В квартире пахнет фруктовым чаем. Опять. Вика останавливается в прихожей, осторожно вдыхает и выдыхает воздух. Ну нет же, точно не показалось. Запах чая – не такое уж и великое чудо, если не принимать во внимание, что в квартире уже давно никто не живёт.
Пару месяцев назад девушка поняла, что на новую работу удобнее добираться из родительского дома, да и блинчики (или другое любимое с детства блюдо), приготовленные на завтрак мамой, – дополнительная гарантия хорошего настроения по утрам.
Свою квартиру девушка давно хотела сдать в аренду (недавно даже потенциальные жильцы приходили, осматривали, но что-то им не понравилось). А пока жилплощадь превратилась в склад вещей, откуда Вика как раз хотела забрать зимнюю куртку. И сейчас на этой жилплощади отчётливо и вкусно пахло фруктовым чаем.
– А меня чаем угостить? – говорит Вика зачем-то вслух и вздрагивает, когда на кухне начинает свистеть электрический чайник. Он же выключен из розетки, да и воды там давно нет. Показалось, думает Вика, складывая куртку и засовывая её в большой пакет.
– Ну, ты идёшь чай пить или нет? – раздаётся ворчливый голос из кухни. Вика роняет пакет на ногу (хорошо хоть не тяжёлый, обходится без травм) и во все глаза смотрит на дверной проём. На кухонном стуле развалился большой чёрно-белый кот. Он поворачивает голову в сторону прихожей и смотрит на девушку круглыми жёлтыми глазами.
«Галлюцинация, – думает Вика, глядя на непрошеного квартиранта. – Доработалась, называется».
– Ну, чего смотришь, – мурлычет кот из кухни. – Чайник остывает. Наливай иди, и мне тоже. А то у меня лапки.
Откуда-то из глубины кухни доносится взрыв смеха, который окончательно сбивает Вику с толку. И одновременно придаёт сил. Надо же разобраться, что за чертовщина творится в её квартире.
Она решительно заходит на кухню и останавливается, облокотившись о косяк. Прямо на газовой плите сидит небольшой человечек с длинными свалявшимися волосами и бородой. На голове – большая лохматая шапка. Длинная рубашка старинного покроя (кажется, их называли свитками) идеально белая, широкие штаны – чёрные.
Вика долго мотает головой, но видение и не думает исчезать.
– Ты вообще кто? – жалобно спрашивает она. Разговаривать с собственными галлюцинациями – плохой диагностический признак, но что ещё остаётся делать?
– Запечник я, – отвечает человечек. – Лад меня звать. Что же ты, хозяйка, дома так редко бываешь? Забыла про нас совсем, лакомства не оставляешь.
– Точно-точно, – доносится глухой голос из кладовки. – В клети ничего почитай что и нетути. Кабы коргоруша не расстарался, от соседей пирогов да окорок не принёс, чем бы мы гостя привечали?
Кот согласно мяукнул со стула и укоризненно посмотрел на девушку.
– А я из-за этого коргоруши опять с соседским домовым разругаюсь, – сердито отвечает волосатый человечек в ярком красном фартуке, обнаружившийся на подоконнике.
– Разругаюсь, разругаюсь, – передразнил кот (и коргоруша по совместительству, поняла Вика). – Ты на своей территории, домовой, какое тебе дело до соседей? И вообще, кто кричал: «Сёмка, мой родич кобольд приезжает, раздобудь чего-нибудь на стол»? Ну, и где теперь твоё спасибо, Влас?
– Ну ладно, спасибо, – ворчит домовой, спрыгивает с подоконника, взлетает на стол и начинает ловко разливать чай по чашкам. Вика замечает на столе полный заварной чайник, откуда распространяется дивный аромат чая.
– Самовар бы, хозяйка, – обиженно говорит домовой, глядя на Вику. – А то в этих новомодных чайниках чай совсем невкусный получается. Ты садись-садись, отведай чайку. Сёмка, слазь, освободи место хозяйке! – командует Влас, и чёрно-белый кот с готовностью прыгает на стол. Заглядывает в каждую чашку по очереди и наконец начинает лакать чай из Викиной любимой, с коричневой обезьянкой.
Девушка тоже тянется за чашкой. Хватает ближайшую и делает глоток.
– Как вкусно, – блаженно вздыхает она. – У меня так никогда не получалось.
– Не умеешь ты чай заваривать, – подтвердил домовой. – Тут опыт да знания надобны. Эх… Ну и молодёжь пошла, ничего сами сделать не могут. Горазд, ну ты где там? Чай стынет!
Дверь в кладовку открывается, и оттуда выходит бородатый человечек в белой одежде. Присмотревшись, Вика понимает, что одежда припорошена мукой, как первым снегом.
– Где мой чай? – гнусаво спрашивает он, взгромоздившись на стол.
Домовой с готовностью подвигает к нему большую красную чашку.
– Сёма, там ещё лакомства какие-то остались? – спрашивает запечник. – Фест не всё подъел? Будет, чем хозяйку угостить?
– Фест? – удивляется Вика. – А это ещё кто?
– Кобольд, что-то навроде домового, далеко отсюда, за морем его дом, – поясняет Влас. – Родич это мой дальний. В гости недавно приезжал.
– В прошлую среду? – подозрительно спрашивает Вика.
– Ну да, – кивает домовой. – Ты ещё вечером заходила, людей каких-то привела. Мы еле спрятаться успели.
Коргоруша Сёмка (несмотря на то, что у него лапки) ставит на стол две тарелки с пирогами и одну – с мелко нарезанным свиным окороком холодного копчения.
– Угощайся, хозяйка! – говорит он, вновь устраиваясь на столе.
Чаепитие с домовыми духами ещё более безумное, чем с Мартовским Зайцем, Шляпником и остальной компанией. Вика лишь качает головой и берёт из тарелки предложенное угощение. Пирог оказывается с яблоками. Довольно вкусный, но слишком сладкий на взгляд девушки.
– Мы вот что, хозяйка, тебе сказать хотели, – нарушает молчание домовой. – Ты чужих людей сюда без предупреждения не води, ладно? Не надобно им тут жить. Лучше сама возвращайся.
– Ну, посмотрим, – поразмыслив, говорит Вика. И думает, что самовар домовым духам надо где-то всё-таки достать.
Автор: Елена Онищенко