Миасский мастер Александр Татауров выложил уже более ста печей.
Все вы, наверное, знаете русскую народную сказку «По щучьему велению». В центре внимания произведения – не только народный герой Емеля, но и русская печь, которая служит средством передвижения. И в этом ничего странного нет.
В старину печи придавали мистическое значение. Она и обогреет, и пищу на ней можно приготовить, и местом спальным послужит.
А ведь еще в печах и баню устраивали, и мылись… В общем, печь, как говорится, – это наше все, и от нее и «танцуют».
– А сложно ли сложить печь? – спросите вы. И да, и нет. Простую печку «на удачу» может сложить каждый, а вот чтобы выложить нормальную печь для отопления дома, нужно позвать печника. Оказывается, в Миассе их можно по пальцам пересчитать. И один из них – Александр Татауров.
Кладкой различных печей он занимается с юности, но вплотную – последние восемь лет.
Родом Александр Васильевич с Урала. В советское время после окончания Челябинского политеха попал по распределению в Миасс. Работал на ЗМЗ, потом уезжал трудиться на Север. Вернулся.
– Мне всегда нравилось работать руками, – вспоминает он. – С кирпичом, с досками, с железом. В 2008-м, когда совсем «хорошо» жить стали, решил заняться печками и каминами. Сложили с товарищем тогда пару печек. Потом литературу стал изучать. И пошло-поехало.
Кладешь печь «с душой» – прослужит долго
Очень многое определялось опытным путем. Только в своем доме печь Татауров перекладывал несколько раз, добиваясь требуемых качеств и параметров. В книгах очень многого нет. Допустим, написано, что дымоход может заужаться, но насколько, не говорится. Приходилось вычислять самому.
Сегодня на счету мастера больше сотни разнообразных печей. Сколько точно, сказать не может. Сначала вел подсчеты, но потом перестал.
Гостей Александр Васильевич встречает в своем доме под деревней Осьмушка, расположенной рядом с поселком Ленинск. В двухэтажном домике у него печь и камин. Есть печка в бане, и даже на улице – русская минипечь. В планах – еще одна.
– Александр Васильевич, что такое классическая русская печка?
– По большому счету – это наш русский камин. Кстати, тепло в нем шло только от пояса. На этом уровне располагалась топка. А внизу даже вода замерзала. Там хранились веники, ухваты. Если нужно, чтобы тепло шло с пола, печь занижали или делали вертикальные и горизонтальные «колодцы» – специальные дымоходы.
Русская печь обычно массивная и сильно прогревается. Внутри сделан свод, который выполняет роль духовки. Очаг русской печи, как бочка, расширяется. Притом сзади стенка свода выше, чем впереди.
Для печи обычно готовится глиняный раствор. Поэтому в случае необходимости печку можно перебрать. Кстати, сделать это намного сложнее, чем сложить «с нуля». Если печь класть «с душой», то и прослужит она долго, а если просто «технически» положить, то чаще ломается, хотя и сложена по правилам.
– Я подсчитал, прежде чем кирпич положить, нужно «понянчить» ее минимум пять раз, – поясняет Александр Татауров. – Очень важно соблюсти пропорции. В растворе, в конструкции, в соотношении размеров печи и помещения. Нормально сложенная печка должна прослужить минимум 15 лет без ремонта.
У себя в бане Александр Васильевич перекладывал печь не раз. Никак не мог добиться пара «по-серому», как в деревенской баньке, в которой парился в юности. Камни находятся внутри самой печи. Париться начинают, когда прогорят угли. Тогда и подливают воду. Пар в этом случае получается как бы ароматным, с дымком.
– Александр Васильевич, а долго ли класть саму печь?
– Я кладу относительно недолго – несколько дней, но работы много. Для каждой печки обязательно прорисовываю «порядовку». Когда кладу, сверяю рисунок.
Барбекю в печке
Кладет печи мастер со строгим соблюдением правил пожарной безопасности. От кирпича до дерева должно быть не менее 45 сантиметров. Дерево возгорается при температуре 350 градусов, но бывает и так, что вспыхивает и при ста. Это происходит, если оно постоянно подвергалось воздействию высоких температур. Часто приходится ремонтировать печи. Оказывается, что во многих домах давно обуглились перекрытия около печной трубы. Не вспыхивают они потому, что нет доступа воздуха. Страшно даже подумать, что будет, если туда попадет кислород.
– К сожалению, у нас утрачена культура топления печи. Печь нужно уметь растопить, нагреть таким образом, чтобы не перегреть, как это часто бывает, – поясняет Александр Татауров. – Нужно регулировать печь во время топки и проводить техобслуживание хотя бы раз в год.
Разговаривая с корреспондентом «Глагола», Александр Васильевич делает барбекю в печке, которая стоит прямо в огороде. Подкинул три небольших полешка, которые прогорели за 20 минут – вот тебе и жар.
– Сейчас можно даже пирог поставить, – объясняет он. – Хватит, чтобы приготовить утку в утятнице или хлеб испечь.
Протягиваю руку: несмотря на то, что дрова прогорели, жар сохраняется.
– Александр Васильевич, а «буржуйкой» не пользуетесь?
– Нет, но это наше, чисто советское название, – объясняет он. – Когда после революции в домах «буржуи» стали ставить железные печки, их в шутку и стали называть буржуйками.
158 прыжков с парашютом
Кроме кладки печей Александр Татауров… прыгает с парашютом. Первый прыжок совершил 7 мая 2005 года. Как-то шел и увидел на асфальте надпись «Прыжки с парашютом». Решил: а почему бы не попробовать?! Позвонил.
Первый раз было страшно, сидел как раз напротив люка. Дверь открыта, и самолет идет под наклоном. Подумал: ну что я здесь делаю?.. Оказалось, что прыжок с парашютом приносит огромное удовольствие и заряд бодрости, особенно когда в небе рядом друзья.
– Когда падаешь, чувствуешь свободу. Возникает абсолютная отрешенность от всего, – делится эмоциями Татауров. – Летишь – только ты и небо. Здорово. А когда открывается парашют – тишина. Ветер дует, но его не слышно, так как летишь по ветру.
Александр Васильевич прыгал с высоты трех и 4,5 километров. На его счету – 158 прыжков. Начинал с аэродрома близ села Устиново, потом перешел на челябинский аэродром Калачево.
В 2009 году здесь произошла трагедия. Прямо на взлетной полосе разбился самолет с парашютистами. СМ-92Т «Турбо-Финист» заглох на взлете, не успев набрать скорость. Погибло восемь человек, в том числе и двое миасцев – Денис Набокин и Анастасия Ломова. Их парашютисты не забывают. На могилах всегда лежат цветы.
Сейчас Александр Татауров не прыгает, но, как говорят парашютисты, «подпрыгивает», совершая лишь редкие прыжки. Ездить на прыжки без друзей желания нет, да и дорого это стало. Страховка стоит около пяти тысяч и сам прыжок – полторы.
Александр Васильевич провожает меня во двор. Через месяц он выходит на пенсию, но печи класть не перестанет, надеется, что и прыгать продолжит, и в бане париться, и в проруби купаться. Да и в «печкостроении» нужно еще много узнать и освоить.
Владимир МУХИН