Не так давно позвонил сосед снизу. Я его плохо знал. Так принято плохо знать соседей в спальных районах,даже если с утра ты постоянно ездишь с ними в лифте или куришь на лестнице. Открыл дверь, он стоит в тапках. «Можно я у тебя посижу»? Прошли на кухню .Он сел наклонившись над столом. «Чай будешь»- спрашиваю. Сосед «нет не нужно,я посижу и пойду.» «Что то случилось?» «Нет ничего.» Я пил крепкий чай сосед смотрел в стол, иногда в угол напротив. Он был спокоен и как будто никак не мог решить какую то трудную задачу. Он не нервничал,был собран,и по видимому не в первый раз решал эту задачку. Я же за свою жизнь насмотрелся и давно привык к странным и необычным людям. Надо человеку-пусть сидит, никому не мешает. Значит надо так. Он сидел где то час иногда все же поглядывая на меня как то виновато и я все надеялся что он расскажет мне что то. Нет, он так же как и сел встал и сказав «я пойду» ушел. Позже мы сталкивались с ним и его семьей во дворе в подъезде, в лифте, здоровались. Мне всегда хотелось спросить зачем он приходил. И почему…
Как то поздно вечером зазвонил городской телефон. Я снял трубку. В трубке голос- «это я, Егор». Егор это мой старинный приятель. «Леха я с голоду умираю». Надо сказать Егор никогда не был пьяницей,не курил и вообще был примерным молодцем родом из какой то областной деревни. Я не стал расспрашивать по телефону почему Егор умирает с голоду и как так случилось. Это как то неправильно. Приехал к нему, позвонил в дверь. Мне открыла шаткая тень Егора. То есть бледный городской доходяга вместо деревенского парня. Глаза его прилипли к пакету с едой у меня в руке. Сели за стол. Егор стал жрать,давясь слезами голодной истерики. На глаза попались сухие хлебные корки со следами зубов. Я курил в окно и старался не смотреть на это. За окном на проспекте кипела какая то ночная жизнь…
Через две остановки от меня на третьей была рюмочная. Как у всякого заведения был и у рюмочной свой представитель. Красноликий мужичок из рабочего класса. Пил всегда много,бодрился,падал у входа, спал. Прочие уходили и приходили,пропадали и умирали. Мужичок был всегда. Рюмочная работала,мужичок спивался. Облетала с него последняя шелуха житейской надежности,лицо темнело,глаза тускнели. Как то рюмочную закрыли и мужичок пропал. Спустя год когда из старой рюмочной сделали пекарню, обшив ее вонючие стены белоснежным сайдингом, а внутри запахло ванилью и булками, мужичок снова появился. Он сидел на остановке в новой куртке,в нелепых белых как сайдинг кроссовках с бритым черным лицом и пустыми глазами смотрел на проезжающие трамваи. Видимо вспомнив мое лицо он посмотрел на меня с видом какой то личной значимости момента- «Вот такие брат дела. Булочки с маком, булочки с марцепаном...»