В Сети опубликовано бесcчетное количество материалов о Джоне Майере, чей инженерный гений уже 50 лет задает направление индустрии Pro Sound. Основанная им компания Meyer Sound разработала и выпустила на рынок десятки новых технологических решений в области профессионального звуковоспроизведения, о которых сам изобретатель (как собственно и о философии звука) может говорить бесконечно. В октябре Джон и Хелен Майер (John и Helen Meyer) вновь приезжали в Россию. Среди прочих деловых и культурных событий супруги Майер посетили новое шоу группы «Би-2», проходившее в зале «ВТБ Арена», где работала их легендарная система LEO Mеyer Sound, а перед тем - встретились с генеральным директором компании «Имлайт» Андреем Пушкарёвым и руководителем департамента комплексных проектов «Имлайт» Михаилом Мамоновым.
Михаил Мамонов: На протяжении многих лет Mеyer Sound является лидером среди производителей звукоусилительного оборудования. Насколько тяжело сегодня удерживать пальму первенства?
Джон Майер: Это как раз не тяжело. Тяжело заполучить людей, которые готовы выполнять эту непростую работу, ведь разработка новых технологий – не самый лeгкий способ делать деньги. Чтобы создавать звук высочайшего уровня нужны инженеры, техники, которые чувствуют, что стоит потратить много времени, но наградой будет продукт – красивый, хороший продукт. Например, сегодня, мы были в Кремлёвском дворце и смогли оценить, как работает LEO Mеyer Sound, на разработку которой у нас ушло 5 лет. Целых 5 лет тяжелой работы, чтобы создать высокоточную дальнобойную акустическую систему. Дело в том, что всегда была большая проблема получения равномерного звука из множества громкоговорителей. Это как бросать камни в воду: бросив один камень, получаешь одну красивую волну, бросаешь горсть камней – видишь волны повсюду. И приступая к созданию LEO, мы как раз хотели найти решение этой проблемы, хотя даже не знали, возможно ли это, но старались сделать так, чтобы акустическая система производила один звук, одну волну.
Встреча Джона и Хелен Майер (John и Helen Meyer) с руководителем компании «Имлайт» Андреем Пушкарёвым, и руководителем департамента комплексных проектов Михаилом Мамоновым.
Михаил Мамонов: Приятно сказать, что проектом озвучивания Кремлевского дворца, в том числе занималась и наша компания. И, кстати, когда была презентация системы LEO в Штатах, мы с представителями ГКД тоже участвовали в этом мероприятии.
Джон Майер: Это интересно! Да, когда мы только закончили создание LEO, в Малом зале Кремлевского дворца уже была инсталлирована система MILO – и она же планировалась для Большого зала. Но директор Кремлевского дворца захотел чего-то более мощного. Так что именно эта российская площадка получила Mеyer Sound LEO первой в мире. И мы гордимся, что смогли выполнить желание заказчика, в этом и заключается наша награда.
Вообще, в развитии инжиниринга мы много времени уделяли разработке продуктов для заказчика. Например, LEO построена для концертного применения, для артистов, предъявляющих высокие требования к качеству звука и собирающих действительно огромные стадионы, как например, Селин Дион. И именно проблемы со звуком на таких площадках и подтолкнули нас к созданию Mеyer Sound LEO. Далее нам нужно было придумать что-то, чтобы и классические музыканты захотели использовать громкоговорители. Поэтому для Disney Hall мы создали LEOPARD – инженерный проект, позволяющий сделать звук очень однородным при перемещении между источниками внутри системы. Мы хотели, чтобы LEOPARD звучал как единый источник красивого звука. Мы поставили эту систему в Disney Hall – статусном концертном зале в Лос-Анджелесе, где хотят выступить многие артисты (в свое время там играл Би Би Кинг). Директор Disney Hall обстоятельно выбирала акустическую систему, изучала демонстрационные ролики, поскольку – ее цитата – «мы хотели бы знакомить людей с миром классики», а классика, как известно, не любит звукоусилительную аппаратуру. И я очень горжусь тем, что благодаря нашему проекту композитор Джон Кулидж Адамс захотел использовать громкоговорители в мире классики.
Михаил Мамонов: Многие считают Mеyer Sound семейной компанией с особым видением бизнес-процессов, взаимоотношений, маркетинговой политики. Вся история компании по сути построена на отношениях двух людей. На самом ли деле семейные ценности помогают принимать важные стратегические решения?
Джон Майер: Лучше – к Хелен. Я занимаюсь инженерией, а она – всем остальным.
Хелен Майер: И да, и нет. Когда мы основали компанию, точнее – когда Джон основал компанию, я поняла, что, возможно, могла бы быть ее частью. И я очень рано это поняла. Джон был увлечен, в основном, тем, что мог создавать, его на самом деле не заботили элементарные вещи, связанные с ведением бизнеса: бухучет, сбыт, маркетинг. Этим занялась я. То, что мы пара, семья – и это наша философия – думаю, что по мере развития компании это помогало и помогает. Мы оба понимаем необходимость компромисса и готовы на него идти, можем общаться и не сталкиваться: я соглашаюсь с решениями Джона, поскольку у меня нет никакой технической подготовки, а Джон соглашается с моими решениями. У нас хорошее двустороннее общение.
Михаил Мамонов: Вопрос Джону. Вы начинали работать в аналоговую эпоху, сейчас являетесь ведущим разработчиком цифровых устройств обработки звука. Можно попросить вас пофантазировать: какие глобальные прорывы вы можете представить в будущем индустрии звукоусиления? Куда идут технологии?
Джон Майер: Цифра представляет собой ценность, только если мы можем с ее помощью сделать то, что нельзя сделать на аналоговых устройствах. Например, раньше люди не могли управлять звуком так, как можно сейчас при помощи iPad. Потом люди захотят перемещать звук в пространстве, просто двигая рукой. Как только появляется новый запрос, появляются новые технологии. И это то, над чем мы работаем. Сейчас мы находимся в самом начале «цифрового пути», и это конец аналога. Цифре нет смысла копировать аналог – это пустая трата времени. Мы делали замечательные громкоговорители в аналоге, мы делали замечательный hi-fi в аналоге, но мы не можем делать в аналоге того, чего хочет молодое поколение. Это и есть новая движущая сила. Но нам надо быть внимательными. Почему молодежь возвращается к кинопленке и грампластинкам? Значит есть причины, по которым цифра не полностью их удовлетворяет. Это то, о чем надо подумать, чтобы не упустить чего-то важного. Мы должны быть уверены, что понимаем или можем понять это явление. Пока же для меня оно что-то вроде загадки.
Когда в начале прошлого века аудио появилось на кинопленке, людям это не понравилось: они жаловались на «вибрато», на неестественность звука. Очевидно, что это происходило, еще до моего появления на свет. Но Brüel… Вы знаете датскую компанию Brüel & Kjær, которая делает микрофоны? Один из руководителей Brüel около 15 лет назад, когда ему было 95 лет, решил продать свое дело. Он сказал мне: «Знаешь, мы это решили в 1930-е - обнаружили, что есть флаттер (flutter-wow) и сделали инструменты, чтобы устранить проблему». Еще он сказал, что к 1940-50-м они решили проблемы с магнитофонами, проигрывателями и совершили hi-fi-революцию. В 1950-е появился очень качественный звук. А потом он сказал: «Не совершайте ошибку, которую сделал я». «И что это была за ошибка?», - спросил его я. «В 1930-е годы мы прислушивались к покупателям, к людям, которые ходили в кино, и старались понять, на что они жалуются, но в 1960-х мы начали создавать оборудование, предназначенное только для того, чтобы о нем говорили. В этом и была ошибка. Необходимо слушать людей, потому что вы создаете технологии для них. Это тот ключ, которого, как я думаю, не хватает нашей отрасли. После разговора я понял, что мы должны не только делать акустические системы, но и сами приезжать на площадки, отправлять туда наших специалистов, опрашивать тех, кто работает с нашими системами.
Легко потеряться, если принимать во внимание только испытания продукта, оставаясь довольным … испытаниями. Это очень самоудовлетворяюще действует. Как пример, все помнят, что когда впервые появились транзисторные усилители, показатели при испытания были прекрасные, но звучали они не так хорошо, как ламповые.
Андрей Пушкарев: Meyer Sound Laboratories фактически была основана в 1979 году. В этом году компании исполняется 40 лет. С чем мы вас от всей души поздравляем! Наша компания тоже отмечает в этому году юбилей - 30-летие. Позвольте обратиться к вам за советом - в чем вы как основатель видите секрет долголетия бизнеса? В чем секрет успеха вашего бренда? Существует ли формула успеха?
Джон Майер: Есть только одна вещь – не обещать ничего из того, что заведомо не сможете сделать. Не пытайтесь. Я все время наблюдаю, как совершается эта большая ошибка, то есть даются обещания, которые пока не выполнимы, но есть надежда, что к обещанному времени решение будет найдено. Это безрассудно. Конечно, гораздо приятнее говорить о том, что мы могли бы сделать, но люди хотят получить результаты. Когда мы в первый раз приехали в Россию в середине 1990-х обсуждать проект Кремлевского дворца, у этого заказчика уже было предложение от Electro Voice, которые заявили, что смогут выполнить технические требования. А я сказал, что не смогу. Тогда меня спросили: «Вы думаете, что Electro Voice говорят неправду?», - и я ответил: «Не знаю, что говорят они. Я знаю, что не смогу выполнить. Мы не знаем, как это сделать. Может быть, они знают, а мы нет». И я вернулся домой в США, не представляя, что будет дальше, но Кремлевский дворец несмотря на мои слова решил работать с Mеyer Sound. Важно просто быть честным. Это трудно, очень-очень трудно.
В Германии была компания, которая обещала киношникам – Disney – что сделает звук, который для кинозрителя будет проецироваться так, будто бы он исходит из соседнего кресла. Я тогда сказал Disney: «Вам бы следовало опробовать, прежде, чем сообщать публике». И в этот раз меня так же спросили: «Вы думаете, что они не смогут этого сделать?». И я ответил: «Не знаю, но на вашем месте сначала бы испытал, потому что если обещание выполнимо, то получается, что никто больше на всей планете такого не умеет, а они справились. Вероятно, это Нобелевская премия. А если эта технология невозможна, а вы уже разрекламировали этот фильм со звуковыми эффектами? Это просто представит всех нас, работающих в аудиоотрасли, в неприглядном свете». Это очень опасно, потому что мы будем выглядеть, как пытавшиеся взлететь греки – от решения нас будут отделять тысячелетия. И в Disney, действительно, опробовали – и не сработало.
Если какая-то компания обещает, что что-то будет работать, и обещания не оправдываются... Конечно, это не грозит тюрьмой, но это значит разочаровать людей, что тоже очень серьезно. Как будут нам верить, если все, что мы делаем – это только обещания? Людям остается лишь обвинить всех нас, и в нашей сфере именно так обычно и происходит.
Андрей Пушкарев: Сегодня мы еще увидимся на концерте группы «Би-2». Интересно узнать, вы оцениваете концерты внутри себя как простые зрители или все-таки с профессиональной точки зрения?
Джон Майер: На концерте будет LEO, да. И я прекрасно знаю его возможности. Оценить автомобиль, можно лишь проехав в нем. Но оценить концерт… Если вы изобрели проектор, это не дает вам ни малейшего представления о том, каким будет фильм. Каждое музыкальное шоу уникально. Поэтому то, что делают эти музыканты, стоит испытать на себе.
Хелен Майер: Мы будем зрителями.