Полистав тут на днях роман Булгакова «Мастер и Маргарита», обратил внимание на не совсем очевидную вещь. В первой части речь идет, как мы все знаем, о том, как Иван Бездомный и Михаил Берлиоз встретили на Патриарших прудах Воланда с подручными. Потом Берлиоз погибает, а Бездомный начинает гоняться по всей Москве за Воландом и в итоге попадает в психушку. Описана эта погоня так, что мы сочувствуем Бездомному, воспринимаем его поведение как вполне разумное и обоснованное, а его связывание, отправку в психбольницу и удерживание там – как результат тупости и невнимательности окружающих, произвол серой массы (в том числе врачей) над яркой личностью. Ведь он же видел Воланда и все его сверхъестественные штучки, а ему никто не верит.
Однако, я перечитал этот момент и задался вопросом: а зачем, собственно, Бездомный мечется по городу за Воландом, догнать которого не может? «Ну как же, - скажете вы, - ну он же видел Воланда, потрясен смертью Берлиоза, подозревает Воланда в причастности...» Да это понятно. Ну видел, потрясен, хочет поймать бандита или шпиона (как он начинает думать о Воланде). Но ведь нормальный человек в такой ситуации первым делом пойдет в полицию, правильно? Ведь он же не может не понимать, что (если допустить на минуту реальное существование подобной преступной группы, имеющей злодейские намерения) не сможет сам, в одиночку, их всех (а сколько их кстати?) поймать. Даже Бездомный постоянно твердит «высылайте мотоциклеты с пулеметами». Но ведь это же нелогично: знать, что тебе потребуется помощь, но при этом об этой помощи не просить. Точнее просить, но в таком оригинальном приказном тоне:
«распорядитесь сейчас же, чтобы выслали пять мотоциклетов с пулеметами»
Товарищ, а ты вообще кто, так, на минуточку? Ты нарком внутренних дел? Нет? А может ты командарм? Опять нет? А кто? Поэт? Какого тогда, извините, рожна ты РАСПОРЯЖАЕШЬСЯ? После этого, окончание телефонного разговора несчастного поэта
«говорит поэт Бездомный из сумасшедшего дома»
ставит на этом эпизоде каллиграфическую точку. Все-таки Михаил Афанасьевич Булгаков талантище – ничего не скажешь.
Но вернемся к метаниям Бездомного. То, что действует он нелогично и неразумно (причем не с точки зрения окружающих, а его же собственной точки зрения) – мы видели. И теперь, когда мы обратили на это внимание, вся его погоня по Москве оказывается театром абсурда. А наше детское восприятие Бездомного как несчастного человека, подставленного хитрым Воландом и непонятого окружающими – оказывается неверным.
На самом деле все совсем не так, как на первый взгляд (как это часто бывает у таких мастеров пера). Вот представим себя на месте Бездомного. Мы встречаем странного мужика на улице. Он несет какую-то ахинею. После этого погибает наш хороший знакомый и мы понимаем, что странный мужик был тут не просто так. Конечно же, мы пытаемся задержать его, чтобы вызвать милицию (или полицию, если речь шла бы о настоящем времени), или самостоятельно отвести его в отделение. Но хитрый странный мужик сбегает при помощи своих подельников. Мы гонимся за ним, но упускаем. Да, до этого момента поведение Бездомного вполне объяснимо, адекватно, достоверно, и наверное, на его месте так вел бы себя любой из нас. До этого момента (когда он упускает Воланда окончательно). Но потом Бездомный начинает вести себя совсем абсурдно и нам (нормальным людям) это уже непонятно. Ранее мы списывали это на последствия шока и т.д. Но как мы сейчас увидим ситуация гораздо хуже.
Что сделали бы мы в этот момент? Отдышавшись и покрутив головой, мы пошли бы в отделение милиции, или подошли бы к первому попавшемуся по дороге милиционеру, чтобы все рассказать и потребовать помощи. А что делает Бездомный? Он заходит в дом и поднимается в какую-то квартиру, где начинает искать Воланда.
«Иван Николаевич ... вдруг сообразил, что профессор непременно должен оказаться в доме N 13 и обязательно в квартире 47»
Чувствуете? Он не видел, куда исчез Воланд и не знает куда тот пошел, но вдруг (!) сообразил (!) , что Воланд прячется именно в этом доме и именно в квартире 47. Почему именно 47? Автор, кстати, иногда слегка иронизирует над этой ситуацией, позволяя себе пассажи в стиле «кто-нибудь в этот момент мог спросить его – а почему именно так? – но никого рядом не было».
Далее он входит в эту квартиру и целенаправленно идет в ванную. Почему именно в ванную? Там он видит голую гражданку в мыле, понимает, что это недоразумение, но «не желает в нем признаваться», и затем «зачем-то» оказывается на кухне, где крадет бумажную иконку и венчальную свечу. Далее он выходит, размышляя о произошедшем недоразумении, но в переулке вспоминает про Воланда, решает что тот «на Москве-реке». Почему именно там? Вы видите здесь логику, или хотя бы какие-то ее проблески? Я – нет. Далее Бездомный купается в реке (зачем? ну может запарился), у него крадут одежду. Обратите внимание: он устал, но отдохнул, искупался и даже испугался что утонет, нырнув в ледяную воду (весна все-таки, не июль месяц). Но при этом он не остановился, не успокоился, не начал рассуждать – то есть состояние, в которое он впал, захватило его прочно и глубоко.
Он нацепляет оставленные кальсоны, рваную толстовку и отправляется ловить Воланда в массолитовском ресторане «дома Грибоедова». Он ищет его под столами в ресторане, потом затевает драку, его связывают и везут в больницу.
Бездомный не мыслит, не рассуждает – он хаотически мечется под влиянием каких-то идей, которые меняются каждую минуту. И это поведение невозможно объяснить тем, что он (нормальный человек вроде бы) поверил в существование нечистой силы и Воланда как ее представителя. Потому что в таком случае он стал бы рассуждать и отправился искать помощи, но уже не в милиции, а в другом месте – в церкви. И уж никак не стал бы со свечкой в руках искать Воланда под столами в ресторане. Но такая мысль ни на секунду даже не мелькает в его сознании, хотя магическими артефактами (иконкой и свечкой) он запасся.
Давайте посмотрим, действительно ли он разговаривал с Воландом, действительно ли видел его? То есть понятно, что видел и разговаривал, но существовал ли Воланд в этот момент как физический объект, видимый другими людьми? Это неясно и никак невозможно из текста это установить. Все дело в том, что ситуацию мы видим глазами Бездомного и как это выглядело со стороны, можем только догадываться. Но судя по реакции окружающих, можно сомневаться в том, что Бездомный общался с Воландом как с реальным человеком (по крайней мере после гибели Берлиоза).
Доктор в больнице говорил удивительно точную вещь:
«Видел, наверно, кого-то, кто поразил его расстроенное воображение. А может быть, галлюцинировал...»
Давайте обратим внимание на то, что доктор – по роду своей деятельности имеет немаленький опыт общения с душевнобольными людьми (возраст его неизвестен, но написано, что он в очках и с «острой бородкой», то есть как минимум человек возраста среднего или старше). Он говорит очень спокойно, подробно и беспристрастно расспрашивает пациента, причем задает очень разумные вопросы:
«А почему вас, собственно, доставили к нам?»
«А кто-нибудь, кроме вас, видел этого консультанта?»
«Какие же меры вы приняли, чтобы поймать этого убийцу?»
«А иконка зачем?»
И на все эти вполне разумные и важные вопросы Бездомный отвечает путано и бессвязно, он злится и ругается, что показывает, что он внутренне понимает важность этих вопросов и свою неспособность на них ответить четко и по существу. Его бесит то, что эти вопросы раскрывают суть происходящего, но Иван Николаевич Бездомный, с его непомерным апломбом (он видит себя самой важной персоной в происходящих событиях) изо всех сил старается руководить, раздавать указания, даже не желая в чем-либо усомниться и порассуждать. Он не способен рефлексировать, не желает признавать людей в окружающих. Для него «нормальный» человек – это тот, кто с ним согласен, либо ему не мешает, или прямо подчиняется.
Тут надо обратить внимание на то, что Бездомный постоянно заводит ссоры (и даже драки), беспрерывно ругается, а первым делом в приемной у врача, даже еще не разъяснив суть дела, принимается обличать своего приятеля (который привез его в больницу).
Надо вспомнить, кто еще в романе так себя вел: как хозяин жизни, знающий все, не признающий вокруг никого равным себе, считающий всех остальных испорченными дураками и постоянно обличающий. Угадали? Это Воланд.
А врач ни секунды не сомневается, что поэт Бездомный болен. Он отчетливо видит, что Бездомный находится под влиянием каких-то идей или образов, не способен рассуждать здраво, ведет себя агрессивно и опасно для окружающих. Совершенно неважно здесь, действительно ли Бездомный видел Воланда и разговаривал с ним, или ему только так казалось. Реально Воланд существует или это галлюцинация? Это неважно. Важно то, что нормальный здоровый человек не видит чертей и не ловит их («Тараканов, крыс, чертиков или шмыгающих собак не ловил?»). Вопрос доктора кажется читателям смешным, потому что о душевных болезнях (например о белой горячке) они знают только из анекдотов. А вот доктор знает об этом из своей клинической практики. И ему ни разу не смешно. Вопросы он задает серьезные, очень важные и строго по делу.
Состояние Бездомного врач безошибочно определяет как патологическое и колеблется только в диагнозе («Случай, по-видимому, сложный... Шизофрения, надо полагать»). Кстати, в следующей главе профессор Стравинский еще более опытный профессионал-психиатр задает точно такие же логичные вопросы и получает точно такие же результаты, как предыдущий врач. Только ему лучше удается успокоить Бездомного (впрочем тот на другой день уже ведет себя существенно более осмысленно) и даже настроить того на несколько более позитивную линию поведения.
Ну а то, что медик определил как душевное заболевание, священник мог бы охарактеризовать как одержимость. Интересно, кстати, что автор романа одновременно имел медицинское образование и был сыном священника, так что в вопросе разбирался неплохо. Владимир Соловьев, кстати, тоже интересно об этом писал: у него можно найти рассуждения, что экстремальный мистический опыт (видения, общение с духами и т.п.), который врачи определяют как заболевание, недоступен, как правило, нормальному здоровому человеку. И это хорошо.
Итак, поэт Иван Николаевич Бездомный глубоко болен. Он страдает от одержимости историей, рассказанной ему Воландом, историей насквозь лживой и страшной. Более того, хотя в эпилоге написано, что он «лечился после этого и вылечился», далее сказано, что болезнь регулярно возвращается весной каждого года, его мучают кошмары и жене приходится делать ему укол. Судьба этого персонажа неоднозначна, но довольно трагична. Из-за его непомерной гордыни, воинствующего невежества и стремления вместо созидательной деятельности занять теплое место в литературной богеме (то есть в сущности служить себе и ничему другому) он и пал жертвой Воланда. Есть ли шанс для него спастись? Эпилог не отрицает этого, но и надежд вселяет крайне мало. Почему? Да просто потому, что не произошло внутреннего перерождения. Лечение в психиатрической клинике сняло остроту ситуации, перевело физиологическую сторону его болезни, как любят говорить медики, в устойчиво рецессивную фазу, но не излечило полностью, поскольку причина не в физиологии – причина в личном выборе, в мировоззренческой позиции, в отношении к окружающему миру. И если бы данный роман показал (хотя бы мельком) признаки духовного переворота, перерождения человека (как это, к примеру, показывают в своих произведениях другие писатели – например, Достоевский), то конечно, мы могли бы с оптимизмом смотреть на будущее профессора института истории и философии Понырева (бывшего поэта Бездомного). Но увы...
