Незаметно пролетели осенние месяцы, наполненные ожиданием наших встреч, охваченные радостью общения двух возлюбленных, насыщенные заботами о тщательной подготовке к уходу из селения кочевников. Вот и подступило время, назначенное нами для побега из ханского улуса. Походное снаряжение и нужные нам припасы к путешествию, оружие и потребная конская сбруя, все необходимое в дальней дороге было заранее сосредоточено в укромном месте. Оставалось всего-навсего отбросить в сторону ветви, скрывающие вход в пещеру, загодя и тайно вырытую мною у подножия отвесной кручи, нависшей над озером.
Ненастным хмурым утром, когда слабо различимые лучи солнца едва лишь слегка подсветили темно-свинцовые тучи на далеком горизонте, я с шестеркой лошадей был уже на берегу степного озера, в том месте, где мы скрывали приготовленные в дальний путь пожитки и продукты. Мой верный конь Друже и пять других крепких жеребцов полностью подготовлены к длительному, утомительному и опасному передвижению.
Кроме острозаточенной сабли и крепкого лука со стрелами прихватил с собой самодельный нож и огниво с запасом высохшего мха для разведения огня. Надел теплую одежду, пригодную чтобы сохранить тепло при ночлеге на открытом воздухе в холодные зимние ночи и при длительной езде верхом в светлое время суток. Колдовской набор косточек и камешков провидицы Еленуйи, как и всегда, был со мной в небольшом мешочке, подвязанном к поясу.
Вот вижу, что в утреннем полумраке появилась, сначала едва различимая, но все более заметная при приближении, стройная и гибкая девичья фигурка. Я устремился навстречу и ласково обнял, прикоснувшись своими губами к ее нежному челу. Вдохнул всей грудью дивный запах ее чудных волос. Легко подхватил и бережно поднял на руки. С замиранием сердца, осторожно поднес Даръал к месту, где дожидались кони, готовые к нашему побегу из ханского улуса.
Дарья или Даша, Дашенька – так называл мою возлюбленную, бывая с ней наедине. Как то, в минуты безграничной нежности и неимоверного счастья нашего единения с моих губ непроизвольно сорвалось: Дашенька. С того момента я только так и называл свою подружку. Это казакерское имя, сходное с татакурским Даръал, будило во мне воспоминания о давно прошедших юношеских годах. Напоминало родные места, милую сердцу Казакерию, которую жестокою волею судьбы мне пришлось так надолго покинуть. Куда я всей душой стремился вернуться.
Итак, Даша была полностью готова к длительному странствию. Как мы ранее с ней обсуждали, она надела в дорогу мужскую одежду. В ней легче путешествовать верхом, тем более в морозные зимние дни и ночи. В этой одежде Даша выглядела совсем как молодой, еще безусый юноша. Ее голову покрывала длинноухая, из теплого лисьего меха рыжая шапка степных охотников. Под ней полностью скрывались от постороннего взгляда роскошные черные волосы, заплетенные в две тугие длинные косы. Темного цвета полушубок из бараньего меха подпоясан сыромятным кожаным пояском, на котором в золотых ножнах висел изящный дамский кинжал. За голенищем мехового сапожка спрятан небольшой острый нож. Постороннему человеку не пришло бы в голову и подумать, что это не отрок, странствующий со своим старшим спутником – кочевником.
В полумраке едва начинающегося зимнего утра погрузили и тщательно закрепили на двух вьючных конях объемные и тяжелые мешки со снаряжением. Я помог Дарье сесть в седло, вскочил на застоявшегося, нетерпеливо бившего копытом об землю, Друже, и наш маленький караван тронулся в серую беспросветную мглу метели, в манящую и пугающую неизвестность. Невзирая на усиливающиеся ветер и снегопад, мы уже отошли на довольно приличное расстояние, а рассвет еще не вступил в полной мере в свои права.
Порывистые встречные воздушные потоки несли в наши лица обильный снег, который ослеплял нас. Глаза слезились, дышалось с трудом. Мы ехали в молчании, так как из-за снежных зарядов, летевших в лицо, невозможно было приоткрыть рты. Непогода разгулялась не на шутку. Она прибавляла нам трудностей, но в то же время радовала меня. В такую мерзкую погоду значительно уменьшалась вероятность встречи с незнакомцами. На застывшей земле, покрытой пушистым покрывалом из свежевыпавшего снега, не должно остаться следов от конских копыт. Не на шутку разыгравшаяся, свирепая пурга еще и прикроет нас от погони.
Наш расчет на ранний утренний отъезд полностью оправдался. Лишь через несколько часов в улусе заметили отсутствие Даръал. Еще какое-то время ушло на ее интенсивные поиски по всему поселению. Но когда с дальних пастбищ прискакал посыльной с сообщением о пропаже главного смотрителя ханских табунов, в окружении хана сильно обеспокоились.
Когда главе кочевого племени татакуров доложили о нашем исчезновении, тот обрушил страшный гнев на головы своих придворных и охранников. Хан сам лично плетью в кровь избил начальника охраны и главного смотрителя за ханской семьей. Приказал жестко наказать всех, кто обязан был предотвратить этот побег, но не выполнил своих обязанностей.
Конные разъезды кочевников немедленно отправились во все стороны Татакурии для нашего поиска. На обширной территории подвластных хану земель организовали беспрецедентный тщательный розыск беглецов. Основные же усилия по нашему перехвату были сосредоточены в западном направлении, в сторону Казакерии. Ведь именно оттуда я был родом. Значит, как думали преследователи, только туда повезу похищенную ханскую младшую дочь.
Хан и его семья были полностью уверены, что молодая княжна украдена мною, рабом-казакером, и насильно увезена в земли их врагов. Мы с Дарьей при подготовке бегства от хана хотели, чтобы именно так подумали в улусе. В этом и состояла главная часть нашего плана побега.
* * *
Мы же, на предельно возможной скорости, следовали на восток, в противоположную от направления основных поисков сторону. Примерно через час стремительной скачки, остановились на короткий отдых у небольшой речки, чтобы напоить коней и самим перевести дух. Поправив конские подпруги, проверили надежность закрепления груза, пересели на запасных коней и быстро двинулись далее. Так, меняя лошадей, мы проскакали не меньше ста километров.
Спустя несколько часов сквозь густую снежную пелену вдали показались кроны деревьев. Я знал, что в той стороне расположен бескрайний Дикий лес. Значит, двигаемся в нужную сторону. Первоначально мы не собирались углубляться в его девственную чащу, так как слышали, что там обитают безжалостные ужасные лесные гнуды. Это дикие люди, безвыходно живущие в лесной глуши, которые, по рассказам, беспощадно расправляются со всеми, кто проникает в их лес.
Внезапно за нашей спиной послышался, сначала чуть слышный, но потом все более громкий, приближающийся лай собаки. В голове промелькнула страшная мысль: неужели догоняет погоня? Как преследователи смогли так быстро определить наш путь, что сумели догнать? За целый день быстрого бега наши кони сильно устали под нами, отчего ускорить движение не получалось. Пришлось остановиться и спешиться. Укрылись за стоящими лошадьми. Я приготовил лук, наложил стрелу, натянул тетиву. Ждать долго не пришлось.
Из-за густой снежной пелены вынырнула огромная лохматая собака и с восторженным лаем бросилась ко мне на грудь. Под тяжестью навалившегося пса едва устоял на ногах. Отбросив в сторону лук, обеими руками обхватил его за шею и с радостью прижал к своей груди. Это оказался один из немногих моих друзей в неволе, молодой пес-волкодав по кличке Борун. Такое имя он получил от меня за то, что побеждал, перебарывал любую собаку в большой своре псов, охраняющих ханские табуны. Он легко давил матерых волков. А однажды, отбивая нападение на лошадей голодной волчьей стаи, он один сцепился с дюжиной голодных и злобных серых разбойников. Смог продержаться в этом неравном нелегком бою до тех пор, пока не подоспели вооруженные люди и другие сторожевые собаки.
Борун, радостно положив передние лапы мне на плечи, лизал своим большим горячим языком мое лицо. Участливо заглядывал мне в глаза, как бы говоря, вот я опять с тобой. Он словно спрашивал, ну, почему ты не взял меня-то с собой? Прижав к себе моего преданного четырехлапого друга, я гладил его по лохматой голове, оглаживал его мощную косматую грудь, почесывал ему за ухом. Что мог ответить ему в свое оправдание? Ничего.
Готовясь к побегу, я вначале думал взять его с собой. Сильный, здоровый и верный пес всегда в любой ситуации мог оказаться полезным. Но, во-первых, я опасался, что своим неожиданным лаем, он непроизвольно может выдать наши намерения и местонахождение. Во-вторых, в утро побега его просто не оказалось рядом. Борун вместе с остальной собачьей сворой был на дальних пастбищах. Как он узнал о моем отъезде? Как сумел догнать нас в многочасовом беге? Как определил наши следы и нашел дорогу к нам в этой метели? Этого я никогда не смогу узнать.
Теперь, уже в сопровождении надежного четвероногого товарища, мы тронулись в дальнейший путь. Чтобы не потерять выбранного направления движения, решил ехать вдоль опушки леса, не удаляясь от него вглубь степных просторов. Как потом оказалось, это решение было верным и в дальнейшем принесло нам спасение.
Какое-то время ехали в молчании, прикрывая лица высокими воротниками овечьих полушубков от ледяного ветра, обжигающего холодом и пробирающего нас насквозь. Внезапно Борун остановился, повернул голову вправо и грозно зарычал. Там, в редких просветах между порывами ветра со снегом, я увидел какое-то невнятное, сначала малопонятное движение. И вдруг в поле зрения ясно возник вооруженный всадник в татакурском одеянии.
Был ли это один из отрядов посланной за нами погони или пограничный разъезд кочевников? А может, это возвращаются с дальних промыслов татакурские охотники? Для нас было уже не столь важно. В любом случае, повстречавшиеся кочевники - страшная опасность для беглецов. Быстро выхватив стрелу из висевшего сбоку колчана, я незамедлительно пустил ее из лука в сторону так некстати появившейся цели. Схватившись руками за горло, всадник захрипел и медленно стал сползать с седла на снег. Пока его спутники нас не видят мы, что есть силы, поскакали к лесу. Вот он, уже недалеко, практически рукой достать.
Но тут, позади нас послышался нарастающий шум погони, злобные крики людей и громкое конское ржание. Преследователи заметили нашу группу и неумолимо приближались, догоняли нас. Как назло, у кромки зарослей из кустарника и деревьев, стали появляться обширные снежные заносы и глубокие сугробы. Наши утомившиеся кони проваливались ногами в снег, с трудом преодолевали наметы и снеговалы, не могли развить большой скорости в глубоком снегу. Еще немного и погоня нас настигнет!
Из последних сил, уже не оглядываясь, погоняли измученных лошадей. Нет, не успеем! Несколько преследователей уже приближались к нам, размахивая приготовленными арканами. Еще чуть-чуть и они набросят их на нас, туго стянут веревочной петлей и стащат с коней.
Неожиданно, позади нас, услышали громкий, непрерывный, грозный собачий лай. Это верный и надежный друг пес Борун на полном ходу в прыжке развернулся назад и бросился в неравный бой с преследователями. Я ничем не мог ему помочь. Главная задача - как можно скорее добраться до леса и укрыть в нем прекрасную Дарью от нависшей смертельной опасности.
Мы смогли оторваться от татакуров и затеряться в лесной глуши. Но наш четвероногий друг так и не присоединился к нам. Мы потеряли свою собаку, которая только недавно догнала нас, не перенеся разлуки с любимым хозяином. Пес настиг наш караван в многочасовом беге и, в конце концов, ценой своей жизни спас от настигавших кочевников.
С малых лет Борун был обучен обращению с дикими лошадьми. Он отлично знал, как остановить несущегося во всю прыть коня, напугать его, заставить выполнить требуемые конюхами действия. Как развернуть лошадиные косяки, направить конские табуны в нужную сторону. Теперь в самый нужный момент пес применил на практике все то, чему его ранее выучили.
Лошади преследователей, напугавшись вида огромного лохматого пса, вдруг откуда-то появившегося на их пути, его громкого и злобного лая, резко и неожиданно для всадников поднялись на дыбы. И сбросили с седел не готовых к этому трюку наездников. Потом татакурские кони развернулись назад и со всех ног поскакали прочь, сквозь снежную пургу. А Борун все гнал и гнал их, потерявших в снегу своих седоков, куда-то в степь, подальше от его любимого хозяина.
© 2018 Aleksandr Klevakin. All rights reserved