Если успех сразу не проявляет взаимность, идите дальше и не навязывайтесь.
Моё первое знакомство с творчеством этого композитора случилось во время одного затянувшегося путешествия. Поезда, вокзалы, автобусы, несколько пересадок, очереди в кассу, быстрые перекусы в придорожных кафе ... И всё время меня сопровождала музыка из свежеприобретённого CD-плеера.
Два диска, 64 трека, более двенадцати часов потрясающе-противоречивой симфонической и духовной музыки.
Многие сравнивали произведения композитора с бесформенными глыбами скал, а Иоганнес Брамс называл его симфонии "гигантскими змеями". Теперь представьте клубок таких "удавов".
В какой-то момент мне стало казаться, что звучит не новая симфония, а вариация прослушанной прежде.
Упрощённая проблема
Термин музыковеда Дерика Кука, применяемый к количественным параметрам симфонической музыки моего героя. Композитор пронумеровал девять сочинений, ещё две симфонии остались неопубликованными. И в чём, собственно, проблема?
А дело в том, что публика (в том числе критики, дирижёры и музыканты) никогда не спешила оценить его творчество, поэтому композитор постоянно исправлял и переписывал свои произведения. Так, на протяжении четырнадцати лет им было создано по меньшей мере семь версий одной только Четвёртой симфонии, при чём, вариант, написанный первым был исполнен только через сто лет после рождения.
Симфонии композитора это, в первую очередь, звуковая мощь и колоссальный динамический диапазон.
Опыт церковного органиста воплощается в не всегда ожидаемые, резкие переключения оркестровых групп, использование крайних регистров и массированные унисонные атаки.
Предельно простые темы и элементарные гармонии соседствуют с терпкими диссонансами и барочными анахронизмами.
И не здесь ли следует искать истоки репетитивности истинных минималистов ХХ века? Ведь иногда создаётся впечатление, что настойчивому утверждению какой-нибудь ритмической фигуры просто не будет конца.
А может быть причины в другом?
Комплексы, комплексы, комплексы
Это какое-то немыслимое хитросплетение неврозов, маний и обсессивно-компульсивного расстройства.
Композитор неустанно пересчитывал количество тактов в своих огромных партитурах, добиваясь идеальных с его точки зрения пропорций. И если он задумал, что аккорд должен прозвучать двадцать раз, будьте уверенны - так и произойдёт.
В возрасте сорока лет одержимость в подсчётах приняла у него угрожающе-лавинообразный характер. Он считал всё подряд: окна домов, булыжники в мостовой, цветы на обоях, листья на деревьях, жемчужины в ожерельях дам.
Кстати, о дамах.
Существует гипотеза, что композитор "сошёл в могилу, не имея ни малейшего опыта с женщинами". Насколько она верна - никто никогда не узнает. Достоверно известно, что жениться он хотел. Однако, будучи правоверным христианином, не смел думать о половых контактах вне брака, освящённого церковью. Его дневники содержат длинные списки девушек-подростков, на которых он "положил глаз".
Ему была нужна только девственница. Попытки сватовства, лишённые какой-либо романтики, проходили по одной и той схеме и раз за разом заканчивались неудачей.
Сексуальная неудовлетворённость не могла не отразиться в музыкальном материале. Так, американский критик Бернард Холланд, описывая первые части Шестой и Седьмой симфонии композитора, прибегает к интересной метафоре:
... медленное, широкое вступление, растянутые кульминации, которые нарастают, отступают и снова нарастают - своего рода музыкальный прерванный половой акт.
Умное дитя
"Наполовину гением, наполовину идиотом" назвал композитора дирижёр Ганс фон Бюлов. С точки зрения стороннего наблюдателя: ярко выраженная неуверенность в себе и самооценка, что называется, "ниже плинтуса". В тоже время критик Людвиг Шпайль свидетельствует:
... этот человек отлично знал себе цену - в этом не стоит сомневаться. Его известную всем покорность нельзя принимать за чистую монету.
... проявлял себя как каждый необыкновенный человек, исполненный чувства собственной значимости.
... был наивен как дитя, но как умное дитя, отлично знающее, чего хочет. И как дитя он помещал себя в центр мироздания и оценивал всё происходящее с наивным эгоизмом.
Сам композитор был абсолютно уверен в высочайшем качестве своих произведений:
Если всё, что творится в душе, есть слабость, то я прибегаю к силе и пишу мощную музыку.
Признаком инфантильности была и тяга композитора к эпатажной театральности и "подростковой показушности", подпитываемой сильнейшим "религиозным благочестием".
Он спокойно обрывал дружеский разговор или даже университетскую лекцию на полуслове и начинал молиться, если слышал звон церковного колокола.
Обязательно-дежурной была и долгая коленопреклонённая молитва после игры на органе.
26 июля 1882 года при посещении премьеры оперы "Парсифаль" он в "порыве восторга" встал на колени перед Рихардом Вагнером. Его композитор считал чуть ли не божеством, называя Мастером.
Педантично исполняя все церковные обряды, надеялся обрести спасение души. В одном из пунктов завещания он распоряжается сделать взнос монастырю Святого Флориана в размере 3000 гульденов для отправления шести богослужений ежегодно.
Странно, что кроме души композитор в не меньшей степени заботился о своём теле ... мёртвом теле:
Тело моё, набальзамированное в соответствии с указаниями, данными выше, должно быть положено в двойной металлический гроб, внутренняя часть которого должна быть снабжена застеклённым окошком в том месте, где будет расположено лицо ...
Смерть, я люблю тебя
Говорят, что в 1996 году при подготовке к празднованию столетия со дня смерти моего героя вдруг выяснилось, что его останки начали разлагаться.
Для приведения мумии в порядок была организована тайная поездка в Швейцарию. "Восстановленный" композитор вернулся в монастырь и официальные лица объявили результат: "как будто вчера умер".
Этот случай, как нельзя лучше, иллюстрирует ненормально повышенный интерес композитора ко всему, что имело отношение к медицине, болезням и смерти.
Насколько инфернальные скерцо, полные отчаяния адажио и бесчеловечные оркестровые пейзажи его симфоний могут быть связаны с параноидальной одержимостью лицезрения мёртвых?
Композитор частенько наведывался в похоронные бюро и на городские кладбища, чтобы посмотреть на останки незнакомых людей.
После смерти матери, он заказал её фото на смертном одре и поставил в своём кабинете. Одни говорят, что на всеобщее обозрение, другие - за занавеской.
Он настойчиво просил разрешения властей эксгумировать тело двоюродного брата, а после прибытия в Австрию трупа императора Максимилиана, казнённого в Мексике в 1867 году, добивался возможности увидеть его череп.
Когда в 1888 году в Вене переносили могилы Людвига ван Бетховена и Франца Шуберта, композитор просто обязан был быть на месте эксгумации.
По словам очевидцев, его еле оттащили от черепов композиторов, которые он не только трогал, но и целовал.
Мифологизация
Неудивительно, что о такой экстраординарной личности ходило множество баек и анекдотов. В ХХ веке биография композитора попала в руки идеологов немецкого нацизма. Его жизнь и творчество были сконструированы в символ арийского превосходства.
Австриец по происхождению, немец по духу, самобытный и недооценённый гений, добившийся мировой славы вопреки еврейскому угнетению.
Никого не напоминает? То-то и оно. Работы композитора в Третьем Рейхе подавались как абсолютно немецкие. Он стал одним из самых исполняемых авторов - любимым композитором фюрера. В 1937 году его бюст помещают в Храм Вальхаллы - зал славы выдающихся личностей германской культуры.
Однако, широкое одобрение нацистами музыки композитора не повредило её репутации. Даже в Израиле никогда не запрещали его произведения. Быть может это связано с тем, что композитор взял на вооружение только внешнюю сторону музыки Вагнера: дерзкие гармонии и безудержный натиск стопроцентной меди.
Пожалуй, главным образом сочинений композитора становится раскрывающийся в беспредельную синь небес купол собора, в котором он много лет играл на органе. И в каждой версии своих симфоний он пытается передать охвативший его душевный трепет перед величием мироздания. И он жаждет максимально продлить своё состояние.
Пора и вам прикоснуться к музыке австрийского композитора, органиста и педагога Антона Брукнера.
Его записи можно найти в Интернете или купить в магазине.
И помните, что по мнению критика Макса Кальбека музыка Брукнера "несёт в себе небесный аромат роз и тошнотворную вонь ада".
Приятного прослушивания.
Загляните также в постоянный КАТАЛОГ публикаций канала. Там много интересного, уверяю.
В заключении традиционная несмешная байка, рассказанная внучкой современницы композитора:
Моя бабушка, родившаяся в 1843 году, будучи юной, смазливой девушкой, работала кухаркой в трактире.
Однажды она мыла салат во дворе трактира. К ней подошел господин Брукнер, взял за руку и сказал: "Прелестные ручки! Какими же должны быть бедра!"