Другие армянские сказки в нашем журнале: 1 - Сказка про честного пекаря, 2 - Пока живо добро
Автор: Борис Петров
На следующий день я взял отгул, и мы с дочкой, проводив с утра маму на работу, решили прогулять детский садик и отправились гулять в парк Горького. День был бессовестно теплый, на деревьях уже распустились только-только набухшие почки, яркое, жгучее солнце – определенно все было против работы или учебы. Заразив друг друга этим желанием, по правде сказать дочку и не надо было долго уговаривать, мы нырнули в мир доступных развлечений недавно начавшего свой сезон парка.
Я выдохся первым и уже через час с небольшим следил за играющей вместе с другими детьми Аней, напоминавшей вечный двигатель, не знающий ни усталости, ни отдыха. Но любая батарейка когда-нибудь разрядится, время подходило к обеду, но Аня категорически отказывалась ехать домой.
– Папа, я могу и здесь поспать, – настаивала она, – и вообще, я уже большая, мне днем спать не обязательно.
– Кто тебе это сказал? – удивился я.
– Почему кто-то должен говорить? – возмутилась она. – Я сама знаю, что мне нужно.
– И что же тебе нужно?
– Я хочу есть!
– А ты разве небольшая уже, чтобы так часто есть?
– Ой, папа, какой ты глупый! – заносчиво ответила она. – Человек должен есть три раза в день, А ДЕТИ КАК МОЖНО ЧАЩЕ.
– Кто тут глупый, это еще вопрос, – заметил я. – А поесть надо.
Мы устроились на веранде, Аня жадничала, требуя, чтобы я ей отдал и свою порцию, но, справившись со своей, стала заметно клевать носом.
– Ну что, будешь спать? – спросил я, когда она нагло устроилась на лавке, используя меня как подушку.
– Я так, полежу, – сказала она. – Накрой меня курткой, а то дует.
– Хорошо, – я накрыл ее ветровкой, которую взял по привычке, весь день она мне мешалась и вот пригодилась.
– Пап, а что было с этим коробейником?
– Ты о чем?
– Как о чем? Ты же вчера рассказывал о коробейнике, он еще ожерелье подарил лисичке!
– А, ты догадалась, что это была она.
– Конечно, догадалась! А ты думал, что я глупая?
– Нет, я так не думал. Хочешь узнать, что с ним было дальше?
– Да.
– Ну, хорошо, слушай тогда сказку про веревку-сестрицу и Кикоса.
– Кокоса? – переспросила Аня.
– Нет, Кикоса, это имя такое.
– Кикос, – повторила Аня. – Кикос нашел кокос!
– Это другая сказка, а моя такая…
«Веревка-сестрица и Кикос жив!
Бывал я как-то у одного старика в гостях, случайно забрел к нему в хижину, когда заблудился в лесу. Добрый такой старик, весь седой. Накормил он меня, расспросил, куда я путь держу, вижу я, соскучился он по разговорам, сам хочет что-нибудь рассказать
– А кто это у тебя так красиво занавески вышил? – спросил я.
– О. это моя внучка, такая мастерица. Мне один коробейник нитки разные оставил, как плату за ночлег. Я не хотел брать, я же не постоялый двор, мне для хорошего человека тарелки похлебки и угла не жалко. Но он настаивал, сказал, что может моя внучка найдет им дело. Интересный был человек, он потом, когда весь товар распродал, опять ко мне зашел и такое рассказал, вот послушай…
Дошел коробейник до деревни, сразу же наладилась у него торговля, ведь скоро свадьба была, а никто не хотел в этот день хуже других выглядеть, вот и раскупили у него все белила, помаду и бусы, даже иголки с нитками все похватали, опустел его лоток, похудел мешок за спиной, а в кармане звонкая монета звенит, и впрямь удача.
Купил он на рынке хороший топор, да два корабельных каната, давно его в деревне просили привезти, надо было мельницу чинить, а все веревки были одна хуже другой. Взвалил он их на плечи и пошел по дороге, на плечах канаты, в мешке топор и пара бутылок вина, кусок доброго сыра и три лаваша. Идет, песни поет, хорошо, денег заработал, все распродал.
Поравнялась рядом с ним телега, окликнул его возница, предложил подвезти, дорога то одна, так и так быстрее, чем на своих двоих.
– Куда идешь? – спросил его возница.
– Да куда, домой иду. Моя деревня далеко в горах, дня три ходу.
– Не близко, но и недалеко, домой же дорога. А кому веревку несешь?
– Одну себе в деревню, мельницу будем чинить, а вторую так, может кому продам, а не продам, так найду, куда применить, вещь в хозяйстве полезнаЯ.
– Это да, мы вот скоро будем проезжать одну деревню, им и продай, они как раз такую ищут.
– Так что сами не купят? – удивился коробейник. – Чай и город недалеко и рынок близко.
– Ну, как тебе сказать, люди они такие, не хотят никуда идти, говорят, что все у них есть у самих, вот только крепкой веревки нет.
Подивился коробейник, но чего бежать от покупателя, когда он сам к тебе в руки идет? Доехали они до деревни. Окружили их жители и давай расспрашивать, что да как в других местах. Расскажет им коробейник, как в соседней деревне колодец обустроили, а жители махнут рукой, у нас это тоже есть, не удивишь. Расскажет им возница, что в городе новый фонтан поставили, махнут жители рукой, а зачем нам фонтан, у нас река горная течет, кто хочет, чтобы его обрызгали, может рядом с ней постоять, весь мокрый уйдет!
Так они спорили до вечера, одни рассказывают, а другие только руками машут, не интересно. Но увидел староста деревни у коробейника канат, подошел, потрогал его и спрашивает.
– А что это за чудное изделие? У нас такого нет.
– О, это веревка- сестрица, все, что не пожелаешь сделает, – ответил им коробейник.
– А дерево поднять сможет? – спросили жители.
– Если подумать НЕМНОГО, то сможет, – ответил коробейник. – Покажите, что надо сделать?
Отвели они его к водяной мельнице, не работала она, упало в воду дерево и закрыло реку.
– Вот, мы и так и эдак его поднимали, а никак, – развел руками староста, – только один конец поднимем, бежим второй поднимать, а первый как упадет. Столько дней мучились, а ничего сделать нельзя.
– Хм, дай-ка подумать, – сказал коробейник.
Смотрит он, а рядом стоит исполинский дуб, ветви у него, как ствол того дерева, что реку перекрыла. Позвал он возницу, недолго они совещались.
– Ну, что, веревка-сестрица, помоги нам, – сказал коробейник.
Перекинул он один конец каната через толстую ветвь, другой конец привязали к телеге, а тот конец коробейник обмотал вокруг дерева. Стал возница медленно вести лошадь, мешки с мукой он начал было разгружать. Но видит, телегу начинает тащить вверх вместе с лошадью. Попросил он тогда десять жителей сесть на телегу, сразу дело пошло как надо. Десять сидит, двадцать тащат, а лошадь только хлопает глазами, идет рядом, в торбе овес жует, это где ж видано, чтобы лошадь ела, а люди в это время работали. Так и вытащили дерево, бросили его рядом с берегом.
– О, веревка-мастерица! Спасибо тебе! – вскричали жители, – продай нам ее, коробейник, продай!
– Ну, если хотите, отчего ж не продать, – пожал плечами коробейник, а возница стоит в стороне, ухмыляется.
Продал ее коробейник, цену не называл, жители сами ему три цены отдали, так они были благодарны. Поделили они с возницей барыш и поехали дальше, время было еще теплое, спать можно и в телеге, лошадь все равно дорогу знает.
Приехали они в деревню возницы, встретили их женщины в траурных нарядах, подошли к телеге.
– Вай, привез муку, какой молодец! – воскликнули они. – Будет теперь из чего лаваш на поминки испечь.
– А что, у вас кто-то умер? – спросил коробейник. Но видит, как ему машет руками возница, чтобы он молчал, но поздно, услышали вопрос женщины.
– Ой. Ты не знаешь, ты же только приехал, – всплеснули они руками и стали наперебой голосить. – Умер. Умер, отец ты наш. Такой славный мальчик умер! Вай, Кикос-джан, вай сынок-джан! Судьба-злодейка, отобрала сына, отобрала внука, такой был мальчик, самый умный, самый красивый!
Плачут женщины, а сами мешки с мукой разгружают и уносят. Вот забрали последний мешок, и остались возница с коробейником одни.
– Что случилось то? – удивился коробейник. – Что за такое горе, кто такой Кикос? Почему он умер.
– Да никто не умирал, – воскликнул возница. – Просто одна вбила себе в голову, что вот если бы был у нее сынок, то назвала она бы его Кикосом. Он бы вырос, полез на высокое дерево и упал оттуда на камни и умер. Так она себе это все представила, что не смогла с места сойти, стоит и плачет у колодца. Приходит ее сестра, ну она рассказывает, что умер твой племянник, оплакивай его, бедная тетушка. Ух, а дальше больше, и еще сестра пришла, все плачут, никто домой не идет, все плачут. Уже и дедушка и бабушка стоят, оплакивают Кикоса, а потом и вся деревня. Каждый теперь тебе расскажет, какой был замечательный мальчик, как его все помнят и любят, нет больше такого!
– Э, нехорошо смеяться над чужим горем, нехорошо, – сказала подошедшая к ним старуха, – вот, не приведи Господь, случится и у тебя горе, мы не будем над тобой смеяться, и ты не смейся. Нехорошо это.
Когда она ушла, возница громко рассмеялся и хлопнул себя по коленям.
– А знаешь, – сказал он. – Двадцать лет уж прошло, а они все плачут. Вот так и живем, вот так.
Подивился коробейник, нечего было ему сказать. Только он хотел домой идти, как его схватили за руки и приволокли в дом, где жил Кикос. Вся деревня собралась на поминки.
– Выпей, выпей дорогой гость за нашего Кикоса, ох, он не успел попробовать настоящего вина, так выпьем мы, – говорил дедушка Кикоса, протягивая ему большой кубок с вином.
Делать нечего, поминки есть поминки, не будешь же отказываться. Пришлось ему и пить, и рассказы слушать, до самой ночи сидел он на поминках, слушал, пил, голова загудела, а спьяну в сердце защемила жалость, какого сына потеряли. Только возница подмигивал ему, когда у коробейника нет-нет, да проскользнет слеза по щекам.
Утром коробейник было собрался идти домой, но поймал его у самого конца деревни возница на телеге, а там уже сидит человек десять из прошлой деревни.
– Ой. Добрый человек, помоги нам! – завопили они.
– А что случилось? – удивился коробейник.
– А совсем твоя веревка-сестрица разозлилась, не хочет она отпускать, держит не отпускает. Помоги, добрый человек!
– А что случилось-то? – удивился коробейник, но сел в телегу, поехали они обратно в деревню.
– Ой, что случилось, что случилось, – заголосил один.
– Это просто горе! – воскликнул второй.
– Решили мы перенести утес, – сказал третий.
– Обвязали его, как ты показывал, веревкой-сестрицей, а другой конец через ветвь дуба перекинули, все, как ты учил.
– И просили мы ее и ублажали, но все напрасно! – воскликнул другой.
– Висит конец с дуба, а до земли – не достает. Мы ее просим, а она не хочет идти к нам. Вот и пришлось залезть на дуб, схватились за конец, может он станет длиннее. А она раз и не идет вниз, так они и висят, слезть нельзя, упадут – расшибутся!
– О, горе, горе! – завопили они.
Нечего делать, только и качал головой коробейник, что за места, то поминки, то дураки. Приехали они к дубу. Смотрит, висят на канате шесть мужчин, кричат, зовут на помощь, а до земли чуть-чуть совсем, если и падать, то разве только одно место ушибешь. Но мужчины орут, уже со светом прощаются.
– Развязать не пытались? – спросил коробейник, подходя к утесу, вокруг которого обвязали канат.
– Уже пытались, и уговаривали. Даже плетью ее стегали, но не слушается, – сказал один.
– Мы ее даже сжечь хотели, но она не горит, – добавил второй.
– Только факел поднесешь, а он и гаснет, сердится веревка-мастерица! – воскликнул третий.
– Ох-хо-хо, – только и покачал головой коробейник, а возница, знай себе смеется, уже повалился в телегу, никто не видит его, только раздается слабое: Ха-ха-ха, хи-хи-хи!
Достал коробейник из мешка топор, сверкнуло лезвие на солнце, а жители деревни как разбегутся в стороны.
– Чего это вы? – спросил коробейник.
– Так это ж братец-топор! – вскричали они. – Он уже соседнюю деревню сжег. Вот горе-горе нам! Братец-топор пришел!
Убежали они. Вздохнул с облегчением коробейник, даже те, кто висел на канате, перестали кричать. Рубанул он топором по канату, разрубил на половину, рубанул еще раз, и свалились, как гнилые яблоки, все шестеро, лежат, охают, за заднее место держатся, сильно ушибли.
– О, наш спаситель! – воскликнули они. – Как зовут тебя, о, наш спаситель?
– Меня? – удивился коробейник. – Хм, меня зовут Кикос, запомните мое имя и всем рассказывайте, как я вашу деревню спас.
- О, великий Кикос! Благодетель наш! – вскричали они. – Век тебя помнить будем!
Распрощались они и поехали обратно. Как бы не была дорога коротка, как бы не был путь недалек, но народная молва все равно быстрее. Вернулись они в деревню к вознице, а их уже встречают, праздник у всех.
– Что празднуете? – удивился коробейник.
– Как что? А разве вы не знаете? – вскричали женщины. – Кикос нашелся, живой он, живой!
А такой славный, всем помогает, людей спасает.
– Я слыхал, – начал было один старик, – что он на службе у царя, нельзя ему себя выдавать, вот и странствует по стране, людям помогает, но нельзя ему себя выдавать, нельзя.
Старик повторял одно и то же, к нему присоединились другие, наперебой рассказывая, как Кикос спасал людей от злых тигров, от турок, как тушил пожары, как лечил детей. Затащили их на праздник в дом Кикоса, все счастливы, все поют, пляшут, удивляются, почему это странник не знает ничего о Кикосе, а возница, знай себе, смеется, никто не замечает его смеха, все смеются, радость же какая!
Рассказал тогда коробейник, как Кикос шестьдесят человек спас в соседней деревне. Возрадовались жители, вот еще один подвиг их Кикоса! Одарили они его подарками за хорошую весть, а возница, довез его прямо до дома, у него уже живот болел от смеха, а у коробейника морщины от улыбки появились на лице.
С тех пор коробейник обходит эти две деревни стороной, но то и дело встречает людей, которые рассказывают ему о подвигах Кикоса!»
– У, какие глупые, – прошептала Аня, в полудреме.
– Да, бывают и такие. Главное, чтобы мы такими не были. А, ты уже спишь, ну, спи, спи.
Продолжение следует...
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и автора подарком.