Давно уже не дает мне покоя определение категории «материя» в марксистской философии. И сегодня хочется поговорить об одном из ключевых в этой теме определений – определении материи, которое дал В.И.Ленин в широко известной работе «Материализм и эмпириокритицизм». Все сегодня знают (кроме студентов, прогуливавших лекции по философии), что «материя – это объективная реальность, данная нам в ощущении». Эта фраза берется именно из этого труда Ленина и вопросов вызывает немало.
Что собственно, не давало мне покоя?
То, что роль материи здесь заметно преувеличена. Это определение ведет к тому, что «материя» выставляется базовой, фундаментальной и первейшей категорией, от которой потом развиваются все остальные категории диалектики. И хотя я пока не нашел четкого и ясного, безупречного с философской точки зрения изложения самых основ марксистской диалектической философии, тем не менее понятен ход мысли марксистов, старавшихся выдвинуть категорию «материи» на первый план, чтобы подвинуть всякую «поповщину» и прочее мракобесие.
Кстати, само избегание изложения четкой схемы взаимоотношения первичных категорий диалектики в фундаментальных трудах и учебниках, излагающих диамат, является очевидной тенденцией, показывающей как минимум, 2 вещи:
1) смутность и путаницу в основах диалектики, возникающую при абсолютизации категории «материя» и выдвижении ее на первый план;
2) нежелание именитых философов поднимать этот мутный вопрос, подробный разбор которого может привести к эпическому пересмотру самих основ марксизма, с неизвестными, но столь же эпичными последствиями в плане карьеры.
Поэтому философы, излагающие диалектический материализм, вопреки очевидной логике начать с описания первых категорий и четкого выведения всех их из категории материи, ссылаются на гениальность классиков марксизма, проливших наконец свет диалектики на хаос окружающей действительности, а затем быстренько перескакивают на разбор «типов движения» материи и различные детали более частных категорий. В итоге во многих книгах по диамату НЕТ ЧЕТКОГО ВЫВЕДЕНИЯ ВСЕХ КАТЕГОРИЙ ДИАЛЕКТИКИ из первоначальной категории материи. Только вдумайтесь в это!
Но подробно мы остановимся на этом в другой раз, а сейчас бросимся рассмотреть это гениальное определение материи, данное Лениным, на которое все ссылаются (а иногда даже его цитируют, хотя редко, что тоже странно), но которое почему-то никто не развивает и не анализирует в философском плане, хотя казалось бы, с этого и надо начинать. Вот мы с этого и начнем.
Откроем «Материализм и эмпириокритицизм» и углубимся в главу 2. Теория познания эмпириокритицизма и диалектического материализма, часть 2, в параграф 4 под названием «Существует ли объективная истина?», где на странице 131 (это в издании этой книги в 5-м издании ПСС) находим интересующее нас определение.
Мы спрашиваем: дана ли человеку, когда он видит красное, ощущает твердое и т. п., объективная реальность или нет? Этот старый, престарый философский вопрос запутан Махом. Если не дана, то вы неизбежно скатываетесь вместе с Махом в субъективизм и агностицизм, в заслуженные вами объятия имманентов, т. е. философских Меньшиковых.
Если дана, то нужно философское понятие для этой объективной реальности, и это понятие давно, очень давно выработано, это понятие и есть материя. Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них. Поэтому говорить о том, что такое понятие может «устареть», есть младенческий лепет, есть бессмысленное повторение доводов модной реакционной философии. Могла ли устареть за две тысячи лет развития философии борьба идеализма и материализма? Тенденций или линий Платона и Демокрита в философии? Борьба религии и науки? Отрицания объективной истины и признания ее? Борьба сторонников сверхчувственного знания с противниками его? Вопрос о том, принять или отвергнуть понятие материи, есть вопрос о доверии человека к показаниям его органов чувств, вопрос об источнике нашего познания,
вопрос, который ставился и обсуждался с самого начала философии, вопрос, который может быть переряжен на тысячи ладов клоунами-профессорами, но который не может устареть, как не может устареть вопрос о том, является ли источником человеческого познания зрение и осязание, слух и обоняние. Считать наши ощущения образами внешнего мира — признавать объективную истину — стоять на точке зрения материалистической теории познания, — это одно и то же. Чтобы иллюстрировать это, приведу только цитату из Фейербаха и из двух руководств по философии, — дабы читатель мог видеть, насколько элементарен этот вопрос.
Далее, на странице 149 есть еще примечательный пассаж:
Отрицание материи ими есть давным-давно известное решение теоретико-познавательных вопросов в смысле отрицания внешнего, объективного источника наших ощущений, объективной реальности, соответствующей нашим ощущениям. И наоборот, признание той философской линии, которую отрицают идеалисты и агностики, выражается определениями: материя есть то, чтò, действуя на наши органы чувств, производит ощущение; материя есть объективная реальность, данная нам в ощущении, и т. п. Богданов, делая вид, что он спорит только с Бельтовым, и трусливо обходя Энгельса, возмущается подобными определениями, которые, видите ли, «оказываются простыми повторениями» («Эмпириомонизм», III, XVI стр.) той «формулы» (Энгельса, забывает добавить наш «марксист»), что для одного направления в философии материя есть первичное, дух — вторичное, для другого направления — наоборот. Все российские махисты в восторге повторяют богдановское «опровержение»! А между тем самое небольшое размышление могло бы показать этим людям, что нельзя, по сути дела нельзя дать иного определения двух последних понятий гносеологии, кроме как указания на то, которое из них берется за первичное. Что значит дать «определение»? Это значит, прежде всего, подвести данное понятие под другое, более широкое. Например, когда я определяю: осел есть животное, я подвожу понятие «осел» под более широкое понятие. Спрашивается теперь, есть ли более широкие понятия, с которыми могла бы оперировать теория познания, чем понятия: бытие и мышление, материя и ощущение, физическое и психическое? Нет. Это — предельно широкие, самые широкие понятия, дальше которых по сути дела (если не иметь в виду всегда возможных изменений номенклатуры) не пошла до сих пор гносеология. Только шарлатанство или крайнее скудоумие может требовать такого «определения» этих двух «рядов» предельно широких понятий, которое бы не состояло в «простом повторении»: то или другое берется за первичное.
Между прочим, из фразы «нельзя дать иного определения двух последних понятий гносеологии, кроме как указания на то, которое из них берется за первичное» прямо вытекает то, что определения материи дать нельзя, поскольку для нее нет более общей категории (по словам самого же Ленина)!
Владимир Ильич здесь сильно перегнул палку. Во-первых, существуют и другие виды определений в логике и философии, кроме определения через указание на род и видовое отличие, которое он здесь выставляет как единственное.
Во-вторых, простое указание на то, что из 2-х категорий одна является первичной и более главной, общей, чем другая – это еще не есть определение! Но «по сути дела нельзя дать иного определения»! То есть Ленин НЕ ЗНАЕТ, КАК МОЖНО ОПРЕДЕЛИТЬ ПОНЯТИЕ «МАТЕРИЯ» и поэтому принимается его ОПИСЫВАТЬ, приравнивая к другим понятиям. С сугубо философской, диалектической точки зрения, это эпичнейший провал. Но мы не будем глумиться над этими мучительными попытками поймать то, что не дается в руки, потому что проблема эта и вправду исключительно сложна. А Ленин, своими сбивчивыми, захлебывающимися фразами, перескакивая с логики на обвинения и апелляции к авторитетам, просто подтверждает, что серьезно эту тему он не проработал. Из его текста видно, что у него, как и у каждого, кто решил вдруг сесть и дать определение простейшим вещам, известным давным-давно, – после мучительных бесплодных попыток разобраться в том, что выходит за пределы обычного человеческого опыта и мышления, началась форменная истерика. Ну и действительно: за 9 месяцев изучения сложнейшей темы просто невозможно проработать подробно то, для разъяснения чего были написаны десятки толстенных томов, каждый из которых можно изучать десятилетиями, и все-таки не понять их полностью. Просто нельзя объять необъятное. Философия (и в частности, диалектика всеобщих категорий) – это тоже сложнейшая сфера, которую нельзя взять кавалерийским наскоком, по ходу изучения совершенно другой темы.
Ну и, возвращаясь к определению материи, когда Ленин пишет «есть ли более широкие понятия, с которыми могла бы оперировать теория познания, чем понятия: бытие и мышление, материя и ощущение, физическое и психическое? Нет. Это — предельно широкие, самые широкие понятия, дальше которых по сути дела ... не пошла до сих пор гносеология» – он просто ошибается. Такие понятия есть. И это те самые понятия «бытие», «единое», «многое» и некоторые другие, которые обладают большей общностью, чем понятие «материя». Но для полноценного их диалектического выведения придется пойти к Гегелю и Платону, а это ведь «религия», «поповщина», «отрицание объективной истины» и т.д.
Но снова вернемся к определению материи.
Если посмотреть на стиль изложения, то очевидно, что это определение сбивчивое, торопливое, полемическое, что Ленин сыплет словами, пытаясь точнее передать свою мысль, активно возражает своим оппонентам, не вполне уверенный в логической четкости своей формулировки, спешит припечатать оппонентов еще и эпитетами («младенческий лепет», «бессмысленное повторение», «реакционной философии»), уличить их в «реакционности», осудить за «религиозность» со своей высокой позиции «научности», потому что ясно же, что религия – всегда ужасно плохая вещь, а наука – самая замечательная и прекрасная.
Книга «М. и Э.» была написана Лениным быстро (февраль-октябрь 1908 г.). Некоторые биографы отмечают, что Ленин удивительно быстро ознакомился с десятками философских трудов, излагавших критикуемые тезисы. Я далек от мысли, что эта книга была лишь формальным поводом для атаки на Богданова, что она скороспелая и поверхностная – даже те самые биографы не делают таких выводов. Но отрицать некоторую поверхностность и полемическую заостренность данного труда – невозможно. Поэтому, когда мы разбираем классическое определение материи, данное Лениным в его «главном философском труде» (по выражению составителей ПСС Ленина), мы не должны забывать – что это не выверенная точнейшая формулировка профессионального философа, много лет размышлявшего над ней, а полемический экспромт, созданный на скорую руку.
При всем уважении к Ленину и к его колоссальным интеллектуальным способностям, философская незрелость его формулировок бьет в глаза. Ленин (на мой взгляд, конечно) был слишком деятельным, слишком динамичным и активным. Он – политик и вождь, а не мыслитель. Хотя, конечно, как человек исключительно умный, он поразительно глубок. Но не в данном определении. Вся книга производит впечатление не глубокого исследования, а стремительной скачки по верхам с целью раскритиковать и дискредитировать оппонентов, полемически разоблачить и уничтожить их, изложив кратко давно известные истины. Вот здесь кроется суть проблемы – Ленин не исследует, не перепроверяет известную ему истину, не старается обосновать свою позицию как можно глубже и серьезнее. Он лишь подыскивает аргументы для презентации своей точки зрения. При этом в ход идут не только логические рассуждения и анализ понятий, но и ссылки на авторитет – Энгельса, Фейербаха, Маркса и т.д. (за что, кстати, Ленина очень едко критиковал Богданов), а также хлесткие эпитеты и язвительные ярлыки, которым вообще-то не место в фундаментальном философском трактате. Но все мы знаем, что это и не трактат, а памфлет.
Но именно благодаря этой полемической торопливости и запальчивости, сквозь данное определение материи явственно проступает реальное положение вещей, выдающая ту цель, для которой дано определение. Вчитаемся:
«Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности...»
Говоря просто, слово «материя» вводится для обозначения понятия «объективная реальность». То есть «объективную реальность» мы заменяем «материей». Таким образом все, что охватывается понятием «объективная реальность», переходит в понятие «материя». Так что понятие «материя» предельно расширяется, охватывая собой все существующее. С чисто логической точки зрения здесь можно усмотреть подмену понятий. Потому что «объективная реальность», сочетая в себе все вещи, включает в себя не только их материальную сторону («материя» как субстрат + «материя» как возможность инобытия идеи = классическое и традиционное понимание этого термина), но и их идеальную сторону (внутреннюю сущность, упорядоченность, качественную определенность и т.д.). А Ленин, если говорить совсем упрощая, приравнивая эти два понятия («объективная реальность» и «материя»), в понятие «материя» включает и «материю» и «идею». Что из этого следует?
«Материя» вбирает в себя все существующее и превращается в абсолют, а любой идеализм превращается в бред сивой кобылы, в пропаганду фикций. И все это одним росчерком пера.
Если бы я плохо относился к Ленину, я бы прямо обвинил его в подлоге. Но на мой взгляд, здесь не сознательный подлог и обман, а добросовестное заблуждение. Отсюда понятно, что т.н. «материализм» для всех последователей Ленина (точнее «диалектический материализм») – это просто реализм. И его исповедуют все здравомыслящие люди.
Быть материалистом – значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств, признавать объективную, т.е. независящую от человека и от человечества истину, значит так или иначе признавать абсолютную истину
То есть если я признаю, что вне меня (и вне человечества) существует объективная реальность;
если я признаю, что человеческие чувства отражают эту объективную реальность, и что на этой основе возможно адекватное познание этой реальности;
и если я признаю объективную истину, которая не зависит от человека и человеком открывается в познании,
ТО ЗНАЧИТ – Я МАТЕРИАЛИСТ.
Спасибо, товарищ Ленин, теперь я, православный, знаю, что я – материалист в рамках вашей идейной системы.
Однако, я признаю не только объективную реальность. Я признаю еще и Абсолютного Творца этой реальности (т.е. Бога).
Но на мой взгляд, марксисты (и Ленин в том числе) вели борьбу не против Бога самого по себе, а против того изображения Бога, которое возникло из приватизации религиозной веры сильными мира сего, и позиционировалось как идеология, на которую власть может опираться.
Давайте вспомним, что Господь говорил о властях мира сего (знаменитый вопрос о кесаре): «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». Эта фраза однозначно порицает все попытки присвоения и монополизации веры. Вера – это то, что обращено к Богу, относится к Нему и Ему принадлежит. И никакого отношения не имеет к укреплению власти земных господ. Да, в том же Писании сказано, «Всяка душа властем предержащим да повинуется: несть бо власть аще не от Бога: сущия же власти от Бога учинены суть». Но все комментаторы здесь всегда указывали, что повиноваться властям нужно лишь в той части, в которой они своей властью обладают: то есть как раз в части хозяйственной деятельности, политики и всего того, что входит в их управленческую компетенцию, но не противоречит фундаментальным духовным ценностям (вере в Бога, уважению к человеческой личности, справедливости, любви и т.д.) Более того, здесь оставлено свободное пространство для самых разных идеологий (кроме откровенно богоборческих и человеконенавистнических). Ты можешь как защищать законную власть (ибо «сущия же власти от Бога учинены суть»), будучи христианином, так и бороться против произвола власти, поправшей справедливость и человечность, точно также оставаясь христианином. В этом сложность, противоречивость духовной жизни. Но Господь не заставляет нас записываться в ту или иную партию, оставляя нам пространство для нашего собственного выбора. Но об этом поговорим в другой раз. А сейчас вернемся к ленинскому определению материи.
Конечно, можно привести чисто философский аргумент в пользу позиции Ленина. Сказать, что у материи нет пределов, поскольку все существующее имеет материальную сторону. То есть логически рассуждая, мы неизбежно придем к мысли, что материя – это все и везде. И ничего кроме нее нет. То есть это философская категория всеобщего масштаба, такая же как «бытие», «единое», «количество», «качество» и некоторые другие. Но именно поэтому необходимо видеть, что «материя» – это не одна, единственная и исключительная категория всеобщего масштаба, а одна из группы категорий. И если уж вы захотели вести речь о самих основах диалектики, начать с самого наиначальнейшего первоначала – то необходимо развить полную диалектику этой группы категорий. Надо установить диалектические отношения между этими первоначальными фундаментальными категориями. Как это делал Платон в «Пармениде», к примеру. Или Гегель в «Науке логики». Или некоторые другие философы. Потому что можно критиковать их за уклонение в разные стороны, за недоразработанность отдельных частей их систем, за другие огрехи. Но спорить с диалектикой этой основы основ, с ее центральным ядром – невозможно.
Мы не знаем, что написал бы Ленин, если бы он всерьез и по-настоящему взялся за разработку основ диалектики и занимался бы этим хотя бы лет 5. Поэтому мы и не будем с ним спорить. А ограничимся указанием на философскую наивность и беспомощность ленинского «определения» материи, данного в работе «М. и Э.». И именно поэтому не станем догматически замирать перед данной формулировкой, стараясь впихнуть в нее все что только можно, а что не впихивается, помечать ярлыком «поповщина» и «мракобесие». Потому что хотя наука всегда неизбежно идеологизирована и политизирована, и используется как оружие для укрепления власти господствующего класса, но есть в науке и такие области, которым классовая природа присуща в минимальной (практически совсем неразличимой) степени. Например, арифметика, которая, как известно, не меняется при изменении общественно-экономической формации. Или диалектика, которая является арифметикой философии. И приватизировать ее под названием «материалистическая диалектика», попутно выхолащивая и перевирая (это уже не Ленину упрек, а другим именитым философам) – вот это как раз явная «поповщина» и «мракобесие». Именно поэтому советская философия в значительной своей части (но не вся!) выродилась в догматизм и начетничество, в демагогию и натягивание марксистской фразеологии на любой нужный в данную минуту глобус. Что вызвало закономерное отторжение и отвращение у значительной части населения, которая до сих пор на слова «истмат» и «диамат» отвечает забористым матом.