Глава 12
Во время учёбы все мы, студенты, вели общественную работу на промышленных предприятиях. Мне довелось около года проводить такую работу среди молодёжи швейной мастерской, где шили военную форму для нашей армии. В этой мастерской работало более 70 мастеров швейного дела. В основном это были молодые девушки, обучавшиеся параллельно в вечерней школе и живо интересовавшиеся положением дел во внутренней и внешней политике. Они не были измождены своей работой, умели сочетать работу с отдыхом, часто шутили, легко понимали юмор. А работники животноводства в это время на своей работе утопали в навозе, прозябали на холоде. Воду им приходилось черпать из колодцев вёдрами, наполнять ей бочки, и после ведром поить своих коров. Одна эта часть их повседневной работы создавала обстановку нетерпимую. Им было ни до политики, ни до учёбы – каждый вечер сил у них оставалось только на то, чтобы дойти до дома. Так трудились и жили более 50% всего трудоспособного населения страны. Всем это было видно и власти, но откровенно об этом предпочитали не говорить, видимо, считая, что людские резервы неистощимы, словно вода в реке. И вот оказалось, что это не так. Деревню начали душить давно, ещё при царизме, при Советах задушили окончательно. Возродить деревню в настоящее время невозможно. На это потребуются целые десятилетия. Корову надо растить от трёх до пяти лет, а чтобы вырастить человека мало и двадцати. Всё это мне пришлось увидеть и испытать на себе в течение жизни, и теперь мне остаётся только надеяться, что такое не повторится ни в одном из будущих поколений.
Учиться мне было непросто, так как мама не только не могла поддерживать меня материально, но и сама постоянно нуждалась в моей помощи, которую я заботливо и от всей души оказывал. В перспективе меня ждала учительская работа, которая хоть и оплачивалась в то время неплохо, но работать-то нам предстояло на селе, материальное состояние которого оставляло желать лучшего. Правда, мы, мальчики, планировали изменить свою жизнь при помощи призыва в армию. Так что старались не унывать и рассматривать перспективу через призму оптимизма.
После юбилейных сталинских торжеств в институте, мы очень весело отметили наступление нового 1950-го года. Каждый из нас надеялся, что этот год принесёт нам больше благ, чем прошедший, тем более, что он сулил нам множество перемен: мы выпускались из института и приступали к работе в неизвестных заранее местах. Поговаривали, что всех нас направят за пределы Мордовии. Ехать за пределы нашей республики никому не хотелось.
Занимались мы по-прежнему с большим усердием – впереди не за горами нас поджидала новая сессия, а за ней госэкзамен. При этом мы заранее понимали, что с наступлением весны заниматься будет труднее, и мы старались учиться с опережением. Свободного времени практически не было.
К то времени мы успешно закончили двухнедельную педагогическую практику. Каждый из нас дал по восемь уроков, провёл открытое внеклассное мероприятие, выпустил стенную газету. Всё усилие теперь было сосредоточено на лекциях и семинарах. Раз в неделю удавалось посетить кино.
Всё время вне лекций проводили в читальных залах, вплоть до 22-х часов, после чего перебирались в своё общежитие. Отбой у нас наступал в полночь, а уже в 6 часов утра – подъём. Быстро готовили завтрак, как правило, тоже с книгой в руках.
Питались мы вместе с Носовым Иванов Давыдовичем, которого вот уже несколько лет как нет в живых – он умер в конце 1999 года. Это был надёжный друг, очень умный и сдержанный. В жизни ему не повезло: где-то в конце 80-х годов он поссорился с 1-м секретарём РК КПСС, кажется Морозовой, она его и посадила на долгие десять лет. Через четыре года он освободился, но работать она ему в районе больше не дала. Последний раз я с ним встречался в 1992-м году здесь, в Саранске. Эту встречу мы хорошо отметили.
Готовили еду мы в своей комнате, в то время ещё не было студенческих столовых, а обеды в городских были для нас дороги. Установили очередность: один день я готовлю все три раза, следующий – он. Жили мы конечно бедновато, но значительно лучше, чем год назад: хлеба можно купить сколько хочешь, сахар и растительное масло были в магазинах постоянно. В общем, жили весело и беззаботно.
Правда, одна забота всё же была – учёба, но она нас не обременяла. Все мы, математики, жили дружно, в чём могли, помогали друг другу. У нас было много друзей из местных, они жили на квартирах или в своих домах. Крепко дружили мы с Королёвым Виталием, Шерстобитовым Маратом, Черентаевым Борисом, бывшими коренными жителями этого города, и, как правило, ежедневно нас навещавшими. Дружили мы и со взрослыми парнями, фронтовиками, такими как Коробков Юра, Гурьянов Владимир. Кроме мужской дружбы, мы общались и с девочками, но считали их не более, чем друзьями. Девочек на нашем факультете было немного. Математический и исторический факультеты считались мужскими. Основная масса девочек занималась на литературном и биологическом факультетах. Общежития были раздельные: одно – мужское, другое – женское. Располагались они неподалёку друг от друга и от учебного корпуса.
На занятия можно было ходить без тёплой верхней одежды, что позволяло нам не тратиться на её покупку. Единственное тёплое кожаное пальто на всю нашу комнату принадлежало Морозову Николаю. В нём зимой мы поочерёдно ходили на встречи с девушками. Брюки на ночь стелили под матрас, что позволяло обходиться без утюга, который, к слову сказать, был один на всё общежитие, и гладили им только рубашки.
С каждым днём мы чувствовали себя более раскрепощёнными, свободными, всё более приспосабливались и вживались в студенческую жизнь. Практически всё устраивало нас, и огорчала только мысль о предстоящем вскоре расставании.