Мы с вами убедились, что Дмитрий Вишневецкий не был старостой Черкасс и Канева. Он не мог использовать рабочую силу и возможности литовско-польского королевства для постройки крепости за днепровскими порогами.
Версия 2. У князя Дмитрия Вишневецкого, была своя собственная казацкая армия, которая вела кровопролитные бои по защите границ будущей Украины. Она то и построила Хортицкую крепость. Упоминавшаяся Шанталь Лемерсье-Келькеже в статье «Литовский кондотьер XVI в. – князь Дмитрий Вишневецкий» сообщала, что под началом Вишневецкого была «небольшая личная армия», на другой странице это сообщение усиливается: «в состав же армии Вишневецкого, кроме его личной гвардии, входили городовые казаки, к которым присоединились казаки с Низа». Французский исследователь явно проецировала европейские представления о средневековых военных наёмных отрядах на совсем иную действительность, на события XVI столетия, происходившие в Османской Порте, Польско – Литовском и Московском государствах, что некорректно. (Справка: Кондотьер - начальник наемной дружины в средневековой Италии.)
В известных исторических документах Московского, Польского, Литовского государств XVI столетия нет сведений о таком казацком отряде, а тем более «армии», которую бы нанимали на военную службу. Ну а как же каневские городовые козаки, которые, как и черкасские, видимо, входили в пресловутую «армию Вишневецкого»? Сохранились списки личного состава пограничных польских крепостей того времени, так называемые «Росписи королевских замков». Откроем роспись замка Черкассы, где наместником был уже известный нам пан Хрщонович. 1552 год:
«З росказанья Господара его милости, Короля и Великого князя Жикгимонта Августа, попись замков его милости Украинъных. Лета от нароженья Божъего 1552, месяцов Февраля и Марта.
Черкасы за держанья пана Ивана Хрщоновича»
«…Сторожа польная. На поли сторожу деръжати повынни, складаючися теж на то вси так бояре, яко мещане часов потребных, кгды на пашни выходять, або кгды ся выстерегають людей неприятельских. А мевають сторожу польную на местъцах урочистых: на Тясмени у Чигирина в осми милях от замку, на Голом Тясмени пять миль от замку, на Рдне 5 миль, у Сугарева кургана 6 миль, у Великого кургана 3 мили, на Мостищах 3 мили, на Мошнах 3 мили, або инъде, где бы потреба указывала…
Служба з бояр а з мещан. Повинни Черкасъцы бояре служити конъно, збройно и ездити с старостою, обо и без старосты с служебниками его против людей неприятельских и в погоню за ними. А хотяб и небыло слуху о людех неприятельских, одънакъже, для осторожности от них повинни бояре с старостою, або с слугами его ездити на поле раз, и два, и три на лето. А мещане, иж подачки на замок и на подыймованье послов дають, про то не повинни ездити на поле алиж с самим старостою…»
Как видим, основные тяготы дозорно-сторожевой службы возлагались на городских бояр и мещан. Отражение набегов неприятеля возлагалось «конно и збройно» на бояр, мещане привлекались к оборонительным работам.
В черкасской крепости 1552 года был и военный гарнизон: «Почты* служебных. Там при замку Черкаском ротмистр Петр Розбиский указал роту свою, з которою ново там притягнул, сто драбов, личачи, з бубны, з пропоры, з зброями – в десятку каждом по два копийники в зброях, з корды а з алябартами або з ощепы, а по шести стрельцов з ручъницы, з мечи.
Староста теж указал другий почот драбов же давнейших, которые там под его моцью служили, шестьдесят их збройне, личачи в десятку каждом по два копийники в зброях, з ощепы, з корды, а по осми стрельцов з ручницами з мечи. (Справка: Почт, Почот – свита, отряд).
«Сто драбов Петра Розбиского были ротой королевских пехотинцев, не являлись козаками и шестьдесят «драбов» старосты Черкасского, и ещё один отряд «служебников» старосты, из пятидесяти человек, тех, кого позже станут называть гайдуками. Но именно эти небольшой численности королевские военные роты, «почты служебников», бояре и мещане, коренное население литовских пограничных крепостей несли основные тяготы по защите южного литовского пограничья.
А где же черкасские казаки? Были и они:
Козаки. Окром осилых бояр и мещан бывают у них прихожие козаки; сее зимы было их разом о полътретяста*. (*Полтретьяста = 250. В.И.Даль). Доход и служба от козаков. Козаки …дають старосте колядки по шестиж грошей и сена косять ему по два дни на лете толоками за его стравою и за медом. А которыи козаки, не отъходячи у козацъство на поле, ани рекою у низ, служать в местех в наймех бояром або мещаном, тыи старосте колядки давати, ани сена косити не повиньни……Такъже кгды козаки, в земли неприятельскои здобывшися, приходять, з добытку того старосте одно што лепшое.
Оказывается, казаками в то время называли сезонных наемных работников, то есть «заробитчан». Они косили сено, работали по хозяйству, занимались отхожим промыслом – добывали рыбу и зверя. За эту возможность платили старосте определённую плату. Конечно, при возможности грабили, где и что было можно. Было их немного 100, 200, 300 человек в сезон. Похожи такие персонажи на «видважных захисныкив витчызны»? Вопрос риторический. Но, может быть, Черкассы были исключением?
Откроем описание королевского замка Канев, сделанное в феврале – марте того же 1552 года: «Доход и служъба от козаков. Козаки, которые домов там в Каневе не мають, и тые дають старосте колядки по шестиж грошей, а сена косят ему по два дни на лете толоками за его стравою и за медом. А которые козаки, не отъходячи у козацство на поле, а ни рекою у низ, служать в местех в наймех бояром, або мещаном, тые старости не повинни колядки давати, ани сена косити».
То же самое.
А как обстояло дело в Киеве? 1499 Мая 14. Уставная великокняжеская грамота Киевскому войту и мещанам… «…Теж которыи козаки з верху Днепра и с инших сторон ходять водою на низ, до Черкас и далей, а што там здобудуть, с того со всего воеводе десятое мають давати; а коли рыбы привозят, з верху, або з низу, просолныи и вялыи до места Киевского, тогды мает осмник воеводин то осмотрети и обмытити, и мает на город взяти от бочки рыб по шести грошей, а от вялых рыб и свежих десятое. А коли привезуть до места Киевского рыбу свежую, осетры, тогды не мают их целком продавати, олиж мусить осмник от каждого осетра по хребтине взяти, а любо от десяти осетров десятого осетра».
И в Киеве козаки также были «заробитчанами» ловили рыбу, даже осетров, добывали зверя, пушнину. Платили в казну 10% от дохода.
Интересно ещё взглянуть на список мещан, коренных жителей степной пограничной королевской крепости. Черкассы 1552 года. «Вдовы мещанские домыж в месте мають: Острохимова Катерина, Сошкова, Занкова Шаршунова, Якововая Рудого, Гордеева, Корниева, Горпина Стрелцова, Ходикина, Быковая, Романовая, Мархва, Цветкова, Дашъкова, Кунцова, Мишкева Семенова, Савина, Огренка, Калинина, Ескова, Краснопивова, Кондратова. Улита, Бучкова, Букиня, Сынкова, Кудинова, Коникова, Прокопова, Игнаткова, Воскобойникова, Малышкова.» Кем были умершие, а скорее погибшие в боях мужья этих вдов с типично «украинскими» прозвищами, будущими фамилиями? Потомками уцелевших ратников Киевской Руси, или праправнуками новгородских словен, ходивших в средние века по Днепру на Царь Град? Или они были выходцами из Московской Руси (вспомним: ещё недавно московская знать имела многочисленные владения в Литовском государстве)? Сравните их имена с именами пришлых людей, ежегодно являвшихся в Черкассы на заработки – Душбекенич, Мандрика, Минка, Митенко, Митенков бурсник Каленик. Согласитесь, такой городок середины XVI столетия имел мало общего со столицей мифического казацкого государства. Очень трудно связать его и с мифологизированной Запорожской Сечью. Не «армия» козаков, и даже не городовые козаки, а добропорядочные горожане - бояре, мещане и королевские военные роты охраняли южные границы и боролись со степняками. 300 же каневских козаков атаманов Млынского и Есковича были добытчиками, которым улыбнулось счастье. Случился поход на Крым князя Матвея Ржевского, который разрешил «заробитчанам» присоединиться к нему (на всякий случай уведомив об этом царя). У козаков появилась возможность пограбить крымские крепости, угнать толику скота, хорошо заработать в этот сезон.
Но если князь Дмитрий Вишневецкий не был старостой, у него не было ни армии, ни своего отряда, кто же тогда построил крепость на «Кортицком острову»? Ответ достаточно прост. Археологические данные свидетельствуют о том, что на острове Малая Хортица издавна существовала крепость построенная людьми бронзового века. Результаты таких исследований приводит С. Ж. Пустовалов, ученый Запорожского университета, в своей статье «Многослойное городище на о. Малая Хортица»:
«Оборонительный пояс катакомбного времени состоял из вала со стенами и двух рвов. Судя по разрезам, внутренний вал имел три строительных горизонта. Сначала его ширина со-ставляла 1,6 м при высоте 1,0-1,1м. Потом вал становится более мощным (шириной до 3,5 м, высотой – 1,3-1,4 м). Наконец, вал еще раз досыпают и его южный склон укрепляют камнем. На вершине этого вала строится стена, которая практически полностью упала или же была сброшена к подножью вала на юг. Ширина вала становится приблизительно 4,5 м, высота – 2,3 м, а вместе с небольшим рвом к югу от вала – 3,3 м. Гранитные глыбы укладывались поперек стены. Далее к югу был отмечен еще один вал высотой 1,6 м, шириной 4,0 м. Южный его склон был также выложен камнем, на вершине вала находилась стена, почти полностью завалившаяся по склону вала на юг. Общая высота завала камня 1,5 м, ширина завала – 3,5 м».
Дмитрий Вишневецкий не случайно выбрал для своего укрепления островок Малая Хортица: работы по восстановлению древней крепости не требовали сплава леса по Днепру, чрезвычайных расходов и большого количества людей. Необходимо было углубить осыпавшиеся рвы, подсыпать стены, поднять упавшие каменные глыбы. Очень вероятно, и скорей всего так оно и было, что в письме Иоанну IV Васильевичу Вишневецкий выдавал желаемое за действительное. Крепость ещё не была восстановлена: он только-только начал земляные работы силами отряда днепровских казаков, которые две три недели назад расстались с полком Матвея Ржевского.
Знатный, но не богатый князь не так давно покинул службу у турецкого султана. Об этом позже с возмущением писал король Сигизмунд-Август крымскому хану: «…и до Цесара, его милости, Турецъкого земли ходил над волю нашу, и яко там принят был, то вам ведомо быть може, бо он вернувъшися до паньств наших поведал, же там жалованьем осмотрен был…». Дмитрию Вишневецкому опять очень нужны были деньги, и он их получил. Помните: «И царь и великий князь послал к Вишневецкому детей боярскых Ондрея Щепотева да Нечая Ртищова да того же Михайла с опасною грамотою и з жалованием?» Это хорошо объясняет все существующие нестыковки. Финансовые средства, полученные из Москвы, позволили завершить крепостные работы, расплатиться с казаками-заробитчанами, которые совершенно точно не были альтруистами.
Получение денег от Иоанна IV Васильевича за строительство крепости означало фактическую продажу этого укрепления Москве, а сам Дмитрий Вишневецкий, как мы знаем, еще и попросился на Московскую службу: «…Царю и великому князю Ивану Васильевичю всея Русии от Вишневецкого князя Дмитрея Ивановича бить челом Михайло Есковичь, чтобы его государь пожаловал, а велел себе служить, а от короля из Литвы отъехал…». Здесь нет и намека на предложение услуг кондотьера. Просьба «…чтобы его государь пожаловал, а велел себе служить...» означала желание принять российское подданство и пожизненную, подчеркну, пожизненную, службу царю. Спустя некоторое время так и произошло. Прибыв в Москву «…князь Дмитрей государю целовал крест на том животворящий, что ему служить царю и великому князю во векы…». Но это было чуть позже. А пока Дмитрий Вишневецкий получил жалованье из Москвы. Что же он делает дальше?
Наш пройдоха тут же пытается продать крепость ещё раз, теперь уже королю Сигизмунду-Августу, естественно, втайне от московского царя. В начале зимы 1557 года, после прихода московского посольства с деньгами, к королю было послано письмо с сообщением о строительстве крепости и уверениями в преданности. Весной 1557 года польский король отвечал князю:
«Жыкгимонт Август etc. князю Дмитрею Ивановичу Вишневецькому. Поведаем тобе, иж есмо на тот час поспол с королевою нашою ее милостью и великою кнегинею Катариною з ласки Божъее в добром здоровъи едучи нам с коруны Польское з сойму Варшавского, даны суть листы от тебе писаные, через служебника твоего Миска……такая послуга твоя прыемна есть, кгды еси на нас господара на так потребном местцу замок забудовал… А мы за тым твоим слугою четвертого дня шлем до тебе… нашого, с которым достаточную науку на все свое писанье и жалованье от нас мети будешъ... А против тому посланцу нашому, которого шлем до тебе, встречу до Черкас, як бы тебе то все, што от нас с тым дворанином послано, в целости дошло, сухим путем, как порозумееш, альбо водою: нехай бы без мешканья его у Черкасех стречали, etc». Король тоже посылает ему деньги.
Удивительное дело: бóльшая часть великих историков XIX столетия, исследователей XX века, и практически все современные «фахівцi» стыдливо обходят стороной тему получения князем Вишневецким денег (жалованья) от короля Сигизмунда-Августа за постройку Хортицкой крепости. А между тем этот абзац королевской грамоты невозможно трактовать по иному: «…и жалованье от нас мети будешъ...». Королевский гонец вёз ценности, времена были неспокойные, он наверняка сопровождался охраной, совершенно логично, что король направил своего посланца в королевскую же крепость Черкассы. А князю Дмитрию предлагалось прислать за тем «што от нас с тым дворанином послано» по суше или по воде своих людей: «А против тому посланцу нашому, которого шлем до тебе, встречу до Черкас, як бы тебе то все, што от нас с тым дворанином послано, в целости дошло, сухим путем, как порозумееш, альбо водою: нехай бы без мешканья его у Черкасех стречали».
Прочитанная королевская грамота ещё раз косвенно подтверждает, что Д. Вишневецкий в 1556 – 1557 годах не был старостой Черкасс. Иначе, зачем было его приглашать прибыть в свою же крепость?
- 2 мая 1557 года король Сигизмунд-Август отправил к своему союзнику крымскому хану посла Размуса Довкгирда. Тот должен был сообщить, что крепость на Хортице является королевской собственностью, а князь Вишневецкий назначен наместником крепости. Кроме того, козаки новой крепости (тот самый отряд Млынского и Есковича) не будут вредить крымским интересам: «…и потому, брат наш, познаете, же оный замок ку нашей руце есть, кгды Вишневецъкий престрогу и служъбу свою вам оказывати будет, и козаком, которие при нем, шкод вашим людем чинити не допустить…».
Значит, денежное довольствие и «князю-запорожцу», и его отряду было уже выплачено. Тем не менее, Вишневецкий продолжал накалять ситуацию и сообщил королю, что коварные московитяне хотели переманить его на свою службу, а он гордо отказался. Из письма короля к крымскому хану весной – в начале лета 1557 года: «…козаки Московъские под Очаков минулого лета приходили и шкоду учинили, и …на нашом кгрунъте на реце Днепре у в острове Хортицы замок забудовати мели, и помоч великую и поминъки от Великого Князя ему обецали, абы им помогал и служил бы Князю Великому, чого он не учинил, паметаючи на веру и цноту продков своих; але отступивъши их, знался з нашими козаки Низовыми, и там замочок забудовал на Хортицы…»
Напомню: князь Дмитрий к этому времени уже получил и жалованье из Москвы. Фактически весной 1557 года наш герой оказался в роли Фигаро, слугой двух господ.
Неужели король Сигизмунд Август был настолько доверчив? Нет, в его письме уже чувствовались нотки тревоги: «…же естли оный замочок остоиться, и к нашой руце будет держан, може быти отътоль безпечьная сторожа для покою межи паньств, а Московъским козаком на Днепр приходити нелзо будет». Дело в кодексе чести знатных родов, который в XVI столетии вовсе не был пустым звуком. Бояре, князья, дворяне шли на верную смерть, выполняя свой долг, исполняя воинскую присягу, сохраняя честь своих предков - «паметаючи на веру и цноту продков своих». Король Сигизмунд не имел права сомневаться в верности княжеской клятвы. Тот, кто нарушил клятву, опозорил бы не только своё имя, но и честь всего княжеского рода. Недаром, позже, московский посол оправдывал перед королем принятие Вишневецкого на службу Иоанном IV так: «…государь верит всякого человека душе: целовал князь Дмитрей крест, что ему служити государю нашему правдою… и до своего живота, и через тое правду что сделает, то изведает его душа».
На протяжении долгого времени апологеты «козацкого государства» всячески старались скрыть факт попытки службы Дмитрия Вишневецкого одновременно двум государям. Это очерняло образ любимого «народного героя». Была представлена иная версия событий 1556 – 1557 годов, которая стала канонической. Её продвигал и наш знакомец Дмитрий Эварницкий, и другие авторы:
Благородный рыцарь Дмитрий Вишневецкий, на свои собственные средства, построил крепость на острове Хортица для защиты христианского мира от злых и кровожадных татар, и попросил у короля Сигизмунда – Августа оружия и солдат. Недальновидный король отказал благородному рыцарю и тот оскорблённый в лучших чувствах обратился к другому владыке – московскому царю. А когда и этот владыка, восточный тиран и деспот повёл себя неподобающим образом, благородный рыцарь решил воспользоваться своим правом вассала, освящённое вековыми феодальными традициями и расторгнуть договор с новым сюзереном. Естественно рыцарь простил при этом недальновидного польского короля и вернулся в лоно европейских народов.
Если проанализировать изложенную последовательность событий с карандашом в руках, налицо явная подтасовка фактов (подчистки, умолчания, передергивания, а гораздо чаще заурядная ложь и прямой подлог давно и прочно стали визитной карточкой «свидомых науковцив»). Но нельзя исключать, что ошибочная трактовка событий могла быть связана с банальной безграмотностью.
продолжение следует.