Роман. Продолжение
VII
- За тобой, не закрывая дверь, я живу уже который год, и с тех пор отсчёт моих нечаянных потерь, остановленный, кого-то ждёт…, - Лада промурлыкала куплет любимой песни и немного смешно сфальшивила. И хоть не столько пропела, сколько проговорила, она почувствовала, как в горле запершило. – Опя-я-я-я-ть мете-е-е-е-ль, и мается былое в темноте...
Опя-я-я-я-ть мете-е-е-е-ль, две вечности сошлись в один короткий день. Короткий день...
За окном угасал короткий зимний день – последний в уходящем году. А зарядивший с обеда снегопад к вечеру превратился в метель. Ветер поднимал снег с земли, и полоскал в воздухе невесомую белую шаль, и стегал ею направо-налево, а то вдруг начинал стелить ее под ноги редким прохожим, и резко выдергивать выстел из-под ног.
В черном небе колыхался длинный снежный занавес, будто сломался старый оконный карниз от тяжести штор, и они съехали на пластмассовых белых кольцах, не встретив препятствия, в пустоту, и поддерживаемые потоком ветра, болтались между небом и землей.
- Паша, ты видел когда-нибудь зимнюю грозу? – спросила Лада Гронского, который, обнимая ее, прикорнул на плече, и только что не мурлыкал, как кот.
Лада улыбнулась. Впервые в ее жизни был мужчина такого роста. Не ниже ее, нет. Но подбородок его уютно устраивался у нее на плече.
- Зимнюю грозу? – переспросил он прямо в ухо. – Видел. Знаешь, это очень редкое явление. Но как-то давно, - я еще был маленьким! – вот так же, 31 декабря была метель. Очень сильная. И было намного темнее, так как тогда не было такой иллюминации! И в этой метельной темени…
Лада слушала его рассказ, и понимала, какие они родные и близкие. Во всем. Он не улетел от нее в Новую Зеландию, узнав ее страшную тайну. И совсем не важно, что у него самого была такая же тайна! Как раз наоборот: ему бы бежать от нее и от ее проблем, пережив свою трагедию, а он остался и стал другом. И хоть говорят, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, они именно дружили. И стали нуждаться в общении так, что без него ей было, как без воздуха. А когда поняли, что между ними уже совсем не дружба, сначала устыдились, вот, дескать, сломали крепкую дружбу банальным влечением одного пола к другому. А потом оказалось, что на этой почве любовь совсем другая. В ней не надо завоевывать доверие. А доверие в любви – это едва ли не самое главное. Самое-самое…
И про грозу зимнюю он знает! Кого бы Лада не спрашивала, об этом явлении никто никогда не слышал. Но не приснилась же она ей в том далеком году! Хотя, в школе на уроках природоведения им говорили, что такого не бывает. Но это было в эпоху «доинтернетную»! А теперь обо всем можно спросить у Яндекса! И если Википедия знает только о военной операции «Зимняя гроза» под Сталинградом в 42-м, то другие источники уверенно утверждают: зимняя гроза бывает, правда редко – раз в пять-десять лет. Но точно такая же, как летом: с молниями и громом. И такой вот шальной метелью. Правда, долго не длится, почудит, удивит тех, кто выглянул в окно, оторвавшись от своих дел, грохнет пару раз, и сверкнет, что большинство может принять за праздничный салют, и затихнет.
Из-за угла дома показались два светлячка от фар, а потом и машина, переваливаясь с боку на бок, словно утка, въехала во двор. Лада всмотрелась в очертания. Нет, не Димка. Правда, его белый Мерседес она видела только раз – работы у сына было много, к матери заезжал редко. Но Мерседес – это почти пароход! А тут что-то маленькое.
- А он не сказал, в котором часу приедет?- Гронский потерся подбородком в плечо Лады, и близоруко прищурился, пытаясь разглядеть в снежной круговерти, какой модели «конь железный» парковался под окнами.
- Ой! – вдруг вскрикнула Лада и засмеялась. – Смотри! Лошадка! Белая! Мне, случаем, не снится?!
- Вижу! И одновременно нам с тобой одна и та же лошадь сниться не может!
Лошадь аккуратно ступала по скользкой дороге, а на спине у нее качались два седока.
- Паша, это Димка! Я тебе точно говорю: один из них – Димка!
Звонок мобильного оторвал их от окна. Лада взяла телефон и кивнула Гронскому:
- Димка!
А в трубку радостно отозвалась:
- Алё, Дима, привет! Ты где?!
- Ма, посмотрите в окно!
- Смотрим!
- Лошадку видите?!
- Видим!
- Привет, мам! – Димка помахал. Лада не ошиблась, сердцем почувствовала: сын! – Меня тут … подвезли!
Седоки слезли с лошадки, привязали ее к забору, отряхнулись и направились к парадному.
- Паша, ты что-нибудь понимаешь? – спросила у Гронского Лада.
- Нет. Ну, разве что одно: Димка приехал на белом … мерине!
Димка сиял, улыбка – от уха до уха. А глаза! Давно Лада у него таких глаз не видела.
- Мама! Паша! Я не один! Я – с сюрпризом!
Он распахнул пошире двери, и Лада увидела Белку.
* * *
… Дорога домой всегда короче. И легче. Деметрию показалось, что на горе он оставил не камень-голыш, а рюкзак с кирпичами. Когда он спустился с «бараньего лба», его провожатые ни о чем не спросили, только по дружески ткнули кулак к кулаку.
- Домой!
- Домой…
Прошло немало времени, пока Димка почувствовал, что ему стало тесно в скиту. Всё было так, как говорила матушка Аксинья: птенцы сами решали, когда им время гнездо покидать.
- Решил уходить – в добрый путь! И то правильно: надо начинать жить самостоятельно.
Провожать Димку вышли все, кто был здоров. Он завел своего «жигуленка», и пока двигатель грелся, обнялся со всеми на прощанье. До этого много раз провожал сам уходящих из скита, но тогда он был лишь провожающим, а сам оставался, и поэтому ему было немного грустно, но вместе с тем радостно. И он не думал о том, что испытывает уходящий.
А прощание оказалось настоящим испытанием, и надо было скорее сказать каждому нужное слово, и самое главное – матушке Аксинье. И бежать скорее, чтоб никто не видел, что он такой сильный, сумевший справиться с самым страшным, на самом деле слаб.
Он вспомнил свою дорогу в скит. Это было больше двух лет назад. За это время он не раз проехал этой дорогой: то нужно было по делам в райцентр, то за животинкой какой в соседнее хозяйство, то к зубному врачу в поликлинику, то домой – на выходные. Но ни разу не было у него такого настроения, такого щемящего чувства потери, как в этот раз. Потому что тогда понимал, что обязательно вернется, а в этот раз знал, что уезжает навсегда. А если и приедет, то уже в гости. А это уже совсем другое…
Думал о том, что пройдет совсем немного времени, и в скиту будут совсем новые люди. И матушка сдала, и Старый состарился. И от этого давило внутри, и уж, коль, собрался, то надо было рвать когти, пока не расклеился.
У поворота на шоссе увидел загорающего на обочине Саню, Александра – первого поселенца скита, белый Мерседес которого беспомощно торчал в колее, слегка клюнув «мордой» вправо.
Димка притормозил, вышел из машины, поздоровались.
- Вот, видишь, как раскорячился?! Что делать – не знаю…
- Пошли смотреть, - позвал его Димка, хотя мог и не смотреть, уже догадался: дело в ступичном подшипнике.
- И что, Димон, починить никак? – спросил Саня.
- Почему «никак»?! Как! Но надо купить подшипник.
- Да где его тут в лесу купишь? Был бы еще «жигуль»! Правда, в лесу и к «жигулю» не купишь…
«Всем хорош мужик: умный, рукастый, сила есть, и воля есть, и бизнес раскрутил, и не один, - думал Димка, осматривая колесо. - Но вот руки в том месте, которое не загорает». Ему приятно было сознавать, что есть кое-что, в чем он разбирается досконально, лучше многих. Лучше Сани, вот, например, который может позволить себе ездить на этом красавце, но если в нем что-то накроется – все! Отъездился!
- Не слышал, что ли, как гудело?!
- Да не гудело!
- Да не может быть!
- Да ей Богу!
- Ладно. Будем ремонтировать.
Так вместо своего дома Димка попал в дом Сани. Они провели вместе почти сутки. Пока Димка ездил в город и рыскал там по автомагазинам в поисках нужной запчасти, Александр высвистал из скита бригаду помощников. Они прикатили вместе с матушкой Аксиньей на почти новеньком микроавтобусе, который в прошлом году им презентовал Саня взамен совсем одряхлевшего «газика».
- Ну, мужики! Ну, матушку-то зачем привезли?! – вставил им Саня, а матушку ласково обнял. – Здравствуйте, родная моя…
- Забеспокоилась я, Александер, как ты тут! Вот, сама напросилась ехать. Чем помочь?
- Матушка, все сделаем. Димка в город погнал за подшипником, а тебя сейчас назад отвезут.
Матушка перекрестила Александра и Мерседес, прошептав что-то про «колесницу» - чтоб ей не ломаться, и, успокоенная, уехала.
К приезду Димки было все готово для смены подшипника, и всей бригадой они справились с делом достаточно быстро.
Подопечные матушки Аксиньи укатили в скит, где их ждала поздняя трапеза. Звали и Александра с Димкой. Но Димка головой покачал;
- Возвращаться – плохая примета…
И тогда Саня позвал его к себе. Вроде, на ужин. А, оказалось – обсудить кое-что. «Рабочие моменты», - сказал он.
Дом у Сани оказался неподалеку от трассы, в часе езды от скита.
- Специально рядышком построился. Я по гроб благодарен матушке, что не отпихнула тогда меня, болезного. На краю ведь стоял. Думал, всё, отгулялся! А когда вылез из всего, понял, что есть лекарство от зависимости. Оно в другой зависимости. Это однозначно. Надо уметь получать удовольствие. Другими способами…
Надо было как-то вставать на ноги, но Саня не стал ждать, когда ему привалит удача и найдет он в огороде миллион долларов. В город не полез. Во-первых, соблазнов много. Друзей старых, не ровен час, встретишь. Решил, наоборот, в глушь забиться подальше. Подруга у него была – ждала его все это время. Верила, что поможет «лечение» в скиту.
Когда Саня матушке Аксинье помахал издалека, уходя пешком из скита, его Наташа уже ребенка ждала, и сын Максимка через два месяца появился на свет.
Жить устроились в районном центре, сняли квартиру. Наташа с ребенком дома, а он чуть не на пустом месте начал строить будущее – свое, своей семьи, и своего дома – скита.
- Денег не было, но были идеи, - рассказывал он Димке свою историю. – И, представь себе, все идеи оказались жилками денежными. Где-то побольше, где-то поменьше, но все в «плюсе». Вот с этого и жили.
Сначала появился охотничий домик на берегу лесного озера, куда Саня привозил желающих поохотиться и порыбачить с комфортом, попариться в бане. От желающих отбоя не было. Пришлось построить еще три таких же домика.
Потом он стал организовывать паломнические туры по монастырям. Искал такие места, куда еще не добрались питерские экскурсионные компании.
Потом развел сельское хозяйство, включая страусиную ферму и лесной зоопарк.
- Меня местным помещиком прозвали! А все мое хозяйство – поместьем! А я не против! Ну, помещик и есть! Если историю вспомнить, так не совсем пропащий народ был – помещики. Землевладельцы со своим хозяйством! Хотя, мне больше кулак подходит. И тут все правильно. Я ж на перинах-то не валяюсь, сам пашу, как негр на галерах! Мамка рассказывала мне, что у нее батя кулаком был, и два дяди тоже. Так что, вся фамилия наша – Рытовы – кулацкая!
В соседней деревне Саня соорудил заводик, который шлепал строительные блоки из местной глины и резаной соломы по немецкой технологии. Материал оказался востребованным: к Саньку очередь за этими блоками стояла. Мужики деревенские работу обрели.
- Ну, а потом уже оно само идти в руки стало. И, знаешь, в чем нужду испытываю? В людях. В специалистах. Короче, хватит тут по ушам ездить. Есть предложение. Я озвучу – тебе решать. Иди ко мне работать. Завод расширяю, нужен представитель, который и в продукции будет разбираться, и в технике. Характер работы разъездной: производство здесь, представительство – в городе. Пирогов с неба не обещаю, но «мерина» белого, так и быть, бери под себя. Для солидности! Мне он тут без надобности, а для понта я уж на чем только не поездил.
У Димки от такого предложения, что называется, в зобу дыханье сперло, и предложение он принял, не раздумывая. В работу втянулся легко, будто всю жизнь только этим и занимался. Носился на своем «мерине» по все Ленинградской области. В короткие выходные заскакивал к Ладе, привозил им с Пашей деревенские гостинцы: крупные белые яйца «из-под курочки», мед, моченые яблоки, грузди в собственном соку, колбасу, которую Наташа с Саней делали сами, копчененькую, с дымком. Лада рада была гостинцам, но больше всего рада была видеть Димку другим, изменившимся, взрослым. Огорчало ее только то, что сын одинок. А он ей в ответ говорил, что, наверное, ему судьба такая – одному жить-быть.
- Мам, уснуть всегда есть с кем, - говорил он. – Проснуться не с кем…
А потом поправлял себя, мол, девушек хороших много, но…
Вот на этом «но» и обрывались их разговоры. Димка не договаривал, Лада в душу не лезла, так как понимала всё.
Продолжение следует