусу. Варнава, конечно, секс-символ. Мне просто нравится все, что она делает. Особенно, кстати, нравится, что она не боится быть смешной в нелепых ситуациях. Это ее крутость. И конечно, их лидер Наталья Андреевна. Я даже не знаю, с ней хотелось бы в чем-то поучаствовать, если это как-то возможно. В Comedy Woman есть крутая фишечка: к ним приходят парни. И как только появляется мужчина, они прям все расцветают. То есть мы подглядываем не к ним в гримерку, не в их кухонные разговоры, которые, мне кажется, и должны быть кухонными, самое главное – парням не знать, о чем говорят женщины. И не знать, чего они хотят. Я не хочу знать этот фокус. Я хочу видеть то, какие они выходят красивые на улицу, на работу, на встречу с любимым, на сцену. А кухня эта мне ни к чему. Мне хочется верить, что это волшебство.
В фейсбуке, чтобы собрать побольше лайков, ты постишь условного котика. Есть ли у вас в импровизации такие «котики» – самые примитивные, но гарантированно эффективные шутки?
Нет такого якоря, нет спасения, которое вытащит из любой ситуации. Но в 99 процентах случаев работает, если ты играешь девушку. Мужчина в роли женщины – это уже забавно. Я вот сейчас даже пытаюсь вспомнить, может быть, у меня есть набор шуток, которые я выпуливаю, если мне ничего в голову не пришло. Я туплю и все. Я стою и не шевелюсь.
Шокер – это больно?
Очень! Ненавижу эту игру.
С чем это можно сравнить?
Не знаю, с чем можно сравнить. Меня било током, конечно, в жизни, это даже, наверное, первый случай, когда мой отец услышал от меня мат. Мне кажется, до сих пор мои родители поверят, если узнают, что я не ругаюсь матом, но тогда это было прям громко и неконтролируемо. Так вот, к шокеру невозможно привыкнуть. И что самое ужасное, поначалу было невозможно думать, угадывать букву, из-за которой тебя током бьют. Сейчас стало попроще; чем быстрее включишься и отгадаешь, тем меньше получишь.
А красная комната? Мне кажется, так невозможно лежа двигаться.
Это сложно, но мы чуть-чуть привыкли. Вначале было очень много синяков: нельзя сказать, что мы не профессионалы в лежании, но не на полу же. Сейчас, видимо, тело подготовилось к этому. Я не всегда доволен тем, что получается, хотя вообще-то это очень смешная импровизация, в обычной жизни я не могу залезть на потолок и сделать какой-то трюк, а тут кручусь, верчусь.
Расскажите, как вы готовитесь? Откуда берете материал для импровизаций?
Багаж увиденных фильмов, прочитанных книг должен, разумеется, как-то пополняться, но не индивидуально, а вместе. Наша подготовка зачастую – это, например, совместный поход куда-нибудь. Даже просто в кафе или кино: чтобы мы потом вместе могли на эту тему пошутить или вспомнить этот момент. Но главное, что мы не можем репетировать в четырех стенах. У нас перед съемками проходят открытые выступления для зрителей, именно там мы и репетируем. Нам нужна реакция зала, нам нужны задания от зала.
Какие, по опыту и по реакции зала, темы сейчас наиболее удачны?
Наверное, именно за этим я не наблюдал, но мне кажется, если есть более вечное, скажем так, классические темы: отношения мужчин и женщин, родителей с детьми… В них играть всегда круто, потому что они всегда узнаваемы, для них не нужна какая-то специальная подготовка зрителя. Потому что если ты шутишь на тему какую-то слишком заумную (в чем меня часто обвиняют), зрителю не смешно, потому что он про это просто не знает. У нас недавно была импровизация про девушку, которая занимается йогой, и когда я сказал несколько терминов из йоги (не потому, что я разбираюсь, а потому, что я их где-то слышал и запомнил), люди, которые йогой занимаются, похихикали, а остальной зал смотрит: «О, что это?» Поэтому хочется шутить проще, на темы более простые, но не детские, все эти сказки, детский сад, они тоже вызывают отторжение. Ну и если ты вдруг скажешь что-то такое сиюминутное, конъюнктурное, то, про что сейчас говорят, про Олимпиаду, про допинговые скандалы, про взяточничество и коррупцию, – это все работает, это взрослые темы, они привлекают серьезную аудиторию, но вот тут, наверное, мы не особо разбираемся… Благо у нас распределились роли в нашем квартете.
И какая у вас роль?
Я вот такой вот человек из Питера. И если кто-то мои шутки не понимает, они шутят надо мной, что вот опять вышел Арсений и что-то такое сказал, только ему понятное. Поэтому я как раз не стесняюсь умничать, но на мой вкус-то я совсем не умничаю. Если кто-то из образованных людей посмотрит на то, что я говорю, их, скорее всего, улыбнет то, что я в этом не разбираюсь. Но это никому не нужно. Зачем? Есть же умные интеллектуальные передачи.
Если незнакомый человек просит: «Ну давай, пошути», что вы ему на это отвечаете?
Мне повезло: никто так не просил. Мои поклонники воспитанные, питерские.
(Смеется.)
Сфотографироваться могут попросить, а пошутить – нет. Но если вдруг кто спросит, сразу станет понятно, что человек ни разу не смотрел «Импровизацию», не понимает ее сути.
Какие-то бонусы вам дало участие в программе?
Конечно. Мне сейчас гораздо легче, например, находиться в любой компании, потому что не возникнет молчания. Кто-нибудь что-нибудь спросит, я что-нибудь расскажу. Хотя я, конечно, стараюсь на себя одеяло не тянуть. Мне кажется, я скромничаю в жизни.
Вы друг с другом соревнуетесь? Может, после программ?
У меня вообще какая-то беда с соперничеством. Я когда выигрываю, мне так становится обидно, что другой человек проиграл. Я из-за этого так не люблю все эти соревнования. Мне даже проще проиграть и увидеть радость человека. Ну правда, мне это ничего не стоит: я чуть-чуть притормозил, а ты прибежал быстрее. Но вот мы, например, следим, у кого сколько подписчиков в инстаграме. У Шастуна (Антон Шастун, тоже участник «Импровизации». – Прим. ред.) в два раза больше, чем у всех.
Ну это потому, что он высокий.
Высокий, холостой, молодой, смешной. Хотя, вряд ли вратарь футбольный переживает, что нападающий забил гол. Мы все-таки команда, и я понимаю, что без моих предложений мой партнер не «отшутит», без моего начала шутки он ее не сможет закончить. Иначе мы были бы в сольных проектах.
Где вы видите себя через пять лет?
Мне нравится жанр стендап. Там основные ниши, конечно, заняты очень талантливыми ребятами. Но, может быть, найдется какая-то моя история. Я хотел бы, может быть, просто вести какую-то передачу или сниматься в кино. Знаете, я очень убедительно играю мертвые тела. Как показал опыт моих сериальных попыток, я отлично играю молчаливых барменов, мне даже белые рубашки все идут. Что еще? Я играл гламурных бандитов. Я помню как сейчас эпизод, как открывается дверь, мы выпрыгиваем из темного микроавтобуса затонированного, у меня настоящее ружье, холостые партнеры, и длинные волосы распущенные. Я прямо помню, как я на камеру и потом начал стрелять.
Длинные волосы свои?
Да, я когда переехал в Питер, у меня были длинные волосы.
Как у меня?
Даже длиннее. Я их убирал назад, и от резиночек шла косичка. Многие говорят, что зря подстригся. В этом было что-то.
А парни знают?
К сожалению, да. Я уже хлебнул их шуток на эту тему.
Как вы отдыхаете, когда у вас есть на это время?
Мне кто-то недавно задавал этот вопрос. Я до этого не думал об этом. С тех пор подумал. У меня и работа как таковая – несложная. Вот она для меня веселье.
Обычно актеры говорят: «Вот съемки – это так тяжело, так изнурительно».
Да? Как я хочу так говорить. Как я хочу сниматься и устать от этого. На самом деле, мне это все в радость. Я устаю дома, потому что я не могу ничего не делать. Я лучше соглашусь на какую-нибудь авантюру, какой-нибудь проект.
Вот на съемку в GQ согласились.
Да, на эту авантюру. Вот я пришел и с вами веселюсь. И еще меня утомляет дорога. Я не могу ездить за рулем больше часа.
А отпуск вы где проводите?
Ради двух недель на море и на солнце можно потерпеть четыре часа в самолете. Не умею отдыхать один. Только с друзьями или близкими, когда они предлагают какое-то путешествие и зовут. А сам я не знаю. Мне кажется, если бы мне сказали: «Сделай, что хочешь», я бы просто не смог придумать что и умер бы от тоски в центре комнаты.
А надо уже сказать, что я шмоточник? Что это для меня прямо часть отдыха? Я могу целый день ходить по магазинам. Даже если я ничего не куплю – это тоже считается. Когда первый раз побывал в Испании, не посмотрел ни одну достопримечательность, зато был во всех магазинах. Если мне скажут: музей или магазин? Я скажу: магазин.
В шкафу у вас порядок?
А если я скажу, что у меня нет шкафа?
Это как, интересно? Где вы все храните тогда?
Я как паразит, как кукушка, подкладываю кому-то в шкаф. На меня потом ругаются, говорят: у тебя же есть твоя полка. Я обещаю, что все уберу, и через пару дней можно опять найти мои вещи среди тех же. Я в быту, наверное, очень неустроенный человек. Я убираю вещи, складываю их, но мне проще повесить их в ближайший отдел. Когда я выхожу на улицу, мне проще надеть то, что ближе висит, чем выбрать из всего того, что есть.
А кто вне эфира самый модный?
Я. Хотя все, наверное, будут говорить, что Серега (Матвиенко. –Прим. ред.). Серега круто одевается, потому что живет в Москве и у него весь гардероб здесь. А я живу в Питере, и у меня нет возможности одеться по погоде. Поэтому вот сейчас холодно, а я хожу в кофте и могу заболеть.
Вы можете сказать своему другу про его одежду: «Знаешь, это не твое»?
Конечно. Мне нравится, как после знакомства со мной преобразились парни. Позов (Дмитрий, тоже участник «Импровизации». – Прим. ред.) одевается гораздо лучше. Шастун следит за модой. Серега и так был модник. Единственное, мы, может быть, с ним немножко в этом плане соревнуемся. Я смотрю, у него какая-то вещь крутая, и говорю: «Блин, вот жалко, что ты ее первый увидел». У нас даже была история. Мы вместе померили штаны, разные по размеру, одинаковые по фасону, и чуть ли не на «камень-ножницы-бумага» скидывались, кто покупает.
Важный вопрос. Как девушке сказать парню, что у него нет чувства юмора, не обидев его, но и заставив его задуматься и исправиться?
Никак. Вот если мне скажут, что я не смешной, я вытерплю, конечно, но прокляну.
То есть вообще никак не говорить? Крест на нем ставить?
Ну нет, если он вам интересен чем-то еще помимо юмора, сделайте ему лучше комплимент о его сильных сторонах. Но если вы скажете парню, что у него беда с чувством юмора – это то же самое, что девушке сказать, что она толстая. Мне кажется, парней это очень сильно задевает.
А если он не пытается даже шутить и все время говорит о чем-то серьезном?
Значит, не надо заставлять. Значит, он другой человек. Если это принципиально, не встречаться с ним. Хотя я почти уверен, что шутить умеют все. Если кто-то смеется над чьей-то шуткой, значит у него есть чувство юмора. Если он вообще не шутит, то, может, просто стесняется.
А можно как-то прокачать? Что бы вы посоветовали?
Я когда попал к парням в их эту юмористическую атмосферу, я понял, что я сильно не дотягиваю, потому что у них у троих есть кавээновское прошлое. А у меня… У меня отец – юморист, мне всегда смешно, как он шутит, как он может ситуацию разрядить, даже самую, казалось бы, нелепую. Мне кажется, мне от него что-то досталось, но вот так, чтобы шутить, а самое главное – делать это не когда хочешь, а когда надо, – этого в моей жизни не было никогда. Поэтому пока парни притирались друг к другу, я пытался у них что-то такое перехватить.
Как вы их нагоняли?
Я до сих пор считаю, что не нагнал. Но общение в этом кругу помогает. И еще я смотрю в том числе КВН, какие-то юмористические передачи, анализирую, пытаюсь понять, что мне нравится, а что нет. Если не нравится – тут я не стесняюсь. Я такой человек, что над несмешным смеяться не буду, лукавить не стану, скажу все как есть. Говорят, надо быть потактичнее с людьми.
Посоветуете три шутки, с которых можно начать знакомство с девушкой?
У меня нет готовых рецептов, зато я могу рассказать о случаях, которые помню. Вот совсем недавно к нам зашла девушка, я в этот момент как-то нелепо чихнул, извинился и сказал: «Извините, у меня аллергия на красоту». Потом, помню, была ситуация: пришла девушка вся в зеленом. Я не уверен, что ей это шло, но у нее все было зеленое: и платье, и сумочка, и обувь. Я к ней подхожу и говорю: «Привет, у меня любимый цвет зеленый, а у тебя?» Вообще мне кажется, с девушками лучше шутить про кого-то другого или про себя, а не про них, это не все девчонки любят. Конечно, те которые любят, – божественны, но лучше говорить комплименты. Это, кстати, лучшая шутка. Оцените глубину. Комплимент – это же зачастую вранье.
Наверняка на ваши шутки часто обижаются? Что вы чувствуете в этот момент?
Досаду. Мне не шутку жалко, просто я редко хочу кого-то обидеть, лучше сам себя втопчу в грязь. Я знаю, что мне это ничего не стоило, а человеку, может, обидно на всю жизнь.
А есть у вас в эфире какие-то запрещенные темы, которые просят не трогать?
Во-первых, нам нельзя…
...Шутить про Павла Волю?
Нет, он кстати в этом плане очень легкий человек. Он говорит: «Парни, будете меня засыпать, песочить, пожалуйста, я подыграю». Нет никакого табу. Понятно, что мы не трогаем политику, но не потому, что нам как-то запрещают, просто мы в этом не особо разбираемся, а это некрасиво – не разбираясь, куда-то лезть. Мы, разумеется, не материмся: закон.
Хотя, наверное, какие-то шутки стали бы лучше?
Не в моем случае. Мне мат не идет, поэтому мне это табу в СМИ, скажем так, на пользу. Я бы, может, сматерился, и вышло бы смешнее, но нельзя. Хотя сам думаю, что ничего бы и не придумал с матом. На самом деле, не люблю грязные шутки, физиологические. Мне кажется, они несмешные. Понимаете, воображение – важный фактор в нашем шоу, и если кто-то себе, не дай бог, это представит – это будет больше противно, нежели смешно.
Материал подготовлен совместно с маркой Timberland, которая этой осенью представляет новые кожаные кеды Amherst, выпущенные в двух версиях: низкие
Oxford (именно их вы видите на Арсении) и высокие Chukka. Благодарим «Антикварный Boutique & Bar» за помощь в проведении съемок.
Фото: Максим Сизинцев; ассистент фотографа: Павел Афонин