После предварительного допроса, Фоке разрешили под конвоем двух солдат отвести Диму на жительство к знакомым однофамильцам. Пару лошадей с дрожками приказали оставить на втором подворье. Фоку в спешном порядке отправили в Ачинск. Когда расспрашивали о свинце и красном куске ткани, Дима отвечал точно так же как отец при обыске их в поле.
Больше месяца Дима жил в Березовке в полном неведении об отце. Ночью был у знакомых, а днем находился на подворье, где находились лошади. Через день, то с одним, то с другим солдатом, ездил в поле за травой на корм коням.
Солдаты караула были довольно простые парни, отбывающие свою повинность. Они многое рассказывали, и даже показали устройство японской винтовки. Жестокие допросы арестованных возмущали солдат. Они не знали, что творилось на Лубянке.
Один раз Дима услышал звуки от истязаний, которые чинили белогвардейцы за открытыми дверями завозни. Он сидел под навесом, примыкающим к завозне, с одним солдатом, отдыхающим после дежурства.
Допрашивали пойманного в районе Березовки Павла Слепцова. О нем много говорили в Алтате. Это был высокий худощавый старик с георгиевским крестом на груди, полученным в русско-турецкую войну. Вначале в завозне было относительно тихо. Допрашивающий офицер взял тон всезнающего контрразведчика. Но у него ничего не получалось, и он стал срываться, кричать и грубо выражаться.
Павел Слепцов боролся с допрашивающим своей уверенностью, выдержкой, достоинством.
Офицер стал еще громче кричать на него, а затем и бить.
- Ваше благородие! Как же так. А устав? Ведь я – Георгиевский кавалер.
- А! Ты вот как!
- Ваше благородие! Разве можно бить человека с крестом.
Офицер сорвал с Павла крест. Стал еще яростнее продолжать надругательство над безоружным человеком, который был раза в два старше его.
После допроса Павла Слепцова куда-то увели.
Белогвардейское офицерье в деревнях вело себя еще гнуснее, чем в городе. Ярость белогвардейцев подогревалась их обреченностью.
На всем Восточном фронте Красные войска перешли в наступление, в тылу белым не давали покоя партизаны. В Ачинске было совершено два очень сильных взрыва – в военном городке и на железнодорожной станции. К концу лета 1919 года опасность для молодой Советской республики со стороны Колчака и интервентов с востока существовать перестала.
Фоку из ачинского заключения выпустили; это стоило больших денег.