В прошлый раз я остановился на том, что спустя неделю после преступления я организовал систему сбыта ворованных плодов со всей станицы. Это было началом организованной преступной группировки. Впереди был ее расцвет.
Серый кардинал
Я стал больше платить за услуги своим друзьям, а продавать товар - еще дешевле. Это сделало меня знаменитым в детских кругах. Помимо прочего, никто не знал, что мой путь начался с воровства, и все думали про меня, как про приезжего богатого мальчика, которому просто отстёгивают огромные деньги родители.
Прибыли упали, но меня это волновало не сильно, потому что я был увлечен игрой. Уже сейчас я понимаю, что иначе как мафией, ее назвать нельзя, но тогда - мне было просто весело и интересно. В семь лет я реально даже не осознавал, что в действительности натворил: украл деньги, обворовывал половину станицы, и управлял целой бандой маленьких преступников.
Подобно Крестному отцу, у меня появились друзья, специализирующиеся на разных вещах. Кто-то таскал ведра с фруктами на сбыт цыгану, кто то из ребят постарше просто гулял рядом (телохранители), другие предлагали всё новые идеи для "бизнеса". Компания насчитывала порядка двадцати постоянных человек, и еще десяти приходящих. Я же вовсе перестал участвовать в сделках, но продолжил давать указания.
На десятый день после акта воровства моё влияние усилилось, пусть даже ценой прибыли. Деньги я все-равно не знал куда девать, и просто прятал (в конце концов я перестал делать и это - делегировал все на лучшего друга).
Начало преследования
Примерно к этому времени Бабушка и Дедушка недосчитались полутора тысяч пенсии, и было инициировано расследование. Моя десятилетняя сестра восприняла это, как игру, и тоже присоединилась на стороне "власти".
Масло в огонь подливали буквально все события прошлой недели: самостоятельные походы в магазин, сладости и подарки, купленные без ведома взрослых, и необычно тихое поведение в стенах дома. Всё говорило против меня. Усугублялось еще и тем, что логически кроме меня сделать этого никто не мог.
Презумпция невиновности и роковая ошибка
Осознавая всю сложность ситуации, я решился на исправление былых ошибок. Деньги надо было вернуть. Осложнялось всё тем, что я был наказан, и выход из дома для меня был закрыт. Под кроватью, помимо мелочи, лежала одна пятисотрублевая купюра. Ее я подложил под скатерть на стол, где обычно взрослые считали деньги. Остальную сумму я рассчитывал взять из спрятанных на чердаке денег, и вернуть их в изначальное место. Мне и в голову не пришло, что по идее я потратил как минимум тысячу в походах в магазины. Да и денег там не оказалось.
Карты сошлись. До сего момента я думал, что меня наказали, не доказав мою вину, однако теперь я всё понял. Мой клондайк был вскрыт, и деньги были ошибочно приняты за украденные. В этот же момент кто-то обнаружил пропавшую пятисотрублёвую купюру под скатертью, и меня позвали на разговор, в котором спросили о местонахождении оставшихся денег. Я заплакал.
Это были первые в жизни по-настоящему горькие слёзы. Вызваны они были новыми обстоятельствами: Родственники не знали, где еще тысяча, а значит - не находили схрона. И хотя с меня сняли обвинения за пятьсот из полутора тысяч рублей, и мой план, в сущности, удался...из всего вышесказанного я сделал вывод о вероломном предательстве. Только один человек знал, что там были деньги. Тот, который проводил в гостях не по одному часу. Тот - лучший. Пашка. Я плакал от боли предательства и безысходности: перевернуть ситуацию в свою пользу было нельзя просто потому, что я был уверен - все схроны, кроме того, что под кроватью, вскрыты.
Я был в капкане. Исправить что-либо было - нельзя. Признаваться - я не хотел. "На свободу" пути не было. Мой друг, возможно, узурпировал трон империи, и в семь лет я стал "банкротом за решеткой".
Продолжение следует...
Как и любая другая, моя империя была в периоде расцвета очень непродолжительное время - пару дней. В результате событий, за столь короткое время я узнал о презумпции невиновности (не о названии, конечно, а о сути) и предательстве. И хотя мне было всего семь, я до сих пор считаю себя скрытным человеком и уверен, что нельзя доверять на 100% никому - даже лучшему другу. Спустя годы, тем не менее, я стал это делать с оговоркой: я не даю поводов себя предавать, так как некоторые вещи остаются в голове навсегда.
Впереди меня ждало возмездие, и "расстрел". Об этом - в следующей статье.
