В следующих работах творчество первого русского «хиппи» Василия Верещагина предстает перед зрителем в самом неожиданном амплуа. Листайте без опаски, «Апофеоза войны» среди них нет!
Японский нищий
Государственный Русский музей
Первый вопрос, который возникает у каждого зрителя: что на голове у товарища? Корзина для мусора или сетка от насекомых? Сразу и не скажешь, но это шляпа. Такие головные уборы под названием «тэнгай» и по сей день носят монахи японской школы дзен-буддизма Фукэ.
Думаю, в наше время Верещагин с такими сюжетами мог бы стать лучшим в истории фотографом National Geografic! Благодаря подобным полотнам выставку Верещагина в Третьяковке, которая проходила полтора года назад, с некоторыми оговорками можно было назвать этнографической. Не зря ее дополнили декоративно-прикладным творчеством стран, которые изображал Верещагин в своих картинах.
Русский лагерь в Туркестане
Частная коллекция
Ради такой картины на стене туалета хочется и самой начать заниматься коллекционированием! В журнале «Антикварный мир» о ней писали не без оттенка легкого недоумения:
«Была ли это шутка живописца или позитивистская убеждённость, что любой факт – не лишний в изучении правды жизни, как бы то ни было…это вполне соответствовало характеру Василия Васильевича Верещагина, который сам не признавал никаких стереотипов».
Верещагин был не просто фронтовым художником, а почти что военным журналистом: жил вместе с военными, участвовал в оборонах, живописал увиденное, получал ранения и ордена. В Туркестане, где была написана эта картина, и состоялось его боевое крещение.
У дверей мечети
Государственный Русский музей
Как видно по бытописательным работам, не только тягот военной жизни натерпелся Верещагин во время своей поездки в Туркестан. Еще тогда он почувствовал вкус к бытописательно-этнографическим работам. С каким интересом художник прописывает каждую деталь двери и костюмы людей! Чувствуется, что знакомство с другой культурой было для Верещагина отдушиной во время тяжелых военных лет, хотя и немного непривычно видеть глубоко восточные мотивы в русском искусстве.
После неудачи
Государственный Русский музей
Одна из тех работ, в которых сквозит истинное отношение художника к войне. Не все восприняли такой подход с распростертыми объятиями, кое-кто обвинял Верещагина в отсутствии патриотизма и чуть ли не предательстве. Да, многие работы художника не для слабонервных: отрезанные головы и горы черепов оставляют мрачноватое послевкусие. Хиппи в глубине души, насмотревшийся на войну Верещагин ненавидел ее пуще горькой редьки и старался развеять тот романтичный флер, который окружал профессию солдатов и офицеров:
«Дать обществу картины настоящей, неподдельной войны нельзя, глядя на сражения в бинокль из прекрасного далека».
Лодка
Нижегородский государственный художественный музей
Так вышло, что в Стране восходящего солнца Верещагин побывал на закате своих дней, там-то он и создал японскую серию незадолго до начала русско-японской войны. Во время нее он погиб при взрыве броненосца. Смертоносная бойня, с которой он всю жизнь боролся в своих полотнах, оказалась сильнее 61-летнего художника. Незадолго до этого он писал:
«Я всю жизнь любил солнце и хотел писать солнце. И после того, как пришлось изведать войну и сказать о ней свое слово, я обрадовался, что вновь могу посвятить себя солнцу. Но фурия войны вновь и вновь преследует меня».
А Верещагин, может быть, только жить начинал: как и Моне, познакомился с японским искусством и углубился в стилистику импрессионизма. Его авторство в картине «Лодка» угадать сложно. Хочется предположить, что это Коровин или Серов – да кто угодно, но никак не создатель «Апофеоза войны» (грозы всех детей, приходящих в Третьяковку на экскурсию).
