С первых дней его определили на террасу со стороны леса: она достаточно просторна и имеет окна в пол. Ну а место себе на этой террасе щенок определил самостоятельно: прямо под деревянной лестницей, ведущей наверх.

Так что спускаться и подниматься приходилось с большой осторожностью: Хан, лежа внизу, укладывал свою мордашку прямо на ступеньку (не дай боже наступить на нос).

САО – это территориальщики и жуткие собственники. Они рассуждают так: «Это мое, и то, что чужое – тоже мое!». Я с этим впервые столкнулась, когда выяснила, что Хану очень нравится щавель. Вышла в огород, стала рвать листья щавеля, чувствую – земля трясется. Поднимаю глаза и вижу: летит со всех лап (не важно, что вбок заносит), упирается мне в коленки и начинает рассказывать, что это его грядка! С выражением так.

Я, если честно, очень удивилась, но как самый строгий воспитатель, едва сдерживая улыбку ответила: «Это что за безобразие? Ты что себе позволяешь? Как тебе не стыдно! Сейчас в вольер пойдешь и сидеть там будешь до самого вечера!».

Хан обиделся, поджал хвост и поплелся в направлении вольера. Весь остаток дня с ним демонстративно не разговаривали, но когда он, пыхтя, как маленький паровозик, подошел просить прощения, то, поверьте, нельзя было удержаться от того, чтобы его не потрепать и не погладить.

Все-таки есть у него такая особенная черта: для него с самого первого дня было важно понимать, что он нужен, что его любят. Поэтому даже сейчас он может легко обидеться, если ему не устроить традиционный вечерний почесун.

И именно поэтому я всегда играла с ним в догонялки в три часа ночи, когда он был маленьким и ему было одиноко и скучно одному во дворе летом. Именно поэтому я сидела с ним всю ночь, пока бушевала гроза.

В общем, мораль: маленьких – обижать нельзя))).

И я, как всегда, рада Вашим комментариям)))!