Фонарь задрожал в руках Треша. Блестящие спирали света закружились внутри реликвии, напрягаясь и набухая напротив контейнера. Треш посмотрел на беспорядок и просто усмехнулся. Люциан навел свое оружие на бурю, формирующуюся внутри. Защитное сияние фонаря начало ослабевать.
Ну же, любовь моя... Люциан выстрелил из пистолетов. Стрелы пронзительного света прожгли колеблющуюся защиту и врезались в железную реликвию. Фонарь яростно раскачивался на цепочке. Впервые его очищающий огонь поразил древнюю тюрьму.
- Взревел Треш в гневе, отбрасывая фонарь в сторону.
Зловещие завитки Черного тумана прорвались внутрь контейнера, перекрывая спирали света. Колышущиеся тени поглотили все подобие его возлюбленной и бесчисленные души, стремящиеся к освобождению. Она была вырвана прочь, крича, когда темнота распространилась внутри фонаря.
- Нет!- Закричал Люциан хором. - Отпусти ее!
Треш рассмеялся. Жестокий и издевательский вой, когда Сенна завыла в агонии. Пистолеты Люциана щелкнули, готовясь к удару. Он сосредоточил всю свою ярость на реликтовом оружии и выпустил поток огня.
Выстрелы поглотили цепного стража и воспламенили его призрачную форму очищающим пламенем. Люциан рванулся вперед и дал второй залп, но выстрелы были заглушены окутывавшей фонарь темнотой.
Пламя, пожиравшее треша, погасло, потушенное темной энергией. Он улыбнулся и поднял фонарь повыше, словно это был какой-то приз.
Люциан почувствовал, как тяжесть давит ему на грудь. Выстрелы, которые пробили защиту фонаря, были напрасны. Все вокруг него серебром осыпалось на землю. Щупальца Черного тумана просочились в защитную впадину, образованную гранатой, и отверстие начало закрываться. Момент был упущен, а его возлюбленная все еще оставалась пленницей.
Смирившись, он поднял пистолеты и бросился в бой. Размытое пятно движения метнулось вперед и врезалось в Люциана. Прикованный крючок отправил его в полет через поляну. Он ударился о землю, кувыркаясь головой о твердый гравий, пока земля не уступила место пустоте, и океан помчался ему навстречу.
Все начинается со смеха ... цепи волочатся по камню... эхом отдается в густой дымке... он всегда поворачивается слишком медленно ... пистолет мечется навстречу блеску... пламя никогда не вспыхивает... у него нет выстрела... она стоит там ... между ним и крюком...
Растерянность застывает в ее глазах ... чернильная чернота... она кричит сейчас... все ее тело корчится ... падает на землю... все ее дни ускользают ... пронзительный крик в его голове ... умоляющий его бежать.
Люциан вскочил и схватился за бок. Боль пронзила его ребра. Он снова опустился на спальный тюфяк и судорожно втянул в себя воздух. Глядя на деревянные балки и оштукатуренный потолок, он не мог понять, где находится.
Крики Сенны эхом отдавались в его голове. Он снова подвел ее. А теперь ему придется начать все заново. Он ощупал туго обмотанные бинты вокруг ребер и обнаружил под ними темные синяки. Эта область была нежна на ощупь.
Пропитанные бальзамом листья лежали у него на груди. Он снял влажную зелень, обнажив почерневшие раны там, где прикованный цепью крюк нашел плоть.
Он повернулся на бок, оперся на локоть для поддержки и сел. Солнечный свет проникал внутрь сквозь щели оконных ставен, открывая взору большой деревянный сундук, стоявший в полутемном углу комнаты. На вершине возвышался священный алтарь, до краев наполненный вчерашними цветами и резной алебастровой черепахой. Его кожаное пальто и куртка лежали сложенными на маленьком столике рядом с тюфяком. Реликтовые пистолеты лежали поверх одежды.
Дрожащая рука Люциана потянулась к оружию. Сначала он осмотрел ее пистолет, изучая тесаный камень и бронзовую металлическую конструкцию, как она учила его много лет назад. Его пальцы нащупали глубокую щель, выдолбленную в камне. Подарок от их времени в Ионии. Он улыбнулся и продолжил стрелять из своего собственного пистолета. Металлический корпус на оружии слегка поддался прикосновению. Повреждение было новым и должно было быть исправлено в ближайшее время.
Он со стоном встал и убрал оружие в кобуру. Затем он положил руки на рукояти пистолета, пытаясь нащупать высоту и наклониться. Пистолеты стояли немного криво. Он поправился и проверил еще раз. Удовлетворенный, он потянулся за своей курткой и просунул руки в рукава, а затем продел то же самое с длинным сюртуком.
Подойдя к окну, он открыл деревянный ставень. Солнечный свет струился снаружи вместе со слабыми звуками тихого плача. Узкий угол открывал лишь вид на извилистый ручей и заросли растительности. Было утро, и терзания уже прошли.