Минэнерго, Совет Федерации и Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) буквально разгромили предложенную Минэкономразвития редакцию законопроекта об «углеродном сборе». Они уверены, что новый платёж негативно скажется на социально-экономическом развитии страны: снизит промышленное производство, увеличит коммунальные тарифы и инфляцию.
Документ уже отправлен на доработку, но в ревизии и систематизации остро нуждается вся экологическая политика государства.
Новая модель низкоуглеродной экономики
«Налогом на выбросы» законопроект «О государственном регулировании выбросов парниковых газов», конечно, не ограничивается. Документ составлен в рамках подготовки к ратификации знаменитого Парижского соглашения от 12 декабря 2015 года, нацпроекта «Экология» и других элементов международного и внутреннего «зелёного» законодательства. Фактически Минэкономразвития попыталось прорисовать общие контуры новой низкоуглеродной экономики России, где «чистым» производителем быть выгоднее, чем «грязным».
Модель следующая. Для начала разрабатывается информационная система учёта выбросов парниковых газов (двуокись углерода, метан, закись азота, гидрофторуглероды, перфторуглероды, гексафторид серы, трифторид азота) в CO₂-эквиваленте. Далее устанавливаются целевые показатели загрязнения атмосферы и раздаются квоты по отраслям. Условно Кабмин решит, что электростанция может «надымить» на 10 тыс. тонн, а металлургический завод только на 5 тыс. тонн.
Если предприятие превышает установленную планку, то за каждую дополнительную тонну CO₂-эквивалента с него взымается тот самый «углеродный сбор». Полученные средства направят в специальный Фонд поддержки реализации проектов по сокращению выбросов, откуда их потратят на мероприятия «по внедрению ресурсосберегающих и энергосберегающих технологий» и поглощение CO₂.
Избежать налога нарушители смогут в трёх случаях. Во-первых, за счёт «сокращения выбросов парниковых газов» (видимо, накопленных ранее или от предыдущего зафиксированного уровня, даже если не получится уложиться в квоту). Во-вторых, деятельностью, направленной на поглощение CO₂ (создание зелёных насаждений и пр.). В-третьих, приобретая единицы сокращения или единицы поглощения парниковых газов (по-видимому, у других предприятий).
Конкретики законопроект содержит мало. Предполагается, что сам «углеродный сбор» начнут взимать с 2025 года, но его размер, объём квот и многие другие конкретные параметры «озеленения» экономики должно установить правительство. Также непонятно и то, как на практике будет работать механизм купли-продажи CO₂-единиц. Ясно только, что нынешняя модель, основанная на самостоятельной инвентаризации предприятиями выбросов в атмосферу и добровольной реализации проектов по сокращению негативного воздействия на экологию, Минэкономразвития явно не устраивает.
РСПП, СовФед и Минэнерго категорически против
Первыми законопроект раскритиковали предприниматели. В частности, больше всего отзывов на документ в ходе публичных консультаций оставили представители топливно-энергетического комплекса (ТЭК). По большому счёту «углеродный сбор» придётся платить четырём отраслям (электрогенерация, нефтегазодобыча, транспорт и металлургия), на которые, по данным председателя парламентского комитета по энергетике Павла Завального, приходится 75% выбросов парниковых газов в России. Предприниматели уверены, что документ вводит «избыточные обязанности», а также приводит «к возникновению необоснованных расходов» для бизнеса и в конечном итоге разгонит инфляцию. Первыми вверх пойдут цены на металлургическую продукцию, транспортные перевозки и тарифы ЖКХ. Согласно оценке Минэнерго, каждый рубль такого сбора увеличит тариф на отопление на 1,2 рубля.
В Совете Федерации тоже считают, что законопроект создаст дополнительную фискальную нагрузку на бизнес, «негативным образом скажется на благосостоянии граждан и инвестиционных планах компаний», что в конечном итоге притормозит рост российской экономики. Кроме того, сенаторы опасаются диссонанса национального регулирования (рыночный оборот «углеродных единиц») с международными правилами, которые только предстоит выработать. Хотя предложенный Минэкономразвития механизм практически копирует нынешние европейские практики «углеродного» госрегулирования.
Забраковали антиуглеродную инициативу и в Минэнерго. «Предлагаемая законопроектом модель регулирования чрезмерно упрощена, а экономические последствия ее внедрения не оценены. Между тем опыт стран, в которых в течение длительного времени действует плата за выбросы парниковых газов, системы торговли квотами, показывает необходимость создания сложных систем формирования и распределения квот, учета особенностей национальных экономик, структуры экспорта и импорта», – пояснили в пресс-службе министерства.
Показательна в этом смысле Великобритания, где двукратное увеличение «углеродного сбора» (до £18,08 за тонну) в 2015 году нанесло удар по целому ряду отраслей и сократило общий объем железнодорожных грузоперевозок на 22,2% (с 110,5 млн тонн в 2014-15 гг. до 86 млн тонн в 2015-16 гг.). Поначалу новый налог стимулировал импорт, но потом этот эффект сошёл на «нет» и страна стала деиндустриализироваться в ускоренном темпе. Перевозки угля упали на 64,2%, металлов – на 15,7%, международное сообщение просело на 20,5%.
В ЕС сегодня происходят схожие процессы. «Углеродный сбор» здесь составляет от €5 до €35 за тонну выбросов CO₂-эквивалента, причём изначально его платили только производители, а затем стали платить и те, чья продукция косвенно оставляет «углеродный след».
Применение подобной схемы на российской почве несёт «риски для выполнения задач и целевых показателей в части наращивания объема экспорта несырьевых неэнергетических товаров, включая энергоемкие товары (например, продукция металлургической и химической промышленности), доля которого к 2024 году должна составить не менее 20% ВВП страны (в стоимостном выражении в размере $250 млрд в год)», – подчёркивают в Минэнерго.
По большому счёту России нужно определиться, следует ли она в фарватере ныне сложившейся глобальной экологической повестки, предусматривающей точное выполнение Парижского соглашения и перестройку экономики на «низкоуглеродные рельсы» или не совсем? С одной стороны, бороться за чистую природную среду и энергоэффективность можно и без привязки к CO₂-эквиваленту. «Здесь вообще не идет речь об экологии. Ведь каждый человек или животное выделяет углекислый газ в процессе жизнедеятельности, и получается, что это налог на все живое. Это больше похоже не на экологию, а на политику – политику ограничения развития определенных стран, в том числе России», – считает зампред комитета Госдумы по энергетике Дмитрий Исламов.
Примерно так воспринимают «углеродный сбор» нынешние власти США. В аналитическом докладе управления конгресса по бюджету и Национальной ассоциации производителей говорится, что «такая манипуляция рынком представляет собой рецепт для непредвиденных последствий и нанесения себе экономического ущерба». После этого 10 июня 2016 года палата представителей приняла резолюцию, где с опорой на общую позицию 22 научно-исследовательских институтов назвала новый налог не соответствующим интересам страны. Спустя год о выходе США из Парижского соглашения по климату объявил президент США Д. Трамп.
С другой стороны, отказ от «парижского» взгляда на двуокись углерода тоже не сулит ничего хорошего. «За последние несколько лет Евросоюз принял целый список решений, по которым товары, поставляемые в ЕС, в случае если они не удовлетворяют требованиям по предельным выбросам CO₂ при производстве, облагаются дополнительным налогом. И если мы сейчас легко проскочим эту развилку с налогом, считая, что мы всех перехитрили, то через 5-7-10 лет выяснится, что мы, оказывается, сами себе закрыли экспорт, в том числе экспорт, регулируемый ОПЕК. И это вещь очень болезненная», – напоминает глава «Роснано» Анатолий Чубайс.
Де-факто, несмотря на рост выбросов (с 2,818 млрд тонн CO₂-эквивалента в 2017 году до 2,948 млрд тонн в 2018 году), Россия уже сегодня досрочно выполнила свои обязательства по Парижскому соглашению сократить эмиссию парниковых газов к 2030 году до 70% от базового уровня 1990 года. Есть даже определённый запас для роста, а падающая динамика выбросов фиксируется во всех отраслях – лидерах эмиссии, кроме транспорта.
Ничего сокращать в абсолютном выражении пока не придётся и Китаю с Индией, которые обязались сокращать выбросы относительно роста ВВП, и, по-видимому, именно по этой причине декларируют всецелую приверженность Парижским соглашениям. Но проблема в том, что, запустив машину глобального экологического регулирования в строго заданных рамках, сойти с неё будет очень сложно.
Оригинал статьи размещен здесь
