О «культурной революции» в Китае (1966-69 гг.), о бесчинствах хунвейбинов («красногвардейцев») знают, наверное, все. Однако о том, что представляла собой «культурная революция» известно только узкому кругу специалистов. Причиной ужасающих и, на первый взгляд, бессмысленных событий второй половины 60-х годов ХХ века в Китае стало стремление Мао Цзэдуна захватить единоличную власть в Компартии Китая и в стране. К середине 1960-х годов его позиции в партии сильно ослабли: это было связано с провалом политики «Большого скачка».
Все началось с ссоры Мао Цзэдуна с руководством СССР на ХХ съезде КПСС: китайский вождь резко выступил против нового курса Советского Союза. В современной России встречаются люди, считающие, что Мао, искренне почитавший Сталина, начал критиковать Н.Хрущева и его команду за разоблачение культа личности – якобы из чувства преданности «вождю всех народов», а также понимая, что развенчание культа подорвет веру трудящихся в социализм, в непогрешимость коммунистической партии и верность марксистко-ленинской идеологии.
Разумеется, все это выдумки. Мао глубоко презирал Сталина, а после 1949 г., когда в Китае коммунисты пришли к власти – искренне ненавидел. Презирал потому, что считал советского лидера дураком, которого он, Мао, годами ловко «разводил» на деньги, военную и экономическую помощь и вообще заставлял плясать под свою дудку. А ненавидеть начал после того, как Сталин отказался признать коммунистический Китай главной страной социалистического лагеря, а самого Мао – фигурой № 1 в международном коммунистическом движении.
Поэтому смерть «великого вождя» Мао воспринял с радостью, и будут ли его обожествлять, или же обольют грязью в СССР ему было совершенно безразлично. «Великий кормчий» не сомневался, что после смерти Сталина его осиротевшее окружение просто обязано передать ему пост главного коммуниста планеты. Отказ Хрущева и его людей от признания лидерства Китая потрясло Мао: он просто не мог понять, как смеют эти мелкие людишки (Хрущев, Булганин, Маленков и пр.) игнорировать его величие. Кроме того, ослабление позиций вождей «сталинского призыва» в социалистических странах – Ракоши в Венгрии, Червенкова в Болгарии, Запотоцкого в Чехословакии, и особенно внезапная смерть в Москве польского лидера Берута, несогласного с разоблачением Сталина, глубоко потрясло Мао. Он начал бояться, что советские лидеры, используя своих сторонников в компартии Китая, попытаются его устранить.
Мао начал доказывать, что он – главный марксист-ленинец в мире. Он потребовал немедленного развязывания Советским Союзом мировой войны ради уничтожения империализма, а также обрушился с критикой антисталинской кампании в СССР. Затем, в 1958 г., Мао решил продемонстрировать китайцам и левым во всем мире, что он способен решать экономические проблемы быстрее и эффективнее, чем это делается в Советском Союзе. Ради этого он навязал руководству КПК т.н. Большой скачок – немыслимое по масштабам ускорение индустриализации путем массового строительства доменных печей в сельской местности и столь же мощный рост производства сельскохозяйственной продукции путем тотального уничтожения птиц, питающихся зерном с полей. Неудивительно, что результатом стал экономический крах Китая: металл, выплавленный в сельских домнах и горнах, был очень низкого качества, и его было слишком много – имеющиеся строительные и машиностроительные предприятия не могли его использовать. А крестьяне, брошенные на производство чугуна, не возделывали землю, не ловили рыбу и не разводили птицу. Уничтожение птиц привело к стремительному размножению насекомых-вредителей, и Китай накрыла небывалая в мирное время волна голода. «Следствием Большого скачка стала смерть от 20 до 40 миллионов человек, и это сделало его крупнейшей социальной катастрофой XX века (исключая Вторую Мировую войну)» (Википедия, «Большой скачок»).
Большой скачок был личным изобретением Мао – другие лидеры компартии в разной степени возражали – и его же личным поражением.
В январе 1961 г. состоялся IX пленум ЦК КПК, который решил остановить «Большой скачок». Главными противниками Мао были маршал Пэн Дэхуай и видные партийцы Лю Шаоци и Дэн Сяопин.
Мао Цзэдун был вынужден публично признать допущенные ошибки - он даже покинул пост Председателя КНР, уступив его Лю Шаоци, хотя и сохранил посты Председателя КПК и Председателя Военного Совета. Однако Мао, сохранивший важнейшие рычаги управления страной, начал борьбу с противниками. Так как они окопались в партии, она стала главной целью развернувшегося в 1966 г. террора.
8 августа 1966 года XI пленум ЦК КПК принял «Постановление о великой пролетарской культурной революции»: «Хотя буржуазия уже свергнута, она, тем не менее, пытается с помощью эксплуататорской старой идеологии, старой культуры, старых нравов и старых обычаев разложить массы, завоевать сердца людей, усиленно стремится к своей цели - осуществлению реставрации. В противовес буржуазии пролетариат на любой ее вызов в области идеологии должен отвечать сокрушительным ударом и с помощью пролетарской новой идеологии, новой культуры, новых нравов и новых обычаев изменять духовный облик всего общества. Ныне мы ставим себе целью разгромить тех облеченных властью, которые идут по капиталистическому пути, раскритиковать реакционных буржуазных «авторитетов» в науке, раскритиковать идеологию буржуазии и всех других эксплуататорских классов, преобразовать просвещение, преобразовать литературу и искусство, преобразовать все области надстройки, не соответствующие экономическому базису социализма, с тем чтобы способствовать укреплению и развитию социалистического строя».
Этот текст по сути совершенно бессодержателен. Что за носители «старой идеологии, старой культуры, старых нравов»? В чем это заключается? Что означает «идти по капиталистическому пути»? Никаких разъяснений по этому поводу так и не последовало. Кстати, в Китае во время «культурной революции» продолжали спокойно работать частные предприятия – их разве что заставляли вывешивать дацзыбао с маоистскими лозунгами и навязывать всем клиентам цитатники Мао Цзэдуна. Так что с буржуазией хунвейбины не боролись. Да Мао к этому и не призывал: он приказал своим сторонникам – учащейся молодежи (хунвейбинам) и рабочей молодежи (цзаофаням, т.е. «красным охранникам») «открыть огонь по штабам» - атаковать непослушные лично ему парторганизации.
Культурная революция в Китае была попыткой Мао Цзэдуна подчинить партию и страну лично себе. При этом он не мог опереться на партийный аппарат, как Сталин: аппарат ему слабо подчинялся, т.к. в нем «засели» его личные неприятели. Мао не мог развязать террор (наподобие 1937 г. в СССР) с помощью карательных органов, потому что они в Китае были гораздо слабее, чем в Советском Союзе, и не полностью лояльны «великому кормчему». Поэтому Мао и решил устроить в Китае всеобщий хаос и анархию, развязать стихию насилия, которая сокрушит все, кроме него самого.
Провоцирование Мао Цзэдуном малограмотной молодежи на бунт привело к настоящей «войне всех против всех». Под совершенно расплывчатые, непонятные определения «классовых врагов пролетариата» мог попасть любой человек: от высшего партийного работника до обычного крестьянина. Власть, отданная в руки «масс», превратилась в безвластие, а затем в кровавый хаос.
1 июня 1966 г. после прочтения по радио дацзыбао, сочиненного Не Юаньцзы, преподавателем философии пекинского университета: «Решительно, радикально, целиком и полностью искореним засилье и зловредные замыслы ревизионистов! Уничтожим монстров - ревизионистов хрущевского толка!» миллионы школьников и студентов организовались в отряды и начали по своему усмотрению выискивать подлежащих искоренению «монстров и демонов» среди своих преподавателей, университетского руководства, а затем среди местных и городских властей, которые пытались защищать преподавателей. На «классовых врагов» вешали дацзыбао, напяливали шутовской колпак, иногда надевали унизительные лохмотья (чаще на женщин), раскрашивали лица черными чернилами, заставляли лаять по-собачьи; им приказывали идти нагнувшись или ползти. Роспуск 26 июля 1966 г. учащихся всех школ и университетов на шестимесячные каникулы способствовал разгулу молодежи и пополнению рядов хунвейбинов дополнительными 50 миллионами несовершеннолетних учащихся.
В августе 1967 г. пекинские газеты писали: антимаоисты - это «шныряющие по улицам крысы... Убивайте, убивайте их!» Показательным является высказывание Линь Бяо (маршал Китая), опубликованное в одной из газет хунвейбинов в 1967 г.: «…Ну, убивали людей в Синьцзяне: за дело убили или по ошибке - все равно не так уж много. Еще убивали в Нанкине и других местах, но все равно в целом погибло меньше, чем погибает в одной битве… Так что потери минимальны, так что достигнутые успехи максимальны, максимальны… Это великий замысел, гарантирующий наше будущее на сто лет вперед. Хунвейбины - это небесные воины, хватающие у власти главарей буржуазии».
Началась беспощадная травля основных оппонентов Мао. Среди них виднейшее место занимал Председатель КНР Лю Шаоци и видные партийные руководители: Пэн Чжэнь, Ло Жуйцин, Лу Динъи, Ян Шанкунь и Дэн Сяопин. Лю Шаоци был арестован, вместе со своей женой и детьми подвергся многочисленным унижениям и издевательствам, его малолетняя дочь подвергалась издевательствам и побоям в школе. В результате травли Лю Шаоци в начале 1969 г. скончался.
Новый министр госбезопасности Се Фучжи заявил перед собранием сотрудников китайской милиции: «Мы не можем зависеть от рутинного судопроизводства и от уголовного кодекса. Ошибается тот, кто арестовывает человека за то, что он избил другого... Стоит ли арестовывать хунвэйбинов за то, что они убивают? Я думаю так: убил так убил, не наше дело... Мне не нравится, когда люди убивают, но, если народные массы так ненавидят кого-то, что их гнев нельзя сдержать, мы не будем им мешать... Народная милиция должна быть на стороне хунвейбинов, объединиться с ними, сочувствовать им, информировать их...».
В университете города Сямынь в провинции Фуцзянь вывесили дацзыбао следующего содержания: «Некоторые [преподаватели] не выдерживают собраний критики и борьбы, начинают плохо себя чувствовать и умирают, скажем прямо, в нашем присутствии. Я не испытываю ни капли жалости ни к ним, ни к тем, кто выбрасывается из окна или прыгает в горячие источники и гибнет, сварившись заживо».
Культурная и научная деятельность была парализована. В театрах должны идти только написанные женой Мао «революционные оперы из современной жизни». Хунвейбины громили и жгли храмы и монастыри, снесли часть Великой китайской стены, употребив вынутые из нее кирпичи на постройку «более необходимых» свинарников.
Отряды хунвейбинов отрезали косы и сбривали крашеные волосы у женщин, раздирали слишком узкие брюки, обламывали высокие каблуки на женской обуви, разламывали пополам остроносые туфли, заставляли владельцев магазинов и лавок менять название. Хунвейбины останавливали прохожих и читали им цитаты Мао, обыскивали дома в поисках «доказательств» неблагонадежности хозяев, реквизируя при этом деньги и ценности.
Были закрыты все книжные магазины с запретом на продажу любых книг, кроме одной: цитатника Мао. Цитатник выпускался во многих вариантах оформления: в одном из них обложка цитатника была выполнена из твердой пластмассы, на которой не оставались следы крови. Такими цитатниками были забиты до смерти многие видные деятели партии, когда из них «выбивали буржуазный яд».
По Китаю волна за волной прокатывались массовые убийства, отряды хунвейбинов начали сражения друг с другом – преимущественно за контроль над городами и районами, а также из-за личных амбиций их главарей. В августе-сентябре 1967 г. вооруженные ополченцы уезда Дао провинции Хунань совершили походы в 10 уездов, разгромив 36 коммун, 468 команд, 2778 семей – всего 4519 человек. Погибло 9093 человека, самому старшему убитому было 78 лет, самому младшему – 10 дней. Во Внутренней Монголии хунвейбины поставили своего рода рекорд, убив более 350 тысяч человек. В 1968 г. в провинции Гуанси погибло 110 тысяч человек.
Система контроля государства за обществом фактически самоустранилась. Правоохранительная и судебная система бездействовали, так что хунвейбинам и цзаофаням была дана полная свобода действий. Многие хунвейбины были детьми из неблагополучных семей. Малообразованные и с детства приученные к жестокости, они стали прекрасным орудием в руках Мао. Но в то же время, например, 45% бунтарей города Кантона составляли дети интеллигенции. Даже дети Лю Шаоци однажды рассказали уже находящемуся под домашним арестом отцу о том, какие интересные вещи удалось экспроприировать в семье буржуазных элементов.
Вскоре в среде хунвейбинов началось расслоение по признаку происхождения. Они поделились на «красных» и «черных» - первые были выходцами из семей интеллигенции и партработников, вторые - дети бедноты и рабочих. Их шайки начали непримиримую борьбу. И у тех, и у других при себе были одинаковые цитатники, но все их трактовали по-своему. Убийца после столкновения банд мог сказать, что это была «взаимовыручка», вор, укравший кирпичи с завода, оправдывался тем, что «революционный класс должен гнуть свою линию». Мао все хуже и хуже контролировал основную массу «генералов культурной революции», но главные направления развития хаоса оставались под его контролем.
Борьба между отрядами хунвейбинов разрослась в серию локальных гражданских войн. Например, в Кантоне в июле - августе 1967 г. в вооруженных стычках с использованием артиллерии между отрядами организации «Красное знамя», с одной стороны, и «Ветер коммунизма» - с другой, погибли 900 человек.
Нарастало и зверство «красных охранников». В разных местах Китая с людей сдирали кожу, отрубали головы, варили в смоле, пробивали гвоздями, дробили пальцы, вырезали и ели сердца, детей разрывали пополам и т.д. В провинции Гуанси человека ночью привязывали к дереву и, надрезав кожу, медленно выдавливали печень, которую варили и съедали, оставив жертву умирать. Высасывали мозг убитых через металлическую трубку, жарили человеческое мясо и т.п. Автор Чжэн И сообщает, что только в уезде Усюань более 100 человек было съедено, потому что «пожирание врагов было единственным способом доказать любовь к Мао». В Ганьсу к 50 машинам привязали людей и кололи их ножами, пока те не превратились в кровавое месиво. Всего в ходе Культурной революции применялось до 100 видов различных истязаний.
Осенью 1967 г. Мао применил армию против хунвейбинов, которых он теперь изобличал как «некомпетентных» и «политически незрелых». Иногда хунвейбины оказывали сопротивление армии. Так, 19 августа 1967 г. в город Гуйлинь после долгой позиционной войны вошли 30 тысяч солдат и бойцов народной крестьянской милиции. В течение шести дней в городе истребили почти всех хунвейбинов. Мао угрожал, что если хунвейбины будут драться с армией, убивать людей, разрушать транспортные средства или жечь костры, то они будут уничтожены. Некоторых руководителей «бунтарей» публично расстреляли.В сентябре 1967 г. отряды и организации хунвейбинов самораспустились. Пятеро главарей хунвейбинов вскоре были высланы работать на свиноферму в глубокой провинции. С осени 1967 до 1970 г. г. 5-7 миллионов бывших хунвейбинов были без суда и следствия сосланы на 10 лет в отдаленные районы.
На проходившем с 1 по 24 апреля 1969 г. IX съезде партии окончательно на официальном уровне была закреплена маоистская идеология. Была окончательно осуждена политика Лю Шаоци и Дэн Сяопина. В раздел общих положений партийного устава был включен тезис о том, что Линь Бяо является «преемником» Мао Цзэдуна. Съезд, способствовавший узакониванию теории и практики «культурной революции», укрепил позиции Линь Бяо, Цзян Цин и их сторонников в ЦК.
Большинство исследователей считает, что в ходе «культурной революции» погибло 7,7 миллиона человек и не меньше 100 миллионов пострадало. «Культурная революция» не была и не может быть революцией или социальным прогрессом в каком бы то ни было смысле… она была смутой, вызванной сверху по вине руководителя и использованной контрреволюционными группировками, смутой, которая принесла серьезные бедствия партии, государству и всему многонациональному народу». /Из решения ЦК КПК (1981)/.
Зачем «культурная революция» была нужна Мао Цзэдуну – понятно. Но каким образом в преступлениях удалось заставить участвовать миллионы молодых людей? Как они могли принять участие в массовых убийствах и пытках своих учителей и преподавателей и членов их семей? Только ли из страха перед «начальством» и стадного чувства, столь свойственного молодежи? Нет. Тут явно прослеживаются различные виды массовых психических расстройств сразу нескольких типов – фанатизма, амока и паники, всегда сопровождающейся садистскими проявлениями.
«В выборе хунвейбинами преследуемых - изгнанных, ограбленных, отправленных в своеобразные китайские концлагеря, изуродованных, убитых - не было ничего специального. Это были обычные жертвы политического террора: ученые, руководители и сотрудники министерств и мэрий, журналисты, писатели, артисты, музыканты, священнослужители, инженеры, люди, учившиеся за рубежом, люди с достатком, просто случайные люди... Разве что особенно досталось школьным учителям. (…)
Оригинальность Мао… в том, кого он использовал в качестве палачей. Среди хунвейбинов встречались и восьмилетние дети, но основную массу составляла молодежь 16-20 лет. Но вели они себя именно как дети - в описаниях революционных актов отчетливо видна специфика детского садизма. Все происходило публично, напоказ: истязаемых заставляли ходить на четвереньках, ползать по улицам, есть траву, нечистоты, часами стоять "самолетиком" на стульях, забивали их ремнями и палками. Не фабрики смерти, как в Германии, не пытки в застенках и расстрелы в подвалах, как в СССР, а забавы малолетней шпаны на пустыре возле школы. (…)
У него [Мао] не было никаких управленческих структур, некому было отдавать приказы, не перед кем ставить цели, не с кем готовить операции - он мог только писать дацзыбао и произносить речи. Мао хотел сделать то же, что Сталин, но у него не было чекистов. И он решил использовать в этой функции детей.
Он гениально предугадал, что если детям разрешить издеваться, грабить и убивать, то они сами прекрасно установят атмосферу террора и верно выберут тех взрослых, которых надо уничтожить, - учителей, ученых, руководителей, инакомыслящих, авторитетных, всех, кто способен к какой-либо самостоятельности. И в итоге получится примерно тот же результат, который был у Сталина - те, кто надо, убиты, и эти ликвидации спрятаны среди сотен тысяч жертв, количество и жестокость расправы над которыми парализует даже мысль о сопротивлении» (Г.Ревзин, Как убивают дети. kommersant.ru, 12.08.2016).
***
Проблема коммунистических режимов и марксистско-ленинских партий в том, что они не в состоянии четко и однозначно осудить даже самые кровавые, самые безумные извращения собственной политики и собственной истории, выбросить за борт фигуры самых жутких маньяков из числа своих вождей. Сталин в СССР был осужден, но негласно, трусливо и лишь частично. Не был осужден сталинизм как социально-политический курс, не были осуждены (за исключением нескольких палачей-исполнителей) активные участники сталинских преступлений – а они включают в себя не только массовые репрессии, но и раскулачивание, коллективизацию, индустриализацию, депортацию народов, безобразную подготовку к войне и ужасные методы ее ведения. В результате уже 1980-е гг. советские люди начинают ностальгировать по сталинским временам, а генеральный секретарь и «демократизатор» Горбачев в 1985 г. впервые открыто, с партийной трибуны говорит о «выдающейся роли товарища Сталина» то ли в экономических успехах, то ли в победе в войне. А сегодня, через 28 лет после падения советского режима, вторая по влиянию и численности российская партия открыто объявляет себя наследницей «великого вождя». Да и чиновники формально некоммунистической власти то и дело славят Сталина – то как «эффективного менеджера», то как «внесшего большой вклад в победу».
То же самое произошло (и происходит сейчас) в Китае. В 1976 г. Мао Цзэдун умер, и вскоре потерпела ультрамаоистская правящая группировка, возглавлявшаяся его женой Цзян Цин. «Кормчим» стал пострадавший во время Культурной революции Дэн Сяопин – один из тех, кто пытался отстранить Мао от власти еще в далеком 1961-м. Культурная революция была объявлена преступлением, но имя преступника, в соответствии с коммунистической традицией, названо не было. Мао остался главным символом, великим героем и строителем Китая, у которого «было 70% успехов и 30% ошибок» (по-видимому, в эти «30% ошибок» входит уничтожение десятков миллионов людей во время Большого скачка и Культурной революции).
В 2013 г. лидером Китая стал Си Цзиньпин, свернувший критику Культурной революции и законодательно запретивший критику Мао Цзэдуна. Его семья (и он сам в детстве) пострадала от Культурной революции и бесчинств хунвейбинов, но молодой Си полностью поддерживал партию и ее вождя. Он активно участвовал в экономической перестройке Китая в период реформ Дэн Сяопина, но сохранил верность Мао.
Таким образом, Культурная революция в Китае, организованная для того, чтобы лидер партии и страны получил неограниченную власть, победила. Правда, через полвека, далеко не в полной мере и с другим «великим кормчим» во главе.