Знакомое солнце этого мира все еще прячется за горизонтом. Сырая и неокрашенная земля разворачивается внизу. Горы изгибаются в барьеры, которые тянутся, как пальцы, через пустые кустарниковые земли. Дворцы, вернее то, что принято считать дворцами, не возвышаются ни над чем, кроме самых приземистых холмов.
Кривизна планеты встречает звезды с безмятежностью и грацией, которые мало кто из живущих внизу когда-либо увидит. Они так рассеяны по всему земному шару и так слепо хватаются за любое понимание, что неудивительно, что они были побеждены и даже не понимают своего затруднительного положения.
Огненный блеск, который я собрал, когда несусь к своей предопределенной цели, освещает мир подо мной. Очаги воинственной, страшной, радостной жизни прячутся в любом плодородном уголке, который она может найти внизу.
О, как они смотрят и показывают пальцами, когда я проношусь над их головами. Я слышал имена, которыми они меня называют: пророк, комета, чудовище, Бог, демон...так много имен, и все они не попадают в цель.
В бескрайней пустыне я чувствую уколы знакомой магии, исходящие от места первой цивилизации среди этих дикарей. Смотрите-ка, строится массивный солнечный диск. Бедные порабощенные рабочие били себя по головам и рвали на себе одежду вслед за мной. Их жестокие хозяева, без сомнения, видят во мне огненную молнию как доброе предзнаменование.
Мой уход будет запечатлен в их грубых пиктограммах на обычном камне, как дань уважения великой комете, как благословение небесного бога, благословляющего их святые труды, и так далее. Единственная цель диска-превратить величие солнца в самых “прославленных” из этих плотных гуманоидов, превратив их именно в то, что нужно этой планете:
Более невыносимые полубоги. Эти усилия, несомненно, приведут к обратным результатам. Но я полагаю, что они могут продержаться недолго, возможно, тысячу лет или около того, прежде чем они падут и будут вытеснены другими.
Пустыня внизу исчезает в ночи, тянувшейся за мной, когда я мчусь вперед через одинокие степи, а затем через пологие коричневые холмы, мягко испещренные зеленью. Пасторальный пейзаж опровергает поле, забрызганное кровью и усеянное мертвыми и умирающими.
Выжившие рубят друг друга грубо отесанными топорами и выкрикивают боевые кличи. Одна сторона проигрывает довольно сильно. Оленьи черепа покоятся на пиках, воткнутых в землю, рядом с корчащимися воинами. Те немногие, что еще держатся на ногах, окружены солдатами верхом на огромных косматых зверях.
Побежденные, окруженные немногими, видят меня, и отвага, кажется, струится по их венам. Раненые поднимаются и хватаются за свои топоры и Луки в последнем бою, который застает врасплох их врагов.
Я не задерживаюсь, чтобы увидеть остальную часть маленького столкновения, потому что я видел, как этот сценарий разворачивался тысячу раз: выжившие будут царапать мое кометное подобие на своих стенах пещеры. Через тысячу лет их потомки будут развевать мое изображение на знаменах и, несомненно, скакать в нудно подобную битву.
Несмотря на все их усилия по захвату и записи истории, каждый размышляет, почему они не учатся на своих ошибках. Это урок, который пришлось вытерпеть даже мне. Я оставляю их, чтобы увековечить их мрачный цикл.
Моя траектория показывает больше жителей. Их коллективный репертуар реакций охватывает типичную гамму. Они смотрят вверх и видят комету, но никогда не спрашивают, что лежит под пылающим фасадом. Вместо этого они топчут его на своих собственных эгоцентрических мировозрениях, затуманивая великолепие моего лика.
Несколько более развитых форм жизни–и я использую это описание свободно-смотрят вверх и записывают мои координаты в научных альманахах вместо того, чтобы использовать меня в качестве корма для пророчеств. Это слегка освежает, но даже их развивающиеся представления об интеллекте, кажется, указывают на то, что я регулярно появляюсь явление с предсказуемой орбитой.
О, подвиги, которые они могли бы совершить, если бы только... Ну, нет смысла останавливаться на напрасно растраченном потенциале простодушных земных уроженцев. Это не совсем их вина. Эволюция, похоже, действительно имеет трудное время, набирая обороты в этом мире.
Но увы, новизна подобных инфантильных выходок уже изжила себя. Цепкие энергии моего магического рабства веками тащили меня из одного ничтожного мира в другой. Теперь он привел меня обратно к этому знакомому и неприятному камню. Звезда, заливающая ее поверхность светом, была одним из моих самых ранних творений, слиянием любви и сияния.