Рассказ "Свидание"
— А ты, Борька, когда познакомишь нас со своей девушкой?
— Нет у меня никого.
— Да, ладно! Живешь от нас с мамой отдельно, не звонишь, не приходишь… Мы подозреваем, что ты влюбился!
— Юлька, отвяжись! На выходных приду к вам. Просто некогда, поэтому и не звоню.
— Ага, рассказывай! Я маме передам, что ты обещал зайти. Да?
— Да. Все, я опаздываю.
— Пока, Пингвин!
— Счастливо, Плюшка!
Борис Гарин дернул сестру за косичку и пошел к метро. Ему было двадцать лет, он учился в институте, жил один, и девушки у него и вправду не было. Молодой человек с тоской посмотрел на парочку влюбленных, которые не сводили друг с друга глаз, и вздохнул. Действительно, непонятно, почему у симпатичного веселого парня никак не складывалась личная жизнь. И запросов-то особых у него не было: Борис мечтал о простой милой девчонке, с чувством юмора, возможно с носиком в веснушках, непослушной челкой и озорной улыбкой, чтобы звонко смеялась и держала его за руку… Были разные: скучные зануды, которые с первой встречи начинали перевоспитывать; кокетливые болтушки – их пустые разговоры быстро утомляли; девушки в образе вамп – с хищными улыбками и фальшью в каждом слове; липучки – с преданным взглядом глупой болонки… А вот этой – своей, единственной, от которой сердце бы билось в бешенном ритме – не было. Но Борис её ждал.
Каждое утро, кроме выходных, молодой человек добирался до института на метро. Дорога занимала сорок минут. Боря слушал музыку, читал книжки, порой готовился к зачетам и экзаменам. В толпе пассажиров попадались знакомые лица – тех, кто, как и он, ежедневно в определенное время ехал в одном и том же направлении.
В этот понедельник настроение у Бориса было не очень. Он случайно встретил младшую сестру, что приятно, но дурацкий вопрос про личную жизнь, напряг парня, словно ему наступили на больную мозоль. В ожидании поезда молодой человек сел на лавку и уставился в свой телефон. Неожиданно перед Гариным возникла фигура, которая загородила собой свет. Парень поднял глаза и вздрогнул: над ним нависла крупная женщина в костюме сотрудницы метрополитена, она странно вращала белесыми глазами навыкат с красными прожилками и кривила рот в подобии улыбки. На левой щеке у женщины было темно-бордовое родимое пятно, а на шее намотан шерстяной фиолетовый шарф.
— Вы что-то хотели? — настороженно спросил Боря.
— Тебе… Попросили передать, — буркнула в ответ сотрудница метрополитена и протянула свернутый листок бумаги.
— Что? — не понял молодой человек и отшатнулся.
Женщина настойчиво пихала ему в руку какую-то записку. Наконец Гарин её взял и с изумлением увидел, как грузная фигура моментально растворилась в толпе людей.
— Бред какой-то, — прошептал он и развернул листок.
«Привет! У тебя забавная синяя шапка – мне нравится, и музыку ты классную слушаешь. Знаешь, я думаю, нам будет о чем поговорить. Мне кажется, мы даже немного похожи. Вот только я не люблю бигбургеры, лучше – пиццу с грибами. Но это мелочи. Правда? А Чак Паланик и вправду крут.
Элька»
Борис сидел на скамейке, смотрел на записку от незнакомой Эльки и улыбался. Потом он поднял глаза, оглянулся по сторонам – возможно, прямо сейчас Она за ним наблюдает и тоже улыбается. «Элька – карамелька», — пришло на ум, и в самом деле это имя показалось таким сладким, как мятная конфета. Боря подумал, что девушка, которая выбрала такой оригинальный способ знакомства, должно быть особенная и смелая. Он уже и забыл о неприятном лице женщины, передавшей послание, о её толстых, слишком толстых, пальцах с темными ногтями.
Все ушло на задний план, интересовала только девушка, которая ему написала: «Интересно, откуда она знает, что я люблю бигбургеры? Наверное, видела, как я тут в метро как-то обедал … А про Паланика и музыку? Очень интересно. Может у нас общие знакомые есть? Шапка – да, клеевая! У меня забавная синяя шапка…»
Три дня не было от Эльки никаких вестей. Гарин начал нервничать, произошедшее стало казаться глупой шуткой, и вообще порой приходили мысли: а может это он все придумал, но записка была реальной. Боря теперь носил её всегда с собой и часто перечитывал. Даже на лекции порой достанет из кармана, аккуратно расправит на столе и рассматривает почерк: какая «у» красивая – с петелькой, похожей на каплю, «Элька» – написано легко и быстро, словно девушка вдруг заторопилось куда-то…
После учебы молодой человек, как обычно, зашел в метро, у него зазвонил телефон. Боря остановился у окна кассы, которое не работало. Звонил его друг Мишка, звал в кино, но Борис Гарнин уже решил субботу провести с мамой и сестрой, поэтому пришлось отказаться от дружеской встречи. Рядом раздался стук. Парень повернул голову и с удивлением увидел в кассовом окне женщину, ту же – с бордовым пятном на щеке и глазами навыкат. У неё все также был намотан на шее нелепый шарф, и она с трудом шевелила губами. Гарин, как и прошлый раз, вздрогнул и сначала отпрыгнул от кассы. А потом увидел, как работница метрополитена машет за стеклом то ли какой-то открыткой, то ли фото, а может и новой запиской и медленно кивает ему головой. Борька взял себя в руки и вернулся. У окна, уже с его стороны, лежало фото, а неприятной женщины не было. «Шустрая, какая», — проговорил парень и взял в руки новое послание от Эльки.
Элька… Пшеничные волосы рассыпаны по плечам, зеленые глаза, вздернутый носик, и улыбка… просто потрясающая улыбка! Она в желтой футболке, в коротких джинсовых шортиках и ботинках с потертыми круглыми носами. Стоит на станции метро у скамейки, кажется, как раз на той, где Гарин обычно ждет поезд. Тоненькая, как подросток, летняя, красивая…
Боря замер, рассматривая, фото, а потом перевернул его и увидел знакомый почерк:
«Привет! Снова я. Давай встретимся. В субботу, в одиннадцать вечера. В метро, на станции Заельцовская. Буду тебя ждать. Очень.
Элька»
Парень обрадовался, нет даже больше – он почувствовал себя самым счастливым человеком на свете! Вот только отвратительная тетка с водянистыми глазами, одутловатым лицом и кривой улыбкой немного омрачала романтические чувства и надежды, поэтому Боря решил просто о ней не думать.
Не думать об этой странной женщине с родимым пятном во всю щеку. «А как она рукой мне помахала – как в замедленном кино… Точно, тетка из фильмов ужасов…» — но это оказалось не просто. Неприятная, даже страшная, сотрудница метрополитена так и лезла в голову со своими белесыми водянистыми глазами, пальцами, на которых кажется вот-вот треснет кожа, а ещё губы – её дряблые губы, желтоватого цвета… «Господи, да она как будто из морга сбежала», — тихо сказал Боря, спрятал фото в карман, и пошел к эскалатору.
***
—О! Пингвин, а я думала, ты просто так пообещал приехать. Ну, чмокни в щечку свою сестренку!
— Привет, Юлька!
Борис поцеловал в щеку сестру. Юле было шестнадцать, и она обожала своего старшего брата.
— У тебя что-то выпало из кармана!
Она ловко подхватила с пола снимок Эльки и радостно подпрыгнула.
— Ага! Ну, вот мы с мамой оказались правы. Это твоя девушка?
— Эй, отдай! Это просто фото!
— Нет! Подожди, я хочу посмотреть.
Гарин не успел забрать снимок. Девушка убежала в комнату, победно неся фотографию над головой.
Дома вкусно пахло выпечкой. Мама знала, чем порадовать сына. Она напекла большую тарелку оладий, поставила на стол вишневое варенье.
— Привет, мам!
— Привет! Садись, попьем чай.
— О, какая вкуснотища!
Людмила Николаевна, мама Бориса, потрепала сына по волосам и села напротив за стол. На кухне было уютно: занавески в клетку, скатерть с вышивкой, на полке пузатенькие кружки с ручной росписью, а на стене картина – букет летних цветов – Юлька нарисовала.
— А наша Юля решила все-таки поступать в художественное училище. Она тебе говорила, что её работу взяли на выставку?
— Нет. Здорово, как!
— Ты бы чаще с ней общался… Знаешь, она скучает по тебе, — осторожно сказала мама.
Боря не успел ничего ответить, как на кухню пришла Юля. Она была чем-то встревожена. Девушка пододвинула к столу табуретку, села и положила перед собой фото Эльки.
— Отдай, — обратился к ней брат.
— Кто она? — спросила Юля.
— А что?
— Просто я где-то видела это фото…
— Ребята, пейте чай, а я пойду посмотрю телек, — сказала Людмила Николаевна и ушла в комнату.
Она намеренно оставила своих детей наедине, чтобы они поговорили по душам. У Юльки сейчас был сложный возраст, девушка начала встречаться с одноклассником и, возможно, захочет поделиться со своим братом чем-то личным, спросить совета.
— Хорошо, мам. Мы поедим оладьи и придем к тебе. Ты посмотри, какое у неё странное выражение лица… — Юля продолжала рассматривать фото.
— Слушай, отстань уже, а! Нормальное у неё лицо, — Боря начал сердиться. Он хотел забрать снимок Эльки, но сестра снова оказалась быстрее. Она держала фото в вытянутой руке и продолжала:
— Нет, ты посмотри: улыбка такая натянутая, а в глазах… в её глазах отчаяние или страх. Она боится. Пингвин, посмотри! Она же жутко боится!
Юля называла брата пингвином из-за пижамы, которую он раньше носил. На пижаме был нарисован большой танцующий пингвин, он, действительно, чем-то походил на Борьку – наверное, забавной неуклюжестью и милой улыбкой. Пижамы этой давно уже не было, а прозвище так и осталось.
— Хватит! — молодой человек вскочил со стула и хотел схватить Юльку за руку, но та вырвалась, отбежала к холодильнику и снова заговорила:
— Во всей фигуре чувствуется напряжение, посмотри, правая рука сжата в кулак…
— Так, все! Я не хочу слушать эту ерунду.
Парень вышел из кухни, хлопнув дверью. Юля пошла за ним. Она отдала Борису фото и шепнула на ухо: «Я где-то видела эту Эльку. Не ходи на свидание. С ней что-то не так».
***
Гарин решил, что своему страху надо смотреть в лицо. Перед свиданием он разыщет эту странную женщину, которая передает ему послания, и поговорит с ней. Молодой человек спустился в метро. Для беседы он выбрал сотрудницу среднего возраста с доброжелательной улыбкой. Она стояла у турникетов и наблюдала за пассажирами.
— Здравствуйте. Я ищу вашу коллегу, — обратился к ней Борис.
— Здравствуйте. Кого именно?
— Имени я не знаю, но могу описать её внешность. Это высокая женщина, на лице у неё большое родимое пятно... — начал Гарин, как собеседница его сразу прервала.
— Да, была у нас такая сотрудница. Но она больше не работает, — быстро сказала она и отвернулась.
— Как не работает? Я её вчера видел, — удивился Боря. — Вы, наверное, о каком-то другом человеке говорите.
— Вы издеваетесь что ли? — в голосе послышалось возмущение. — Можно подумать так часто встречаются люди с родимыми пятнами на лице. Нет её больше. Идите отсюда! Не мешайте работать.
— Подождите, как нет? Она же вчера там…
— Где там? Как она могла быть там, если она умерла два месяца назад.
— Как умерла? — Борис совсем растерялся.
— Как, да как… Вот заладил. Повесилась в подсобке. Я пришла на смену, а она висит там… на шарфе… Все, отстань! Итак, с тех пор спать не могу, а ты ещё с расспросами.
— Извините…
Борис Гарин попятился назад. Он был в шоке. И самое страшное, он был уверен, что эта сотрудница не ошибается. Да, записки ему передавала повешенная… на её шее так и остался этот ужасный шарф, и эти глаза – выпученные, водянистые бесцветные. «Что делать? А как же Элька? Свидание уже через десять минут…» Боря подпрыгнул на месте, когда в его куртке зазвонил телефон. Он посмотрел на экран – звонила Юлька.
— Что?
— Ты где?! — сестра кричала в трубку.
— В метро. А что? Что случилось?
— Не ходи, слышишь, не ходи! Я нашла про неё статью!
— Про кого? — парень, действительно, ничего не понимал. Он еще не отошел от разговора с сотрудницей метро.
— Про Эльку! Она… Она летом покончила собой! Слышишь меня? Она бросилась под поезд. Тебя кто-то разыгрывает. Её нет – она мертва. И это фото – это её последнее фото за минуту до смерти… Борька?! Ты слышишь?
Борис не слышал последних слов сестры. Он, открыв рот, наблюдал, как в его сторону идет девушка в желтой футболке, коротеньких шортах, на одной ноге ботинок с круглым носом, а вторую – босую, она тащила по холодному полу метро. Элька подняла руку, и оказалось, что у неё нет кисти – совсем нет, рука заканчивалась обрубком, на котором висел лоскут кожи и виднелся осколок кости. Еще у неё не было одного уха и на правой щеке глубокий разрез, который перекашивал все лицо. Элька двигалась медленно, она смотрела на него и вроде как улыбалась. Она шла на свидание…
«Бросилась под поезд… А та тетка повесилась…» — прошептал Гарин и побежал, расталкивая людей, к выходу. Он бежал изо всех сил. Сердце в груди бешено колотилось – не от любви, как он мечтал, а от дикого ужаса, настоящего ужаса.
Конец.