Московская область – один из самых привлекательных регионов России для трудовых мигрантов, несколько лет назад на нее приходилось около 40% миграционного прироста. За первое полугодие 2019 года, по данным Мособлстата, в регион прибыло 23929 человека из стран СНГ, общий миграционный прирост в области за полгода составил 48011 человек, в том числе из ближнего зарубежья – 15786.
В марте-апреле 2019 года было проведено исследование, касающееся отношения жителей Подмосковья к иностранным трудовым мигрантам. Исследование проводилось Институтом этнологии и антропологии РАН при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований и проекта «Культурно-сложные общества в Центральной Азии и на Кавказе», а также программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Культурно-сложные общества: понимание и управление». «Фергана» уже публиковала статью по мотивам этого исследования о том, как видится жителям Подмосковья экономическое влияние миграции и мигрантов на ситуацию в России.
Сегодня один из авторов исследования, сотрудник Института востоковедения РАН, антрополог и этнограф Игорь Савин возвращается к теме отношения местных к мигрантам: как влияет уровень образования, зарплаты и мобильности на отношение к «понаехавшим» и так ли взрывоопасно компактное проживание мигрантов в городах Подмосковья, как это рисуют в министерстве внутренних дел РФ. 300 человек были опрошены как в сравнительно крупных городах (Химки, Подольск, Балашиха), так и в сельских населенных пунктах региона.
Россияне, советские, европейцы
Большинство респондентов, участвовавших в исследовании, заявили, что имеют работу (60%). Из общего числа опрошенных пенсионеры и студенты составили 15 и 13 процентов соответственно. О том, что они безработные, сообщили лишь несколько респондентов. Свое материальное положение как «в целом нормальное» охарактеризовали 43%, как «затруднительное» — 36%. При этом «хорошим» свое материальное положение назвали 7% опрошенных и столько же определили его как «тяжелое».
Только у 9% опасения потерять работу возникают часто, у 32% такие мысли появляются редко, а у 23% — не возникают вообще. На наш взгляд, это свидетельствует о небольших зарплатах и узком рынке труда в регионе: большинство респондентов не хочет менять работу — возможно, боится, что не найдет лучшую. Однако заработки не позволяют им считать свое благосостояние достаточным: 43% респондентов назвали его «затруднительным» или «тяжелым».
Вероятно, это оказывает влияние и на то, как местные жители относятся к мигрантам. По итогам опроса только 10% из этих жителей могли воспользоваться трудом иностранных работников в индивидуальном порядке — иначе говоря, нанять их для исполнения той или иной работы. Остальные опрошенные не могли себе этого позволить и смотрели на мигрантов скорее как на потенциальных конкурентов. При этом надо иметь в виду, что картину несколько смягчает тот факт, что среди опрошенных часть работающих и большая часть студентов трудятся и учатся в Москве — и они воспринимают мигрантов более доброжелательно.
Респонденты Подмосковья в абсолютном большинстве своем оказались местными уроженцами (66%) и теми, кто живет в регионе более 10 лет (27%). Среди тех, кто переехал в Подмосковье, 19% переместились из других регионов страны (Брянская область, республики Поволжья, восточные территории России) и 13% — из стран СНГ (Казахстан, Украина, Узбекистан, Белоруссия, Армения, Азербайджан).
Отвечая на вопрос о возможном переезде из России, 75% заявили, что никуда переезжать не собираются. Лишь 8% (все — моложе 30 лет) собираются уехать в другую страну (государства Европы, Японию, Китай, Сингапур, Америку). Такая привязанность к родным местам и небольшая мобильность переносится и на отношение к приезжим: почти 80% опрошенных уверены, что при переписи нужно спрашивать, откуда именно люди приехали. Тот факт, что респондентам небезразлично происхождение их сограждан или соседей, на наш взгляд, является свидетельством определенной миграционной тревожности.
При опросе свою национальность указало большинство респондентов — 93%; из них 5% указали двойную. Оставшиеся не стали отвечать на этот вопрос. Из тех, кто назвал свою национальность, 88% определили себя как русские, 3% — как россияне. Среди прочего встречались такие самоопределения как «украинцы», «татары», «казахи», «аварцы», «славяне», «европейцы», «советские». Два человека отдельно подчеркнули, что у них «нет национальности». Таким образом, можно сказать, что большинство воспринимает себя в рамках привычных форм коллективной идентичности. Однако при этом находят свое отражение новые ее типы: двойная национальность, отсутствии национальности. Нужно отметить, что процедура фиксирования национальности, использованная в опросе, оказалась весьма эффективной: она отразила значительное разнообразие ответов респондентов.
Несколько молодых респондентов не пожелали вписываться в привычную дихотомию мужского и женского пола. Два человека оставили этот пункт без ответа, а один (одна) написал(-а) третью цифру в качестве выбранного варианта.
Как уже говорилось, в качестве «россиян» себя обозначили всего 3% респондентов. Однако это вовсе не значит, что остальные не воспринимают себя россиянами и гражданами страны. Об этом говорят ответы на вопрос, в каком качестве, по мнению респондентов, их следует рассматривать в повседневной жизни. Из всех опрошенных 74% сказали, что их нужно воспринимать как граждан страны, 17% заявили, что они «представители отдельной национальности», а 7% видят себя в качестве «представителей региона». В то же время термин «национальность» 60% респондентов определили как «принадлежность к народу» и лишь 30% посчитали, что это «гражданство». Таким образом, для многих россиян «национальность» — это не только «этничность». Тем не менее, соотнесенность с этнической группой сохраняет свое значение. Пока, впрочем, трудно оценить, насколько эта соотнесенность влияет на самовосприятие и поведение людей в быту. Судя по всему, это влияние не очень заметно. Ощутимо большую роль тут играет чувство принадлежности к некой гражданской общности, связанной со страной проживания.
Язык межнационального общения
Почти две трети респондентов считают необходимым во время переписи спрашивать человека о том, на каких языках он говорит, и лишь чуть больше трети полагают это ненужным. На наш взгляд, это свидетельство того, что владение языком является важным компонентом для коллективного самоопределения и различения «своих» и «чужих». Отвечая на вопрос, что нужно иностранцу, чтобы его воспринимали как россиянина, 58% сказали, что он должен хорошо говорить по-русски. При этом срок проживания в России и наличие гражданства важны для гораздо меньшего числа отвечавших — для 44 и 43 процентов соответственно.
43% опрошенных заявили, что сталкивались с трудностями, поскольку некоторые трудовые мигранты, с которыми они общались, не знали русского языка. В связи с этим стоит отметить еще один важный момент. Возможно,
местные жители начинают опасаться, что утратят привычную языковую среду, которая раньше была для них «прозрачной» и позволяла контролировать содержание разговоров, ведущихся рядом с ними.
Подобная «непрозрачность» языковой среды создает ощущение дискомфорта и может усиливать предубеждение против мигрантов.
Однако, как выяснилось, и у самих респондентов ситуация с языком не такая простая. Примерно 19% из них отметили, что для общения с друзьями и родственниками пользуются не русским, а другими языками. Примерно в 14% случаях это относится к языкам, которые изучаются или изучались студентами в университетах и теперь используются для работы (английский, немецкий, французский, арабский, испанский, китайский, японский, корейский). В остальных случаях речь идет о языке, который респондент считает родным, но использует наряду с русским или в гораздо меньшей степени.
В ответ на просьбу назвать свое родное наречие 97% указывали лишь один язык. Однако некоторые опрошенные называли по два и даже три родных языка. Среди этих языков, кроме русского (97%), чаще всего указывали татарский, украинский, казахский, аварский, азербайджанский. В 80% случаев респонденты, по их заверениям, без проблем общались с окружающими на удобном для себя языке; однако 8% опрошенных заявили, что не могут говорить на своем языке, так как окружающие не знают его, а 2% либо сами не в состоянии говорить на нем, либо испытывают смущение, когда его используют. Показательно, что 7% опрошенных ощущали негативное отношение к себе именно из-за языка.
Большинство опрошенных определяют родной язык как язык, на котором говорит человек, язык детства, язык, на котором он думает и язык семьи. А вот определения родного языка как языка народа, национальности, страны или региона встречались нечасто. Таким образом, для большинства респондентов язык — не так символ принадлежности к определенной общности, как постоянное средство коммуникации и элемент личной истории.
Тем не менее, для приезжих владение русским языком оказывается очень важным, поскольку 58% опрошенных считают, что мигранты «мало уважают местные традиции». При этом более-менее четкого определения этих самых «местных традиций» нет. Судя по комментариям в анкетах, такое мнение возникает только потому, что опрошенные видят рядом людей, по-другому говорящих, иначе выглядящих и мало общающихся с местными жителями.
Осложняет ситуацию и то, что многие местные жители не уверены в том, что в «их» городе нужны «чужаки». Один из участников опроса написал в комментариях: «они просто живут своими традициями». Однако другой вполне может продолжить эту мысль: «живут своими традициями, игнорируя наши» — и построить на этом свои антимигрантские убеждения.
Пикеты за и против
С другой стороны, следует заметить, что мигранты так и не дождались активной интеграционной политики со стороны государства. И тогда они начали строить собственную инфраструктуру — общепит, парикмахерские, магазины, поликлиники. Таким образом, теперь они могут жить «по-своему», почти не пересекаясь с местными и тем самым усиливая пространство отчуждения. Именно это может восприниматься как «неуважение». Иными словами, они не следуют «нашему» привычному укладу, что делает «наш» город доступным для людей, живущих «не по-нашему». Видимо поэтому 84% респондентов отметили, что даже приезжие из других регионов России (а не только иностранные трудовые мигранты) должны знать о местных традициях, чтобы не выглядеть совсем «не по-нашему».
Подобное восприятие повлияло и на выработку поведенческих стратегий жителей Подмосковья в отношении мигрантов. Оказывается, 17% респондентов отнесутся положительно к тому, что их дети или внуки будут обучаться вместе с детьми мигрантов; при этом 22% воспримут это отрицательно, а 52% — нейтрально. Как видим, доли положительно и отрицательных настроенных примерно равны, но даже в совокупности они сильно уступают тем, кто относится к такому обучению нейтрально.
Отдельный вопрос — сколько респондентов готовы поддержать пикеты против мигрантов. Выясняется, что 57% однозначно против пикетов и лишь 18% готовы эти пикеты поддержать. Казалось бы, антимигрантский показатель тут невысок, но все равно он вызывает некоторое беспокойство — даже если учесть, что это лишь декларация о намерениях, а не программа действий. Стоит заметить, что хотя имеется целый ряд факторов, обусловливающих негативное восприятие мигрантов, далеко не все респонденты готовы идти на акции против иностранных рабочих.
На наш взгляд, объяснение этого кажущегося противоречия лежит в двух плоскостях.
Во-первых, 77% респондентов заявили, что не испытывали негативного к себе отношения из-за их национальности, языка или религии. Это говорит о том, что появление вокруг людей с другим языком, традициями, религиями не стало фактором, негативно влияющим на социальное самочувствие большинства людей. А раз так, то они сохраняют нейтральность и не вовлекаются в активные антимигрантские настроения или действия.
Если говорить о втором аспекте толерантности, выше мы уже показали, что большая часть респондентов слабо подвержена мобилизации на этнической основе — большинство из них предпочитают, чтобы их в повседневной жизни воспринимали в качестве гражданина страны, а не члена этнической общности. И хотя 18% респондентов заявили, что испытывали к себе негативное отношение, но существующие конфликтные настроения не становятся базой для формирования массовой антимигрантской идеологии. Некоторые респонденты подчеркнули, что могут поддержать пикеты против мигрантов только в том случае, если причиной будет какой-то криминальный инцидент, касающийся их лично. А были и такие, которые сказали, что готовы скорее выйти поддержать пикеты в защиту мигрантов.
Таким образом, несмотря на то, что примерно пятая часть опрошенных сохраняет устойчивый антимигрантский настрой, большинство готовы к различным формам взаимодействия с мигрантами. Так, 59% считают, что нужно стремиться интегрировать мигрантов, и лишь 22% не видит в этом необходимости. Среди способов интеграции большинство (59%) называет привлечение мигрантов к участию в общественной жизни, спортивных мероприятиях и праздниках. При этом 13% полагают, что достаточно раздать мигрантам специальные брошюры, а 9% и вовсе уверено, что делать в этом направлении ничего не нужно.
Отрадно, что люди готовы более тесно общаться с мигрантами, а не ограничиваться раздачей брошюр. Однако и этого явно не достаточно, поскольку настороженность и недоверие к иным культурным традициям является лишь одним из источников мигрантофобии. Не менее существенным стало представление обывателя о том, что мигранты работают в Подмосковье не ради живущих тут людей, а следуя каким-то своим мотивам, которые зачастую непонятны местным жителям. Возможно, преодолеть взаимное недоверие действительно помогло бы, во-первых, повседневное общение и взаимодействие для решения общих задач, во-вторых, совместное участие в праздниках и других массовых мероприятиях.
Власть любит понаехавших
При ответе на вопрос, кто именно должен информировать мигрантов о традициях и культуре России, мнения разделились примерно пополам: 46% ответов было за то, что это должны делать власти, и 42% — общественные организации. В целом это согласуется с официальной позицией руководства страны. Оно определило содействие интеграции мигрантов как социально значимую задачу и одно из направлений деятельности общественных организаций в рамках президентского гранта.
Впрочем, лидируют в этом вопросе миграционные центры, где приезжие оформляют рабочие документы. Именно им 86% респондентов готовы доверить информирование мигрантов о культуре России. С формальной точки зрения это выглядит логичным. Очевидно, что миграционные центры — единственное место, мимо которого не пройдет легальный трудовой мигрант, и, казалось бы, это можно использовать. На практике же встает вопрос, когда и в какой форме мигрантам будет предоставляться эта информация — вряд ли это возможно во время прохождения регистрационных процедур. Тем более, как замечали некоторые респонденты, миграционные центры и так не справляются с возложенными на них функциями и там часто образуются очереди. Некоторые опрошенные предлагали также, чтобы культурным просвещением мигрантов занимались все жители Подмосковья в ходе повседневного общения с ними.
Среди опрошенных 48% считают, что местные жители должны знать что-то о традициях и культуре мигрантов. Правда, есть и несогласные с этой позицией — их 34%. В комментариях некоторые респонденты указывают на отдельные факторы, способствующие лучшей коммуникации. В частности, по их мнению, неплохим интеграционным ресурсом выступает национальная кухня. Противники интеграции, однако, считают, что мигранты и без того «навязывают свою культуру», так что никаких особых усилий «с нашей стороны» предпринимать не надо.
Несмотря на то, что большинство респондентов говорят о необходимости знать культуру мигрантов, сами они очень сдержанно оценивают свои успехи в этом вопросе. Только 34% опрошенных считают, что за последнее время узнали что-то новое, тогда как 56% уверены, что никаких изменениях в их знаниях не произошло. Некоторые респонденты, впрочем, не отрицают своей интеграции в культуру мигрантов, но констатируют вынужденный характер этого процесса. В целом опросы говорят примерно следующее: 41% смотрит на взаимную культурную интеграцию положительно, тогда как 45% относятся к этому отрицательно. Как представляется, такое соотношение отражает реальные настроения в подмосковном обществе:
острого неприятия мигрантов, приезжих, носителей другой культуры не наблюдается, но и до создания благожелательной атмосферы по отношению к ним еще далеко.
Это, кстати сказать, видно и по ремаркам респондентов. Так, один из них пишет: «нашим гражданам требуется больше понимания и терпения к представителям других национальностей». Однако чаще встречаются замечания иного характера: «важно держать данный вопрос под присмотром, чтобы не было опасно русским жить в России», «многие приезжие только и живут, и хотят, чтобы мы все им давали, все условия жизни. А мы все терпим», «в московском регионе огромное количество мигрантов», «тема актуальная, потому как город Химки переполнен мигрантами», «уделяется большое внимание мигрантам, а не местным, их жизни», «очень важная тема, необходим контроль миграции», «хотелось бы, чтобы при устройстве на работу, учебу, при получении жилья, преимущество было у россиян». Как видим, часть респондентов считает мигрантов ответственными за угрозы различного характера в отношении жителей Московской области. Более того, они подозревают власти в чрезмерной лояльности к мигрантам и пренебрежении интересами местных жителей. Правда, как было показано выше, подобные мнения не являются доминирующими среди респондентов. Однако так думает примерно пятая часть участников опроса, а, значит, в масштабах региона такие настроения могут быть распространены среди сотен тысяч людей.
***
Итак, можно отметить три главных фактора, которые влияют на восприятие жителями Подмосковья трудовых мигрантов и имеют источником наиболее общие социально-демографические особенности региона.
Это, во-первых, невысокие доходы, которые не позволяют местным жителям выступать в роли нанимателей иностранных трудовых мигрантов и таким образом быть заинтересованными в том, чтобы те жили и работали в регионе.
Во-вторых, низкая собственная мобильность, вызывающая настороженное отношение ко всем недавно приехавшим, особенно — говорящим не «по-нашему».
В-третьих, низкий уровень развития самоуправления, отчуждение от местных властей и недоверие к ним, слабая информированность об их инициативах в части привлечения в регион иностранных работников. Все это ведет к восприятию мигрантов в качестве агентов, действующих в интересах кого-то «не отсюда»: властей, девелоперов, предпринимателей, озабоченных лишь своими бизнес-проектами, а не интересами людей из местных сообществ.
Подводя итог, можно сказать следующее. Хотя некоторый уровень мигрантофобии обусловлен структурными факторами подмосковного социума, но отдельные его свойства, например, отсутствие мобилизации на этнической основе, препятствуют широкому распространению неприязни к мигрантам.
Игорь Савин