Маленький худенький мальчик какими и мы были лет в 6 порывисто вбежал в комнату и с чувством захлопнул за собой дверь, он упал на кресло у окна, забрался туда с ногами. Кресло поглотило его только частично но все же создавало видимость защиты.
Здесь он чувствовал себя в укрытии.
Мальчик сидел почти не шевелясь, он плакал молча крупными слезами, они текли по его лицу капали с подбородка.
Что он чувствовал гнев от того что его обижают? Безнадежность от того что ничего не может с этим сделать? Вообще откуда у ребенка в душе понятие это «не справедливо?»
Очевидно понятие справедливости и собственного достоинства заложено в некоторых людях от рождения. Как вот в этом маленьком солдатике жизни. Раз этот малыш готов драться и защищаться. Защищаться совершенно безнадежно. Один на один с обидчиком.
Я подошла к нему, присела рядом, посмотрела на него и вдруг поняла что здесь детские утешения не уместны.
Передо мной сидел и молча скорбил совершенно взрослый человек.
Вынужденно рано повзрослевший, но все еще крайне беззащитный – мало опыта, малый рост, бесконечно худенький... А главное он полностью зависит от обидчиков. Безвыходная ситуация.
Я подумала. Сколько таких скорбей он уже молча проглотил? Взрослые обижают драконят детей и потом оставляют их один на один с их ранеными чувствами ничего не обьяснив, не уладив, не пожалев.
А ведь это накапливается и может равнуть однажды. Нельзя же закручивать кран до бесконечности.
Я не хочу с ней идти. Сказал он кивнув в сторону матери.
Я хочу остаться с тобой.
Мать требует то, что сиюминутно пришло ей в голову. Она всегда так делает. Напоминая этим старуху из сказки о золотой рыбки. Но ничего не получит взамен кроме временной видимости своей победы.
А ребенка она потеряет. Либо только его любовь и доверие. Либо его физически в случае развития психического заболевания, суицида или пьянства, которые могут проявится в юности.
Она останется с горькими воспоминаниями и рваными ранами в душе.
Хотя эта может и не заметит потери бойца.