Сказка
Субботник в школе подходил к концу. Пионеры уже убрали всю пришкольную территорию, оставалось только выбросить мусор. Десятиклассник Камал, мускулистый светловолосый парень, хоть и запыхался от общественно полезного непроизводительного труда, но и не думал удрать. Ведь весь его класс дружно работал – каждый стремился сделать всё для своей родной школы.
И хотя на дворе был уже восемьдесят девятый год, и недавно рухнула Берлинская стена, а советская армия бесславно ушла из Афгана, школьная пропагандистская машина всё равно работала исправно. «Будь готов – всегда готов!»
Романтика пионерии сохранялась. А что было ещё делать – дыхание Запада до этой глухой провинции ещё не дошло. Камал мечтал о светлом будущем. И сегодня, думая так, он изо всех сил помогла школе.
В коридоре на первом этаже разбирали старые пожарные инструменты. Багор и лопаты, а также ящик с песком уже вынесли, остался только красный ржавый огнетушитель. Он стоял у стены, сиротливо озираясь вокруг, словно понимал, что участь его предрешена – срок годности его истёк, и его ждало, в отличие от уже показавшегося в коридоре, и направлявшегося к нему, чтоб его выкинуть на свалку пионера Камала, самое мрачное будущее.
Огнетушитель всеми фибрами души ненавидел этих пионеров – детей рабочих. В своей мелочной душонке он был контрреволюционером и анархистом. Изготовленный добрый десяток лет назад в третью смену спешившим получить получку и пропить её советским рабочим эпохи застоя, и никогда не применявшийся, он таил в себе зловещий брак, на который в те времена смотрели сквозь пальцы. Огнетушитель понимал всю несправедливость окружавшего его общественного строя – его бросили гнить в эту дурную совковую школу, а его собратьев – таких же, как он, повесили в красивых зданиях советских санаториев для высокопоставленных членов партии, в зданиях обкомов и горкомов, на проходных крупных предприятий рядом с портретами ударников пятилетки. Ну а больше всего его душила злоба из-за того, что пару штук из его партии попали на советский океанский лайнер, и сейчас бороздили Атлантику.
И вот к нему уже подходил этот пионер, и уже протянул руки, чтоб поднять его и выбросить.
На днях только Камал прочёл «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, и находился в восторге от этой книги. Однако в предисловии к ней он прочёл, что действие этого романа происходит в фантастическом будущем – примерно в 2500 году. В душу юного пионера закралось сомнение ещё и из – за того, что автор в описании светлого коммунистического будущего абсолютно ничего не говорил о первой социалистической стране – о великом и могучем Советском Союзе. Лишь вскользь упомянул он, что большая часть истории – Эра разделённого Человечества, а новое общество начало существовать только с момента провозглашения Эры Объединённого Человечества – ликвидации всех государственных образований на планете и создании единого общечеловеческого коммунистического государства.
Также упоминалось, что все попытки революций в отдельных государствах, происходившие до этого, кончались большим террором и победой сил капиталистической реакции и фундаменталистов…
Лишь только Камал поднял огнетушитель, раздался короткий хлопок, и стальная чёрная ручка, приводившая огнетушитель в рабочее положение, страшной силой была выброшена и вонзилась в лицо пионера. Удар был молниеносный, и практически бесшумный. Пионер продолжал ещё несколько метров нести адский огнетушитель. Шедшие на встречу ему его одноклассники, увидев его – практически лишившегося челюсти, вместо неё зияла в голове страшная чёрная ручка огнетушителя, подняли крик.
Камал, как подкошенный, упал в коридоре, из страшной раны на лице потекла кровь.
На место прибежали учителя, потом – директор школы, вскоре приехала «скорая помощь». Проклятый огнетушитель и его ручку выбросили-таки на свалку – на этом его история кончилась, а истерзанного им пионера положили на носилки и отвезли в реанимацию.
Спустя полчаса недовольная уборщица вытерла окровавленный пол кривой шваброй, а потом собрала веником в совок зубы пионера.
О произошедшем в школе кошмарном несчастном случае она из третьих уст знала совсем немного, и потому была жутко зла – «вот уроды, устроили тут драку, а я должна их зубы собирать…»
Камал, к счастью ли, или к несчастью – не берусь судить, не умер.
Больше года он провёл по больницам, ему сделали несколько операций.
Разные хирурги мастерили ему новое лицо каждый по-своему, каждый по – своему образу и подобию.
И вот настал день, когда пионер очнулся от долгого кошмара, он вернулся домой и включил телевизор,
И оказался в совершенно другой стране – на дворе был 92 год, и не было уже того огромного государства,
Каждую ночь он просыпался от выстрелов – то были рэкетирские разборки. А по телевизору говорили о свободном рынке, о гуманитарной помощи с Запада, о гиперинфляции, о возрождении религии, о Великой России – для русских, и пару раз мельком показали Джохара Дудаева – он что-то говорил о свободе исламского Кавказа. И тогда пионер – ставший ничего не могущим сделать статистом, кошмар реальности окружавшей его, был невообразим, достал «Туманность Андромеды», и стал перечитывать её, пытаясь понять, что же произошло в стране и каким образом будет построено светлое будущее.
Потом он забросил эту книжку куда подальше, и стал рисовать нелепые абстракции.
Прошли годы, и бывший пионер, женился, работал в тихой конторе, а свою детскую мечту о светлом будущем забросил в дальний угол своего сознания…
А огнетушитель гнил на свалке, вокруг бродили только бездомные собаки и кошки, но в нём ещё теплилось сознание – и, видя происходящее вокруг, он с ностальгией вспоминал светлую тихую школьную свою жизнь. На свалку периодически подъезжали бандитские машины, тут кого-то истязали и расстреливали рекетиры, трупы закидывали мусором, а уже с девяносто второго свалку освоили бомжи и бомжихи, они прогнали с неё почти всех собак и кошек, сами поселились в картонных коробках, не мылись годами, собирали бутылки, и бодрствовали дико алкогольными ночами.
Иногда ночью на свалке происходили дикие драки, лилась чья-то грязная кровь, и совсем редко сюда заглядывала милиция – находили несколько тел, увозили. А потом стали появляться люди с цветами, вдовы в черном и маленькие дети – тут кто-то убил их близких – они плакали, зажимая носы, а огнетушитель – совсем уже почерневший от ржавчины, так, что бомжи не смогли сдать его в пункт приема металла, тихо продолжал лежать и гнить.
Прошли годы, и на свалку приехали важные люди их Мэрии, на «Мерседесах», они что-то обсуждали, оглядывая свалку, потом приехали «КамАЗы» и бульдозеры, тяжёлые подъёмные краны и рабочие – китайцы. Свалку стали стремительно теснить, на её месте возник котлован будущего жилого дома,
Мусор частично сожгли, частично замуровали в котловане, и только небольшую часть вывезли.
Огнетушитель, а точнее его жалкую мумию, маленький китайский рабочий из провинции Хуайнань, бережно извлёк из кучи мусора, промыл водой, покрасил красной краской, засыпал туда землю, и посадил в него розу. Когда же дом был построен, китаец вместе с огнетушителем сел в вагон и поехал домой, но по пути, уже в районе Иркутска, на него напали двое пьяных гопников, они стали его оскорблять и требовать деньги. В ходе короткой драки один из них выхватил у китайца огнетушитель и нанёс ему им удар по голове. Труп китайца из поезда выкинули грабители, и огнетушитель выбросили вместе с ним.
Вскоре обходивший пути сотрудник железной дороги нашёл тело китайца, и вызвал милицию. Однако сотрудники милиции не стали составлять протокол, им не хотелось портить статистику по раскрываемости преступлений на своём участке железной дороги. Тело китайца они заставили нашедшего его рабочего зарыть тут же, а красный огнетушитель – уже больше не напоминавший цветочный горшок, также положили в эту неизвестную могилу.
Остановившийся спустя какое-то время на ночлег у железной дороги вольный путешественник Леонид, исколесивший несколько стран мира автостопом, разжёг костёр и обнаружил возле него торчавший из земли огнетушитель. Он не стал копать дальше, просто посмеялся своей находке, и забросил его подальше от путей – в густой кустарник, там огнетушитель продолжил своё существование, наслаждался щебетом птиц и чистым воздухом Сибири, пока не растворился в нём, благодаря коррозии, окончательно.