Глава 19
Считалось, что все эти люди находятся в длительной командировке, и, как следствие, зарплату они получали как в рублях, так и в валюте. Русские деньги шли на сберкнижку, а валюта выплачивалась наличными. В Польше на злотые можно было купить такие вещи, которых на родине найти было невозможно.
Одним словом, я быстро освоился в этом подразделении, зажил не хуже, чем на гражданке и получал не меньше, чем работая учителем.
Вскоре, пришёл ответ на запрос о моём допуске к секретной работе, и я приступил к выполнению своих обязанностей по службе. У меня было два прямых руководителя: начальник оперативного отдела, подполковник Васильев Николай Васильевич и старший офицер по разведработе старший лейтенант Морозов Евгений Иванович. И всеми нами руководили в то время командир соединения полковник Пузик, начальник политуправления полковник Заслепин. Они оба были Героями Советского Союза.
Должен отметить, что уровень образованности и деловитости у всех офицеров управления был очень высоким. Вскоре я очень быстро ознакомился со всеми офицерами всех отделов соединения. Отличительными чертами всех их были человечность, неординарность, преданность Родине, своему народу, честность порядочность, незаносчивость и дружелюбие. Их воспитанность и такт поднимали нас на одну высоту с ними. Мы любили своё начальство и могли пожертвовать жизнью за них. Они отвечали нам заботой о нас.
Мне очень понравилось служить в этом соединении. Через некоторое время меня избрали его комсоргом, в результате чего я стал очень часто общаться со всеми офицерами политуправления. Работники этого органа, как мне тогда казалось, были более формализованы, то есть всегда застёгнуты на все пуговицы. Видимо, так и должно быть.
Пока я ожидал допуска к секретной работе, старался чаще бывать в приданных нам подразделениях и наблюдать за работой своих коллег, выполнявших ту же работу, которая предстояла мне. Они работали очень хорошо, с большой любовью, хорошим качеством и необыкновенной аккуратностью. У каждого был соответствующий набор стеклянных рейсфедеров, с помощью которых они писали чертёжным шрифтом так умело, как будто всю жизнь этому учились. Я смотрел на них и думал, что у меня долго так не получится, хотя по должности я должен это делать лучше их. Конечно, у моих начальников, это получалось ещё лучше.
В частности, Морозов – старший офицер по разведке – был высококлассным специалистом. Он так здорово оформлял все оперативные документы, что ими можно было любоваться. Этот человек был малоразговорчив, малообщителен, но знал своё дело на пятёрку. Не смотря на невысокое звание, он занимал высокий пост. Да и в звании, как потом оказалось, он рос необычайно быстро. Это был человек высокоодарённый, грамотный и развитый.
За все годы службы в штабе этого соединения я не знал ни одного человека, который бы не соответствовал занимаемой должности. Вот почему армия в то время была высокоорганизованной боевой структурой. Думаю, все прочие штабные структуры были также хорошо укомплектованы такими же достойными кадрами.
Все наши низовые подразделения также были высококлассными боевыми единицами. За три года моей службы в нашем соединении не было ни одной катастрофы по техническим причинам. В подразделениях царила высокая техническая дисциплина и дух патриотизма, глубокой нравственности, ответственности за порученное дело и моральной уравновешенности. Всем желающим предоставлялась возможность повышать свой общеобразовательный уровень в вечерней школе, политический – в дивизионной партийной школе или в вечернем университете марксизма-ленинизма.
При желании, в то время в армии можно было добиться многого. После ужина я очень часто уходил в свой кабинет и занимался самообразованием, в частности, изучал русский язык и литературу, математикой занимался мало. Еженедельно выступал с лекциями среди матросов и тем самым зарабатывал популярность и некоторую известность.
У меня появилось много товарищей, которые по некоторым параметрам, как мне казалось, меня превосходили. В частности, в отделе метеослужбы был такой товарищ, с которым мы очень дружили. Он имел отличную память, высокоразвитую речь, много читал, быстро запоминал, и мог тут же воспроизвести, давая свою оценку прочитанному. Он умел спорить, не возмущаясь, имел крепкие нервы, что выводило спорящих с ним из состояния равновесия. Родился и вырос он в Москве, с отличием окончил среднюю школу. До потемнения в глазах мог он критиковать Советскую власть и политику компартии по многим вопросам. Он был классным специалистом, отлично составлял метеокарты, имел хороший слух – работая на радиопередатчиках, быстро и точно принимал по многу радиосигналов. Фамилия его была Лазуткин, звали Анатолий.
Я очень старался принять его в партию, но многие офицеры относились к нему подозрительно, считая его заносчивым критиканом и выскочкой, ненадёжным человеком. Я знал его лучше других, считал очень преданным и поэтому рекомендовал в партию. За это мне было указано на незнание психологии и неразборчивость в людях.
