Город, в общем-то, ей нравился. Хорошо было вечерами после работы прогуливаться неспешно по любимому парку, освещенному золотыми фонарями. Или пойти на пешеходный мост – глядеть на медленно текущую медовую реку. Или бродить тропами леса, который упрямо хочет казаться парком – или там всё наоборот? Можно зайти посидеть в любимой кофейне на узкой улице в центре мегаполиса, подняться на второй этаж в уютную комнату с вечным символичным ремонтом, комнату без окон, но с продавленной мебелью. Словно зашла на чердак привычного дома, хотя она снимала небольшую квартиру неподалёку от центра и к чердаку в многоэтажной громадине доступа не имела.
В общем, Елене Борисовне нравился город. Много мест – площадь в центре, где по выходным частенько проводились ярмарки. Широкий проспект, изредка перекрываемый для пешеходов, скейтеров, велосипедистов и многочисленных «аскеров» с гитарами и прочими флейтами. Еще один парк, крылатый лохматыми листьями каштанов, который застыл над рекой в вечной своей подвижности.
Нравился. И то, и это. Но как бы так сказать – всё это было словно отражением чего-то другого. Какого-то иного места. Для которого куда применимее страшное и жестокое слово «настоящее». Нет, не то чтоб город вокруг нее был ненастоящим. Сядь осенью на скамейку, и сразу задница замерзнет, какое бы тёплое пальто на тебе ни было. Пройдись брусчаткой по крутому спуску – самая нескользкая обувь в зимнее время по коварному насту скользить станет. И кофе – вкусный, и глинтвейн – пьянит. И холмы, и небо, и облака эти многогранные.
Так чего тебе неймётся, Леночка, а? А вот чего-то не хватало. Настоящести какой-то. Словно имели значение все эти сны про кипящие розовым цветом вишневые сады у неведомой реки. Или удивительный город с высокими стрельчатыми окнами в желтых домах. Или руины замка, сложенного из прозрачных камней, замершие на пологом ярко-зелёном холме. Ничего такого она никогда не видела. Только во снах пролетала над этими красотами, словно легкокрылая птица. Да и где в этом мире найти замки из полупрозрачных камней, а? Разве что какой авангардный архитектор решит порадовать её новостью в смартфонной ленте. Ибо вряд ли она туда доберётся. В её краях полупрозрачные замки не строят, только на каких-нибудь далёких Сейшелах, ну или в Швейцарии, в крайнем случае.
«Шла бы ты, мать, к психологу», – говорила её подруга Арина, хорошая подруга, да вот в последнее время что-то и она отдалилась от Лены. И то, казалось бы, посиделки такие были… Вроде и ни о чем, а не хватает как-то. Ничего же не случилось, просто интересы разошлись. Надоело Елене Борисовне говорить про сумочки, кошек и мужчин, бесконечно спасая одинокую подружку от одиночества.
И себя. И себя же – в первую очередь, нужно уже признаться в преступном этом одиночестве, в кризисе уже не совсем среднего возраста, в каких еще грехах перед собственной душой, отравленной ядом общественных стереотипов и великих женских достижений?
Остановилась. Огляделась. Куда сегодня её занесло в попытке найти новый маршрут к привычному магазину? Ага, не самый любимый сквер, надо сказать. Маленький, со всех сторон ограниченный улицами, шумный сквер возле громадного университета. И, надо же, зовётся парком! Ну, пусть будет. Зимой тут продают неплохой глинтвейн, а сейчас вон уже висят ярко-синие и оранжевые гирлянды. Красивое сочетание.
Елена остановилась, глядя вверх. Красноватое низкое городское небо не радовало ни звёздами, ни облаками. Всё было затянуто дымкой. По вершинам голых уже веток гулял холодный ветерок, слишком слабый, чтоб именоваться ветром, но воздух из-за него был стылым и зябким. Забирался под ворот куртки, прятался в дутых карманах, где затерялся обязательный для этих времён платок.
– Хорошо бы стать ветром, да? – звонко спросил детский голос, и задумавшаяся женщина стремительно обернулась. Она была почти уверена, что там никого нет. Но оказалось – есть. Мамочка в зеленой куртке с коляской легкомысленно-цыпленочного цвета – какое дивное сочетание для общества любителей чёрных пуховиков. Мамочка болтала с кем-то по смартфону, дитё в коляске смотрело на Лену пронзительными младенческими глазами юного будды. Кто из них это сказал? Девушка заметила в трубку:
– Он обещал не задерживаться, так что я пошла домой. Да и мелкая уже проснулась… – и Елена отметила, что голос девушки довольно благозвучный, но вот той особой мальчишечьей звонкостью не отличается. Да и уходит она уже. Так что и правда – нет того, кто б это сказал. А она как раз надеялась, что в её жизни случится что-то необычное, «чудообразное» и «мистикоподобное». Но о таком кому скажешь? Уж точно не Аринке, самой заурядной женщине средних лет на свете.
Елена зябко повела плечами, подтянула молнию куртки повыше да и пошла себе неспешно дорожками сквера, который притворялся парком. Вообще неплохо было бы. Ветер – это интересно. Да, действительно, а каково это – быть ветром? Только не бездумным потоком воздуха, который получается от всяких там дисбалансов температур, а настоящим духом стихии. Элементалем. Стихиалью. Слова-то какие!
У ветра много радостей. И он ни от кого не зависит. Ни от каких обусловленностей, придуманных невесть кем и невесть для чего. И кушать ветру не нужно, по крайней мере, точно не то, что ждёт ее дома в холодильнике. И тяжко работать, чтоб в этом холодильнике было что-то съедобное. Ох, какие беспомощные, наивные и ненужные мысли-то! Не для того становятся ветрами! Да ладно, романтичная фантазёрка тут нашлась… Недаром Леночка когда-то писала стихи, да и вышивала чудесно – только ничего из той романтики не стало её смыслом жизни. Одни беспокойства остались.
А ветер точно не беспокоится по пустякам. Ветер не думает что-то вроде: «Ах, я приду на совещание на новой работе, там будут все эти девочки из отдела пи-ар, они все такие молодые и красивые, а я – в толстом свитере и сама не то чтоб худая. И что с меня взять – менеджер среднего звена, как есть…»
И ветер не думает, конечно, что: «Ах, эти красивые девочки посмотрят на меня, такую неприглядную, и точно подумают – она нам завидует!» И ветер не будет прислушиваться к коварным голоскам из подсознания, голоскам, которые звучат голосом зловредных родственниц: «А что, разве не завидуешь?!»
Елена аж подскочила. Нет, конечно! Комплексует – да. Боится, что про нее плохо подумают, – да! Еще как. Но завидовать? Завидовать – это очень сильное чувство. Это думать плохо, считать их какими-то не такими. А с ними-то всё ок. Это с ней не ок. Это она не всегда понимает, как правильно выглядеть, что говорить, как пошутить и вообще как быть на своём месте. Среди всех этих красивых и достигнувших.
Прямо над ней мигнул фонарь. На миг сложились фракталами и снова разошлись густые тени кустов. Будто стянулись к ней невиданные узоры громадного калейдоскопа. Мелкая изморось не походила ни на дождь, ни на снег. Ноябрь как он есть.
Когда-то Елена Борисовна считала, что мигающие фонари – это про особую и сильную энергетику. Или какой-то знак. Но потом прекратила верить в «энергуйские» предрассудки. А вот вспомнила зачем-то.
У ее ног лежала бумажка. Обычный тетрадный листок, небрежно вырванный из какого-нибудь канцелярского орудия труда студента. Елена и знать не знала, почему решила наклониться и поднять его. Скорее всего, чтоб выбросить. Ведь тут было довольно чисто, и хотелось, чтоб так и оставалось. К чему лишний мусор в приятном, в общем-то, сквере, где гуляют хорошие мамочки в лимонно-ярких одёжках? Которые точно ничего плохого про неё не подумают.
На листке было что-то написано. И чтоб прочитать эти строки – шпаргалка? любовная записка? список покупок в магазине? конспект? – Лена подняла листок повыше. Край его теребил прохладный сквознячок, который пытался выглядеть ветром. Точно так же, как она пыталась выглядеть счастливой успешной женщиной средних лет.
«Чтоб стать…» – далее был оторван уголок, а ниже, и правда, список. Вот ведь!
– Первое, – прочитала она зачем-то вслух. – «Нужно выбросить всё лишнее, включая блокнот со старыми адресами забывших тебя людей…» Ого, – добавила, окончательно восхищаясь приключением. – Это уже интересно… Второе... «Да, купленную пару лет тому на распродаже шубу или куртку тоже можно выкинуть».
Откуда они знают? На миг захотелось скомкать опасную бумажку и выбросить её в мусорник. Но не стала. Любопытство побеждало. Сейчас много странных детей, которые оставляют на улицах записки незнакомцам, пишут в кафе стихотворения на салфетках, оставляют интересные книги в книжных «скворечниках» в парках. Вон, прямо на пути у неё такой. Ой, точно! Она уже неделю в сумке книжку носит – как раз для этого «скворечника». Рука уже доставала зачитанный до дыр и изрядно надоевший томик Коэльо – пусть другие почитают.
А глаза стремились дальше. Не так уж много мистики – много кто покупает вещи на распродажах, а таким доморощенным душеведам – только дай рукотворное чудо сотворить. Чудо умного совета для незнакомцев, конечно. Елена усмехнулась своему занудству.
– Третье. Или три. Номер три, в общем, – вздохнула она. – «Удалить аккаунты во всех социальных сетях, которыми ты не пользуешься хотя бы раз в сутки». Ну ничего себе! – восхитилась она требованием неведомых психотерапевтов. Ну, с этим попроще будет. У нее было всего ничего – пару аккаунтов, и она там посиживала порой. А чего это она уже думает так, словно и правда хочет исполнить рекомендации и превратиться… А во что, кстати? Уголок-то оторван.
– Какой холодный ветер, – миролюбиво и с толикой кокетства пробурчал проходящий мимо дядька в тёмном пуховике, и Елена чуть не шарахнулась от него. Никогда не любила этого уличного, ничего не значащего кокетства. Видимо, потому до сих пор и одна. Улыбнулась нервно спине мужика, который наверняка про неё забыл уже. И засунула наконец книжку в уличный «книгообменник». Рука продрогла. Да и домой пора.
– Четвёртое. «Не кутаться. Одеваться не по погоде, а так, чтоб немножко мёрзнуть и быстрее ходить». Ну вы, блин, даёте, – окончательно восхитилась она, понимая, что с этим правилом у нее никогда не будет проблем. – «Но разноцветный шарфик не помешает», – это кто-то приписал красными чернилами и другим почерком к основной рекомендации, написанной не то чтоб аккуратно синей ручкой. Юмористы. Она так и представила себе какую-нибудь девушку с разноцветными волосами, сидящую за деревянной партой этого старинного университета, построенного из ярко-красного кирпича. И ее подружку. Поплоше, поскромнее. Прямо как она, Елена Борисовна.
– У меня нет разноцветного шарфика, – с лёгким сожалением проворчала женщина, направляясь в сторону дома. – Пятое… да сколько тут этих советов! «Не реже, чем раз в месяц, видеть новое место, лучше – страну или город». – И, конечно, приписочка красным: – «Но можно и улицу или парк».
Парков и улиц в этом городе на вас не напасёшься, а летать в новые места без зазрения совести и травмы кошелька можно только ветрам.
– То-то и оно! – это произнесла не она, а кто-то в стоящей рядом машине. Да ну что ж такое. Уже на мысли отвечают! Елена Борисовна едва ли не затравленно оглянулась, но машина за ней не катилась, так и осталась стоять припаркованной, и был ли в ней кто-то – того она не увидела за непрозрачными зеркальными окнами. Только свою перекошенную рожу и узрела. Никакого шарфика, зато дурацкая колючая шапка. Женщина стянула эту шапку. Мрачно на неё посмотрела. Да и повесила на ближайшую ветку дерева. Может, кому пригодится. Ветер сразу выхолодил уши. Ну и зачем она это сделала? Непонятно. Просто давно хотела выкинуть, а тут такая оказия. Советуют неведомые гении избавляться от ненужного и нелюбимого барахла. И мёрзнуть. Замёрзнет слишком сильно – заболеет, и можно будет не выходить на нелюбимую работу. Даже больничный дадут.
– Шестое. «Бросить все дела, которые тебе не нравятся на самом деле или не приносят настоящей пользы», – она аж остановилась, недоверчиво всматриваясь в это приятное, но такое опасное правило превращения в неведомую фигню. Если так вдуматься, работа ей не нравилась. А польза – она понятна. За квартиру платить нужно. Ездить на работу. Кушать еду. Надевать одежду. Что-то вы перестарались, доброхоты студенческие с разноцветными чёлками и наивными мечтами о будущем.
Сильный порыв ветра ударил прямо в незащищенную шапкой голову Елены, и той стало стыдно. И холодно. Кто ей виноват, что она подняла дурацкий листок, который даёт такие дурацкие советы? Точно не неведомые дети, написавшие эти смешные предложения действовать необычно и оригинально. А так-то совет хороший. Мудрый. Выйти из зоны комфорта, преодолеть рубиконы собственных страхов и стать счастливее, выше, дальше, мудрее и реализованнее. Наверное.
Или они хотят не этого?
– Седьмой… – она вчитывалась в листок. – «Подарить лучшим друзьям свои самые…» А? – на этом листок обрывался, и что там дальше – знала только пустота, оставленная на месте второй половинки тетрадного разворота.
– Эй, так нечестно, – почти жалобно сказала Лена, снова чуть не комкая страничку в продрогших красных пальцах. Что подарить? Свои самые лучшие надежды? Стихи? Картины? Сувениры? Советы? Дни? Ночи? А-а-а-а-а! Что теперь делать… Она оглянулась по сторонам, будто бы надеялась, что писатели тут же появятся из-за угла и всё-всё ей объяснят. Но никто, конечно, не появился. Зато на стене какой-то прекраснодушный вандал написал:
«Это правда. Всё, что ты придумал».
Вот как. Врите мне тут! Настроение Лены зачем-то отчаянно испортилось. Но она уже была у своего подъезда – долетела, будто и правда ветер в паруса дул. Замёрзла, обиделась, расстроилась, зато дома. А там – кофе со сгущенкой, горячий душ, бутерброды с сырокопчёной колбаской и солёными огурчиками и даже сладкая-пресладкая тарталетка из соседней кофейни. Всё, что нужно одинокой счастливой женщине в нелёгкий ноябрьский вечер. В той или иной последовательности.
…Когда она была сыта, согрета и в пижамке, осознала себя сидящей за письменным столом перед выключенным ноутбуком с красной ручкой в руке. Потому что синяя ручка должна быть у красивой девочки с чёлочкой. А яркая, красная, вызывающая – у самой обычной девочки вроде неё.
Из завалявшейся на полке тетради вырвала двойной листок. Бережно и аккуратно переписала шесть правил, любуясь своим почерком. А потом написала: «7». Задумалась. Подарить лучшим друзьям свои самые прекрасные сны? Нет, слишком поэтично и неконкретно. В каком виде? В письменном? Театральную постановку сделать? Нарисовать? Просто рассказать. Не то, не то. Подарить лучшим друзьям свои самые тёплые слова? Уже лучше, но тоже как-то неясно. Слова – они, конечно, хороши, когда в тему. Но отчего-то казалось, что эти правила должны быть очень конкретными, материальными и даже приземлёнными. Вон, ходить по новым паркам и городам придётся поначалу на ногах, а вовсе не на крыльях ветра!
Подарить лучшим друзьям свои самые важные книги. Хм. Что-то конкретное, чёткое. Разгрузить полки с книгами, поделиться бесценным опытом, своими информационными сокровищами. В самый раз для идиота, который решил стать ветром.
Интересно, а каким именно? Северным, холодным, суровым? Или южным, каким-нибудь легкомысленным средиземноморским? А может, океаническим западным, прилетевшим из бурной Атлантики? Или, конечно, восточным, который будет пахнуть корицей и кардамоном.
Да ведь это и есть ответ – ветер спокойно может менять направление и сегодня быть северным, а завтра превратиться в уверенный в себе западный. На то он и ветер, чтоб никаких ограничений не было. Это пусть уже превращённый сам познаёт, и в какой ветер ему превращаться, и как потом менять направление. Ей-то до этого какое дело? Она уже всё и сама поняла. Без подсказок. Собственными силами и прекрасной фантазией.
– Восьмой совет, – дописала дальше своим каллиграфическим почерком, не то, что на этой бумажке мятой. – Сделать столько бумажных самолётиков, сколько душа пожелает, и на каждом написать своё самое сокровенное желание! И отправить в ветер, – последнее она не написала, только проговорила. Пусть желающие метаморфоз сами догадаются, что ветра делают с бумажными самолётиками.
– Девятый совет, – улыбнулась сама себе. – Быть непоследовательным и легкомысленным и менять свои планы по нескольку раз в день. И хватит с вас… а, нет, вот еще одно правило: «10. Придумать несколько собственных правил превращения в ветер и, если хочется, в других волшебных существ».
Елена Борисовна коварно засмеялась, а потом сложила бумажку в самолётик. Написала сверху аккуратно: «Десять советов желающим стать ветром (и не только)». Настежь открыла окно, запуская в дом холод и прохладные потоки уже почти зимнего воздуха. И бросила самолётик в темноту. Удивительное дело, но ветерок тут же подхватил белый кладезь безумной премудрости и утащил во тьму городских улиц утренним дворникам на радость. А может, и не дворникам. Она легко представила себе какого-нибудь одинокого голодного студента (раз уж сегодня столько думается про студентов, пусть будет еще один). Увидела внутренним зрением, как он находит заветный самолётик и как изучает эти правила, как недоверчиво смеётся. И представила, как этот студент будет их выполнять. И книг-то у него в общаге мало, у бедолаги, только учебники по программированию да пара штук новомодной скучной фэнтези. И в шкафу – пара-тройка худых курточек, купленных мамой – но уж точно на последней распродаже, в этом Лена была уверена! Ничего, если студент захочет, то одиннадцатым правилом будет что-то вроде – «с легкостью отменить все предыдущие правила и придумать что-то новое». Иначе какой из него ветер, если всё время стремиться выполнять дурацкие советы всяких непонятных и совершенно незнакомых тёток.
Обернулась, всматриваясь в ночную квартиру, забитые куртками шкафы и ломящиеся от книг полки. Сколько предстояло дел! И как хорошо, что завтра выходные. Она совсем не удивлялась, что ей тепло и ноябрьский морозец вовсе даже не мешает. И, конечно, не удивилась тому, что за окном стремительными вихрями мечется первый в этом году снег.
Разумеется, она будет настоящим северным ветром. А иначе куда девать столько прекрасного вредного плохого характера? И еще северные ветра точно знают, где в этом и других мирах есть настоящие места, а где – прекрасная подделка для имитации жизни. И в чём разница, они тоже знают. На то они и ветра.
Автор: Char Li