«Очередь на ваши книги у нас расписана до декабря!» Владимир Топилин слышит это постоянно: он немало ездит по родному Красноярскому краю, и везде говорят примерно одно и то же.
Близкое всем
Приехав в Минусинск, мы не могли не зайти к нему в гости. Хотя бы чтобы задать банальный вопрос: «В чем секрет вашей популярности?»
На самом деле интересно. Простой человек, уроженец глухого таежного поселка Чибижек. К гуманитарным факультетам вузов отношения не имеет. Правда, техникум окончил с красным дипломом по специальности «механизатор». А сейчас московское издательство «Вече» издает его произведения. На сегодняшний момент их уже 13.
В мае этого года вышло продолжение «Хозяина спиртоносной тропы» под названием «Легенда о таежной пирамиде».
– Пишу долго, – признается он. – Каждый день – не более 2–4 страниц. В среднем на книгу уходит полтора года.
Его произведения расходятся не только по разным городам, но и странам.
– В Германии хорошо читают, – говорит Владимир Топилин. – Там много наших переселенцев. Сейчас в Латвии начали. После выхода книги «Немтырь» – про репрессии 1937 года. Есть такое поселение – Каменно-Горновка – в крае. Полностью латышская переселенческая деревня. Там и случилась эта история о том, как пацан, испугавшись расстрела, ушел в тайгу и провел там 18 лет. И в результате стал полностью немым. Сохранился и домик даже, где этот Мартын (у меня в книге Янис) жил.
Не славы ради
Среди книг Владимира Топилина «Таежная кровь» особенно выделяется. В основу легли события, которые произошли с самим автором.
Не славы ради, а в назидание тому, кто будет топтать след мой, чтобы не повторить ошибок моих, – пишет он в самом начале.
Тот, кому знакома история писателя, не может без волнения читать эти строки:
«Часто лабазы рубят (строят – кому как угодно) для сохранения продуктов, о чем уже было упомянуто выше. Но для охоты на зверя он подходит как нельзя кстати. Будь то на солонце, где-то на переходе, озере или еще в каких-то местах, где требуется большой обзор местности. Об этом Топ знает с детских лет, потому высота его лабаза достигает шести метров. С такой высоты отлично видны дальние поляны, а в благоприятную погоду северный ветер относит все запахи назад, за спину, прочь от «приходных» троп. Это половина удачи. Так стоит ли обращать внимание на тонкую, хлипкую обвязку жердей, на которых держится его скрадок, если есть волнующая душу надежда: именно сегодня на выстрел выйдет грациозный красавец марал?! «Только бы просидеть еще одну ночь, а завтра будет все по-другому. Заменю новые лаги, забью прочные скобы, подвяжу прочный ремень».
– Про себя писали? – осторожно спрашиваю я.
– Конечно, чтобы не повторяли моих ошибок.
«Просидеть еще одну ночь» не удалось. После падения он почувствовал, что тело как бы «отстегнули». Перелом позвоночника. Но самое страшное – случилось это в глухой тайге. Была надежда, что вот-вот хватятся и придут. Но нашли только на четвертые сутки. Врачи, к которым принесли его на носилках, не давали никаких прогнозов.
Владимиру пришлось пережить очень много. Своим опытом он делится на встречах с читателями – теми, возможности которых тоже ограничены. Временно или навсегда.
– Тут важно человеку из окружения не давать ему поблажек, – считает Владимир Топилин. – Потому что тот сразу понимает: я несчастный, я ущербный, пожалейте меня. Нельзя, от этого инвалиды – и я в том числе – становятся слабее. Надо противостоять всем своим невзгодам. Не говорю, что обязательно надо книги писать или рисовать – у некоторых и рук-то нет. Но хотя бы словом добрым поддерживать окружающих, не угнетать, не убивать их.
– Делай то, что можешь. Если руки шевелятся – это уже огромное дело. Помой посуду. Или скажи хотя бы «доброе утро» жене или маме. Не надо допускать, чтоб ты лег и командовал: подай или принеси. У меня есть пример, когда человек примерно в таком же состоянии, сам себя обслуживать может. А вокруг него мама суетится безотрывно. И таким поведением он не только ее убивает – она в 50 уже на 80 выглядит, – но и себя тоже. Вот что он дальше будет делать?
Владимир Степанович признается: все это не сразу понял. И самый страшный период пережил не после падения в тайге, а значительно позже.
– Я, когда начал лечиться, вообще даже мысли не допускал, что не пойду, – говорит он. – Думал, вот-вот, еще неделя, другая, месяц... Только после трех лет лечения понял: все. Ничего не изменится. Вот это было очень тяжело.
Тогда он попросил ручку и начал писать. Короткие рассказы, зарисовки. Примерно за полгода написал первую повесть «Когда цветут эдельвейсы». Простой ручкой на оберточной бумаге. Нашел первый попавшийся адрес типографии в Красноярске и отправил письмо: «Я написал книгу, приезжайте, забирайте». Никто, конечно, не приехал. Уже значительно позже удалось передать рукопись в Красноярск: первые книги вышли в издательстве «Буква С» под редакцией Анатолия Статейнова.
…А в тайге он все равно бывает. Не может без нее. Помогают добраться. Вот недавно вернулся с поселения Нижняя Тридцатка на Казыре. Встречался со старообрядцами. Раньше там до 1944 года была пограничная застава. Потом, после присоединения Тувы, необходимость в ней отпала.
И тут же вздыхает и добавляет, что скучает по тому времени, когда мог уходить в тайгу далеко-далеко. И такого ощущения слияния с природой, как раньше, когда ты был наедине с ней, – его сейчас уже нет. А без этого как браться за новый том? Стоит открыть его любую книгу, чтобы понять: в городском кабинете такое никогда не напишешь.
Светлана БУРЕНКО, фотографии Эдуарда КАРПЕЙКИНА из личного архива Владимира ТОПИЛИНА, предоставлены Краевой научной библиотекой