Эта скромная по размерам, но неповторимо обаятельная река первоначально называлась «Муя». В переводе с языка аборигенов-ижорцев – «грязная». Название полностью соответствовало действительности.
Текст: Михаил Быков, фото: Александр Бурый
Муя происходила родом из болота, что растеклось там, где сейчас находятся Марсово поле и Михайловский сад – места, входящие в топ популярных туристических маршрутов Санкт-Петербурга. Когда город находился в младенческом возрасте, по распоряжению царя Петра прорыли канал, соединивший Мую с Безымянным ериком (он же Глухая речка, он же Кривуша), впадающим непосредственно в Неву. Болото осушили, Муя стала питаться водой Ерика, более известного нынче под именем Фонтанка. К слову, благодаря возникшему водному альянсу в Северной столице в 1711 году образовался еще один остров – Летний сад.
В период больших реформ и революций творится множество мелких глупостей и совершается уйма нелепых поступков. Никто уже никогда не объяснит, зачем в 1719 году понадобилось переименовывать Мую в Мью. Также «Грязь», только по-фински. И это в русском городе! В столице! Но что случилось, то случилось, и 4 версты узкого и мутного водного зеркала оставались Грязью вплоть до 1797 года. Возможно, впечатлительному императору Павлу Петровичу не импонировало столь вызывающее название речки, текущей по самому центру Питера. И Мья обрела наконец сегодняшнее имя – Мойка.
ВОДА
Если не кривить душой, то прекрасна не сама река, а ее берега, мосты и памятники прошлого, стоящие на набережных. Вода в Мойке и сегодня не отличается красотой цвета, чистотой, не вызывает желания окунуться в нее или попробовать ее на вкус. Более или менее пригодной для использования в быту она была в XVIII веке. Есть версия, что Мойка неслучайно получила такое название. По берегам построили несколько общественных бань.
Впрочем, есть и вариант толкования от противного. Его придерживается добрая половина современных специалистов по истории города. При этом ссылаются на цитаты из книги книговеда и историка Андрея Богданова, который писал в труде «Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга, от начала заведения его, с 1703 по 1751 г.»: «Просто сказать, имя ея произошло от народной сей пословицы: «Умойся беленько» (то есть «вымарайся»)…» и «Сея речка названа Мойкой от прежней ея нечистоты…» Но вот что странно. Богданов умер в 1766 году, а Мойка официально стала Мойкой спустя три десятка лет! Можно допустить, что жители города, мывшиеся в тамошних банях и даже окунавшиеся в вычищенную реку с обшитыми деревянным тесом берегами, меж собой речку так и называли. Финское Мья резало русское ухо.
В XIX веке вода Мойки еще более испортилась. Не помогло и решение заменить свайно-тесовые гниющие набережные крепким и надежным гранитом, что и осуществили к 1811 году. В 1874 году даже было издано распоряжение, запрещающее водовозам брать воду из этой реки для употребления внутрь. С тех пор в этом вопросе мало что изменилось.
МОСТЫ
Через Мойку переброшено 15 мостов. Один интереснее другого. Среди довольно банальных названий вроде «1-й Инженерный» есть и истинно прелестные: Певческий, Поцелуев, Фонарный… Есть даже «цветная серия»: Красный, Синий и Зеленый. Когда-то был и Желтый. Его переименовали в Певческий после того, как на левом берегу реки в 200 метрах от Дворцовой площади в 1810 году построили здание для Императорской капеллы, ныне – Государственной академической капеллы Санкт-Петербурга. Вернее, комплекс зданий, занимающий целый квартал. Певческий мост печально знаменит тем, что здесь в 1879 году было совершено покушение на императора Александра II. Однако учитель Александр Соловьев стрелять толком не умел. На крик царя откуда-то выскочил то ли унтер-офицер Роты дворцовых гренадер, то ли жандармский офицер и повалил потенциального цареубийцу.
Зеленый мост – в створе Невского проспекта, Красный – часть Гороховой улицы, на которой проживал Григорий Распутин, Синий, самый широкий в Питере (97,3 метра), – на Исаакиевской площади. Все три – чугунные, созданные по уникальному для начала XIX века типовому проекту русского архитектора шотландского происхождения Вильяма Гесте. Окрас их сохранился до сих пор. А история весьма простенькая. Едва Мью/Мойку привели в порядок, как появилась необходимость в мостах. Их строили из дерева, безымянными или в иных случаях по имени строителя-подрядчика. Так как деревянные мосты накрывали реку подряд, их для разнообразия и выкрасили в яркие узнаваемые цвета. Любопытно, что изначально Красный мост красили белой краской и называли соответственно. Чугун сменил дерево, а традиция сохранилась.
В районе истока Мойки и в верхнем ее течении мостов скопился целый выводок: 1-й Инженерный, 1-й и 2-й Садовые, Мало-Конюшенный и Большой Конюшенный. 1-й Инженерный переброшен прямо в месте истока реки из более внушительной Фонтанки. Рядом с мостом со стороны Фонтанки крохотный, но крайне популярный памятник Чижику-пыжику. Напротив находилось Императорское училище правоведения.
«Правоведы» носили зеленые мундиры с желтыми обшлагами и петлицами и пыжиковые шапки, за что получили соответствующее прозвище. Попытка назвать знаменитые куплеты детской песенкой нелепы хотя бы из-за одной строчки: «На Фонтанке водку пил».
Поцелуев мост также оброс легендами, связанными по большей части с романтическими отношениями. Куда доказательнее выглядит объяснение, связанное с тем, что на берегу Мойки находился модный кабак «Поцелуй», принадлежавший купцу… Поцелуеву.
ДВОРЦЫ
С середины XVIII века набережные Мойки привлекают внимание столичной знати, позже – членов императорской фамилии. Первое объяснение прозаическое: элитное место рядом с Дворцовой площадью, Зимним дворцом, военными и административными центрами управления государством – Адмиралтейством, Главным штабом, Сенатом, Синодом. Вторая причина связана с трагедией 1736–1737 годов, когда сильный пожар опустошил берега реки. Государыня Анна Иоанновна повелела более в этих местах деревянных домов не строить, а возводить каменные, «в одну линию». Финансировать такие проекты могли только состоятельные подданные.
Например, семейство Строгановых, впоследствии получившее графское достоинство. В середине XVIII века обер-архитектор императрицы Елизаветы Петровны Франческо Растрелли на месте прежнего дома Строгановых на углу Невского проспекта и Мойки построил роскошный розово-белый особняк в стиле барокко, который вопреки традиции стали называть дворцом. Традиция заключалась в том, что дворцами в Петербурге могли владеть только представители правящей династии. Остальным предлагалось именовать свои особняки домами дворцового типа. Но у кого повернется язык сказать о строгановском чуде – дом? Сейчас это филиал Русского музея.
Мариинский дворец вырос вдоль Синего моста как подарок великой княжне Марии Николаевне, дочери Николая I. К свадьбе. Правда, церемония бракосочетания с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским состоялась в 1839 году, когда дворец едва начали строить, и жить молодым пришлось в Зимнем дворце, но спустя пять лет они обрели собственное гнездышко. Сейчас в нем легко умещаются все депутаты Законодательного собрания Петербурга вместе с многочисленным аппаратом.
Часто бывая в Питере по делам, многие годы останавливаюсь в гостинице на Мойке. До Мариинского дворца метров 250. Само собой, приходится проходить по случаю мимо. Забавно слышать, как некоторые экскурсоводы с упоением рассказывают о том, что именно здесь учился в Николаевской кавалерийской школе юнкер Михаил Лермонтов. Не верьте, друзья. Александр I учредил Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров в 1823 году. Спустя три года она переехала из казарм лейб-гвардии Измайловского полка в особняк графа Григория Чернышева, взятого в казну за долги. Да, этот дворец стоял на том месте, где сейчас красуется Мариинский. Но Лермонтов вышел из Славной школы в лейб-гусары в 1834-м.
Богатейший род Юсуповых владел многими дворцами и домами. Но самый известный стоит на Мойке, 94. Назвать его чудом архитектуры затруднительно. Может быть, потому, что он строился, перестраивался и достраивался два века, познал вкус нескольких хозяев и был объектом творческих изысканий десятка архитекторов. Юсуповы владели им с 1830 по 1917 год. И что у пяти поколений, живших здесь, не отнять, так это тонкого понимания внутреннего убранства таких больших пространств. Особенно поражает красотой домашний театр, в который сегодня может попасть любой желающий. На экскурсию. Или на представление.
Знаменит дворец другим – событием, сыгравшим определенную роль в истории Отечества в начале ХХ века. После свадьбы князя Феликса Юсупова – младшего на племяннице Николая II великой княжне Ирине Александровне в Конюшенном флигеле дворца была оборудована, скажем так, «мужская половина», где Феликс мог заниматься делами, не обращая внимания на шумную жизнь большого дома. Именно в подвале этого флигеля в декабре 1916 года произошла попытка отравления и нанесены первые раны Григорию Распутину. В числе заговорщиков был и хозяин.
Многим учебным заведениям Петербурга повезло уже в том, что они находятся в Петербурге. В здании Пажеского корпуса на Садовой – Суворовское училище, в комплексе Двенадцати коллегий на Васильевском острове – Университет, во дворце графа Разумовского между Красным и Зеленым мостами – Педагогический университет имени Герцена. Во дворце великой княгини Ксении Александровны и великого князя Александра Михайловича, родственников и супругов, – Национальный государственный университет физической культуры, спорта и здоровья имени П.Ф. Лесгафта. Судьба этого участка земли по адресу Мойка, 106 началась еще при Петре I. Земля принадлежала контр-адмиралу Ивану Сенявину. Она вместе со строениями многократно переходила из рук в руки. Добром владели купцы, генерал, светлейшая княгиня Мария Воронцова, урожденная Трубецкая. Уже она продала имущество Министерству императорских уделов в 1894 году. А оно, включая дворец, было подарено Александром III своей дочери Ксении.
Уже совсем недалеко устье Мойки. Тут традиционно селились люди, связанные с морской службой. Тот же великий князь Александр Михайлович, прозванный в императорском кругу Сандро, отвечал за морскую торговлю. Еще дальше, на Мойке, 122, – дворец великого князя Алексея Александровича, четвертого сына императора Александра II. Будучи холостым, начальник военно-морского флота жил в Зимнем дворце. В бывших покоях своего деда, Николая I. И в собственном дворце не нуждался. Но такова была воля отца, и великий князь получил в собственность участок земли, на котором к 1885 году был возведен дворец в эклектическом стиле с элементами замковой архитектуры. При этом с очень современной инфраструктурой: собственной электростанцией, прачечным и кухонным корпусами, конюшней, домом для свиты, оранжереями, большим Собственным садом. В сущности, получился не городской дворец, а загородная усадьба. И Финский залив – в полукилометре.
Далеко не всякий турист добирается к устью Мойки. Глаза разбегаются в центральной части города. А тут – два великокняжеских дворца, в которые и зайти-то трудновато. Ведь не музеи. Однако оба комплекса являются памятниками федерального значения, за что власти можно только поблагодарить.
КОЛОМНА
Дворцы Романовых на излете Мойки находятся на территории старинного петербургского района Коломна, известного с середины XVIII века. С налета трудно найти объяснение, что общего имеют меж собой старинный русский город Коломна в Подмосковье и лишенные всякого славянского обаяния кварталы пусть и нашего, но стилистически сугубо европейского мегаполиса. По некотором размышлении и при наличии любознательности можно выяснить, что уже упоминавшийся первый исследователь истории Петербурга, Андрей Богданов, описывая эти места, заселенные мастеровыми, портовиками, моряками и погорельцами с верхней Мойки, называл их «Колоною». От итальянского – «строй». Домики строились тут строго по линиям. Возможно, название произошло от понятия «колония», так как все население окраины было пришлым. Далее сработало привычное желание – переиначить на русский лад.
Мойка течет не по Коломне, а является одной из естественных границ района. Тем не менее к ее берегам приладилось несколько интереснейших мест и зданий. Первое и самое впечатляющее – это «Новая Голландия», уникальный памятник промышленной архитектуры раннего классицизма. Два искусственных острова между Мойкой, Крюковым и Адмиралтейским каналами созданы в 1719 году. Неву и Мойку, между которыми тут в самом узком месте всего 300 метров, соединили Крюковым и Адмиралтейским каналами.
Идею выносил царь Петр. Флот рос, требовались новые, технически обустроенные территории для создания складов всяческого корабельного имущества. В том числе корабельного леса, имевшего солидные габариты. Название «Голландия» не имеет ничего общего с Голландией. Точно так же, как питерская Коломна с подмосковной. Так назывались тесные склады возле Адмиралтейства, где строились корабли. Вполне естественно, что освоенные пространства стали «Новой Голландией».
Постепенно инфраструктура островов обрастала новыми объектами. Появились, например, бассейны, то есть маленькие доки для ремонта. А это уже функция верфей. Во второй половине XVIII века деревянные склады и бараки были заменены могучими краснокирпичными зданиями, более похожими на крепостные сооружения с высоченной аркой главного входа, через которую с Мойки могли заплывать корабли высотой до 22 метров. Вместе с мачтами, разумеется. Пройдя под аркой, они могли через канал попасть в главный бассейн – Опытовый. В конце XIX столетия появился крупный бассейн для проведения различных экспериментов, а во время Первой мировой войны – самая мощная в стране радиостанция.
При советской власти «Новая Голландия» служила складской базой для Балтийского флота. Затем была заброшена и постепенно разрушалась. Ей никак не могли найти современного применения. Уже в XXI веке начались реальные попытки вернуться на «Новую Голландию», создав здесь парк развлечений, включая культурные объекты. И получается. После того как в 2011 году завершились работы на первых объектах и они открылись для посетителей в летнее время, за три сезона их посетили 700 тысяч человек. Похоже, когда в строй вступят все центры притяжения публики, «Новая Голландия» станет еще одним крупным туристическим центром Петербурга.
Напротив островов, на углу Мойки и Крюкова канала, находится строгое и отменно отреставрированное здание Казарм Флотского экипажа. В апреле 2013 года сюда перевезли последние экспонаты из гигантской коллекции Центрального военно-морского музея, в фондах которого их насчитывается свыше 700 тысяч. К слову, музей – один из старейших в России, первое упоминание о некоей коллекции корабельных моделей, хранящихся в Петербургской Модель-камере, содержится в письме Петра I от 24 января 1709 года. Крюковские казармы были построены в середине XIX века по указу Николая I. В них располагались Флотские экипажи Балтийского флота, а с 1860 года – первая в России Матросская библиотека. Здесь в составе 8-го Флотского экипажа служил герой обороны Севастополя Петр Кошка, переведенный с Черноморского флота на Балтику.
ПУШКИН
Пусть не на Мойке, но в районе Коломны некоторое время жил Александр Пушкин. Отсюда и поэма «Домик в Коломне», написанная в дни Болдинской осени в 1830 году. Но судьба великого поэта связана с другой частью реки, куда как ближе к ее истоку. Мойка, 12. Тут в начале XVIII века кабинет-секретарем Петра Великого, Екатерины I и Елизаветы Петровны князем Иваном Черкасовым был построен внушительный каменный особняк в три этажа с двумя двухэтажными флигелями и большим двором. Это был один из первых домов столь высокого уровня на Мойке. Это вам не деревянный домик в шесть окон с фасада и с балкончиком на втором этаже.
Дом менял хозяев, но судьба его серьезно переменилась, когда владелицей стала княгиня Александра Волконская. После декабрьских событий 1825 года ее сын и наследник генерал-майор Сергей Волконский был сослан в Сибирь, следом за мужем отправилась супруга. Престарелая княгиня передала дом в наследство дочери Софье, но та предпочитала жить за границей. И появилось решение – квартиры в доме на Мойке сдавать.
Пушкин переехал на Мойку, 12 в 1836 году, незадолго до гибели. Был подписан арендный договор на два года, Александр Сергеевич занял все 11 комнат первого этажа. Также пользовался подвалами. Занятно, что на Мойку выходили окна комнат, которые занимали разные члены семейства, спальни супругов, столовой, буфетной, гостиной, а окна кабинета поэта смотрели во двор, на каретный сарай, конюшню и сеновал.
После смерти Пушкина жена Наталья Николаевна не пожелала оставаться в Петербурге и отъехала в Москву. Софье Волконской вдали от Родины не пришло, видимо, в голову позаботиться о мемориализации квартиры. Да и не принято это было тогда. Управляющий домом был толковым малым, и вскоре квартиру заняли другие арендаторы. Комнатам досталось. Музеефикация началась только в 1924 году, а полноценная реставрация квартиры еще через шестьдесят лет. Музей-квартира открылся в 1987-м.
РАЗНОЕ
Формально дом Михаила Ломоносова находится по адресу Большая Морская, 61. Но с момента постройки, завершившейся предположительно в 1757 году, и до нынешних дней фасадом выходит на Мойку. Это был каменный двухэтажный дом с двумя флигелями. Здесь Михаил Васильевич прожил восемь лет, до самой кончины. В доме была мозаичная мастерская и химическая лаборатория. Именно здесь великий ученый создал знаменитое мозаичное панно «Полтавская баталия». В дальнейшем дом наследовался его потомками, но в 20-е годы XIX века усадьбу выкупило Почтовое ведомство. Здесь жили его служащие, размещалась станция дилижансов. При почтовиках хозяйство сильно перестроили, нарастив этажи и объединив три части в одно целое. Затем дом перешел в ведение Министерства внутренних дел. Здесь даже министр имел служебную квартиру. После Октября 1917-го почтовики взяли свое, и до сих пор в доме располагаются организации Федеральной почтовой связи.
Гремевший на весь Петербург–Петроград ресторан высшей категории «Донон» находился во дворе дома по адресу Мойка, 24. Чтобы попасть в заведение, надо было пройти в арку обычного трехэтажного дома. Казалось бы, неприлично для ресторана такого класса. Но подобное неудобство не смущало ни господ гвардейских офицеров, ни чиновников высокого ранга, ни даже великих князей. Ни тем более деятелей творческой элиты. Здесь любил себя побаловать обедом Иван Тургенев, часто бывал Михаил Салтыков-Щедрин, художник Александр Иванов. Захаживали и люди иного склада. Идеолог русского анархизма князь Петр Кропоткин и главный питерский бандит НЭПа Ленька Пантелеев. Ресторан процветал, пока без видимой причины хозяйка дома не отказала хозяину заведения в пролонгации аренды. «Донон» переехал, на старом месте открылся ресторан с более сложным названием, но в 20-е годы прошлого века зачах.
Практически напротив находится гигантское здание классического стиля. Длина фасада по Мойке без малого 600 метров. Строил Карло Росси. Для краткости этого великана, выходящего также на Дворцовую площадь и Невский проспект, именовали и именуют не иначе как Главный штаб. Стоит заметить, что как раз в левом крыле военные структуры не располагались. В имперский период тут находились Министерство иностранных дел и Министерство финансов. В советское время – службы МВД. В новорусские годы как раз крыло, окна которого смотрят на Мойку, передали Государственному Эрмитажу. Была проведена грандиозная реконструкция, и теперь в анфиладах появились залы импрессионистов, экспрессионистов и восстановленного Музея русской императорской гвардии.
Мойка, 58. Невозможно найти на ее набережных здание более уродливое, чем это. Когда-то здесь стояла большая Немецкая реформатская церковь, построенная в середине XIX века в неороманском стиле. Прототипом стал кафедральный собор города Майнца. Храм украшал высокий островерхий шпиль. В советское время шпиль, понятное дело, спилили, над самим зданием основательно потрудились архитекторы-конструктивисты. Оно превратилось во Дворец культуры работников связи. После запрета на конструктивистскую архитектуру над домом поиздевались еще раз. Что ж, даже тут не избежать пословицы – на Мойке не без урода.
…Набережные Мойки вовсе не пешеходные зоны. Машин в достатке. Довольно на широкий Певческий мост выйти – заблудишься среди туристских автобусов! А вот автомоек не найдешь. И это приятно. Прошлое не всегда проигрывает.