Вот какого красавчика я нашла в магазинчике Красного креста. И ведь никакого лотоса, а как выглядит!
Вообще в магазинах подержанных вещей очень интересно.
Ты как-будто приоткрываешь чужие миры. Ставшие ненужными, вещи рассказывают о прошлом неведомых людей.
Картины, странной формы лампы, занавески ужасных расцветок. Или тонкой работы вышивки и вязь салфеток. На них даже грустно смотреть, ведь столько любви и труда в них вложено, а они стали не нужными.
В том же магазинчике наткнулась я на фаянсовую фигурку мишки и на этикетке стояло, что он произведён на фабрике Ломоносова, Санкт-Петербург. И это пробудило столько воспоминаний.
У нас дома раньше был фарфоровый чайныйй сервиз, тоже Ломоносовский. Тонкий полупрозрачный фарфор покрывала синяя сеточка узора, перемежающаяся золотыми капельками.
Мама тогда работала на мебельной фабрике «Терек», с постоянно менявшейся схемой работы. То с раннего утра, то с обеда.
Тяжело ей было и отдушиной, кроме всего прочего, была посуда.
Она с любовью подбирала и покупала и этот сервиз, и каждый хрустальный предмет, что скрывался за стеклянной витриной серванта. Все это использовалось только по большим праздникам и потому всегда было запретным плодом для любопытной меня.
Среди сервиза была сахарница. Она содержала наш НЗ. Мама всегда засыпала туда сахар, но мы не пользовались ею. Только в самом крайнем случае. Ну, взрослые так думали. Я то знала, что он там был. Широкие края сахарницы позволяли без труда окунать туда горбушку с маслом и придавливать сахарком. Мммм, вкуснятина!
Сам сервант был частью стенки - шкафа, закрывавшего всю стену и вмещавшего в себя множество и вещей, и книг, и фотографий. Он был собран частично с помощью маминых коллег по работе и ею самой. Ну это мне так помнится.
Еще у нас был шикарный самовар, с витой ручкой для краника и крышкой в виде короны, на которую удобно было ставить заварник. Мама с баб Надей и другими своими подругами часто чаёвничали. Когда я была маленькой, самовар виделся мне очень сказочным и волшебным. И мой первый чай был из него. В чае было много-много сахара и пила я его из блюдца, как на картине «Купчиха за чаем».
Когда случилась война, мама аккуратно упаковала каждую вазу, каждую кружечку из своей коллекции и сложила в большую выварку. Это собрание была свидетельством ее труда, ее стремления к уюту. Она вложила так много себя в это.
Во время войны все пропало. Пропала и выварка. Мы пытались шутками поддержать маму, мол, надо же как ты помогла мародерам, им и стараться не пришлось, всего-то взяться за ручки огромной посудины. Зато, наверняка, твои сокровища в целости и сохранности, просто не с тобой, но целые же.
Вряд ли это помогло, ведь для неё эти кружечки-вазочки были нечто большим, чем просто посуда.
Я и теперь всегда присматриваюсь к сервизам здесь, чтобы найти похожий и прикупить для мамы. Знаю, что и сестра и брат делают то же самое. Порой думаешь вот, нашла! Вроде и та же фабрика, но нет, все не то. Тот был прозрачен каким-то слегка голубоватым цветом и слегка звенел, если щелкнуть по нему ногтем. Хотя, даже если я найду - это будет всего лишь вещь, за которой не будет маминых дней и ночей, проведённых на фабрике. Грустно.
Если один предмет из магазина поддержанных вещей вызывает столько воспоминаний, то сколько же историй скрывается за всеми этими брошенными вещами?
Ну а маленького веселого Будду я решила оставить себе. Все-таки интересно, как ему удавалось сидеть в позе лотоса? Или он даже не заморачивался?