Первые три дня после травматического инцидента мы сидели каждый в своей ментальной клетке: я постоянно готовила, он отращивал бороду. Но если у меня, как у девушки, эта ужасная травма практически вшита в ДНК из-за поколений женщин, испытавших подобный ужас, то у Паши нет опыта и, собственно, методов, чтобы справляться с тем фактом, что твой дорогой любимый брат пытался изнасиловать твою дорогую любимую невесту.
Я понимала его и сочувствовала всей душой. Он так сильно пытался оставаться адекватным, метался из стороны в сторону, занимался какими-то делами, периодически поднимая на меня жалобный взгляд, мол, что мне сделать, чтобы все стало лучше?
Он не понимает, что с этим ничего не сделать, кроме как жить дальше. Я использовала единственное полезное орудие в моем арсенале - слезы. Да, я плакала, чтобы он почувствовал себя полезным и смог взять себя и меня в руки. Плакала ровно столько, чтобы было понятно - я страдаю, но однажды это закончится и станет легче. Постепенно он поверил и успокоился - насколько это возможно.
В один из таких дней нас навестила его сестра, Ольга. Она вроде как психолог, но я бы ей не доверилась и делиться ничем не стала. Сказала, что Олег не помнит ничего из того дня - удобно, правда? Ни как синяки получил, ни что этому способствовало.
Отделался синяками, значит… Видимо, Паша в какой-то степени всё-таки держал себя в руках: в прошлый подобный случай он сломал своей жертве руку и вывихнул челюсть. Братские узы смягчили его сердце. Это хорошо. Лишний груз на совести ни к чему. Сам Олег, мол, с трудом верит в содеянное и хочет поговорить с братом - не со мной, прошу заметить, передо мной не стыдно. Паша заявил, что больше нет у него брата, а если заявится, то и самого Олега больше не будет.
Стреляй по коленям - будет больно.
Чтож, стадию самобичевания прошли. Ещё бы котов всех пристроил - и вообще отлично.