Вспоминая рассмотренные партии чемпионов мира и претендентов, я задумался о роли интуиции в творчестве выдающихся шахматистов. Этот вопрос меня заинтриговал: не здесь ли корень различий в стилях игры? Оказывается больших мастеров можно условно разделить на три группы:

1. Игроки с относительно слабой интуицией (конечно, только по чемпионским меркам):

Стейниц, Ботвинник, Эйве, Фишер… Но у них были и качества, компенсирующие некоторую прямолинейность игры: эрудиция, логика, методичность, железная воля, необычайная работоспособность.

2. Игроки с сильной, порою феноминальной стратегической интуицией:

Капабланка, Смыслов, Петросян, Спасский, Петросян, Карпов… Из претендентов в эту кагорту входит, подалуй, лишь Рубинштейн. Все они с поразительной легкостью и точностью находили лучшие места для своих фигур.

3. Игроки с сильной специфической интуицией, работающей в острых ситуациях с нарушенным материальным и позиционным равновесием:

Ласкер, Алехин, Таль, Каспаров… А также Чигорин, Бронштейн, Штейн. Корчной, которого в начале 60-х называли «Талем наоборот».

Кому-то такое деление может показаться спорным, но это плод тщательного изучения и сравнения творчества чемпионов. Кстати, анализируя с компьютером старые партии, Гарри Каспаров обнаружил, что многие интуитивные решения классиков были правильными и куда больше ошибок допускалось в последующем анализе. Вроде бы парадокс: ведь при анализе можно не спешить и передвигать фигуры. но дело в том, что в этот момент отключена интуиция, вовсю работающая во время игры, в условиях крайнего напряжения и ограниченного времени. Воистину интуиция – царица шахматных полей!