В первые годы, последовавшие за смертью Сталина, новое советское руководство демонстрировало относительное миролюбие. К такой политике его вынуждало тяжелое положение в экономике и социальной сфере, а также нараставшие сложности внутри «социалистического лагеря». Кроме того, в 1955 г. Хрущеву пришлось начать резкое – примерно на 2100 из 5400 тысяч солдат и офицеров – сокращение численности Советской Армии, так как слабая экономика просто не могла больше выдерживать огромных военных расходов. В 1956 г. Хрущев решился силой подавить революцию в Венгрии, но он пошел на этот шаг только потому, что сдача этой страны антикоммунистическим повстанцам неминуемо вызвала бы цепную реакцию, означавшую крах всей просоветской системы, и, скорее всего, возобновление вооруженных действий в самом СССР, где еще не полностью погасли очаги сопротивления (Прибалтика, Украина, Западная Белоруссия и Молдавия). Той же «жаркой осенью» Никита Сергеевич открыто грозил высадкой советского десанта в зоне Суэцкого канала, где английские, французские и израильские войска громили воинство новоявленного союзника Абдель Насера. Но тут московский лидер действовал осторожно, с оглядкой на Вашингтон, негативно отреагировавший на англо-франко-израильскую операцию.
На рубеже 1950-60-х гг. советское руководство почувствовало себя на международной арене гораздо увереннее. Наверное, успешный разгром оппонентов (Молотова, Кагановича, Булганина, Шипилова, Жукова) и кажущиеся успехи в экономике (поднятие целины, кукурузная эпопея, строительство гигантских ГЭС) совпали с благоприятными для СССР внешнеполитическими факторами. В 1959 г. победила революция на Кубе; Египет, Сирия, Ирак и Индонезия дрейфовали в сторону сближения с Москвой. На строительство социализма (хотя и понимавшегося весьма своеобразно) ориентировались Кваме Нкрума и Ахмед Секу Туре - лидеры Ганы и Гвинеи, первых освободившихся от колониального владычества африканских стран. А 1960 г. стал «Годом Африки», породившем в советской верхушке надежды на прорыв во влиянии в «третьем мире»: началось быстрое разрушение колониальной системы. На карте мира появились 17 новых африканских государств.
Среди политических лидеров освободившихся и готовившихся к получению независимости африканских стран были деятели левого толка, и их позиции усиливал тот факт, что левой идеологии придерживались имевшие безусловный авторитет на «Черном континенте» главы первых независимых стран – Ганы и Гвинеи. В ряду деятелей подобного толка пристальное внимание советских руководителей привлекал уроженец Бельгийского Конго Патрис Лумумба, мелкий чиновник в бельгийской колониальной администрации, ставший лидером националистического движения. «Его биографию друзья и враги рассказывают по-разному. По версии первых, столкнувшийся с несправедливостью, в которой жила его Родина, Патрис по велению сердца вступил в ряды революционеров. По версии вторых, Лумумба готовился делать карьеру в колониальной администрации, но «погорел» на воровстве денежных переводов, за что и оказался в тюрьме. И уже после этого, обиженный на «колонизаторов», вплотную занялся политикой. Так или иначе, но к 1958 г. Патрис Лумумба становится одним из самых известных деятелей народно-освободительного движения своей страны и основывает партию «Национальное движение Конго», выступающую с левых позиций» (А.Сидорчик Человек, не захотевший быть обезьяной. Настоящая история Патриса Лумумбы. «Аргументы и факты», 02.07.2014).
Советское руководство и лично Хрущев возлагали на успех Лумумбы очень большие надежды. Сказывалось и значение Бельгийского Конго – громадной страны, занимавшей большую часть Центральной Африки, сказочно богатой медью, кобальтом, ураном, бокситами, марганцем, цинком, кадмием, вольфрамом, танталом, бериллием, литием, ниобием, золотом, серебром и алмазами, и кажущаяся легкость перехода вчерашней колонии к «социалистической ориентации» - все-таки самый популярный политик страны был сторонником сближения с СССР.
Тот факт, что Лумумба - мелкий колониальный чиновник с ограниченным кругозором и переполненный ненавистью к белым, посадившим его в тюрьму за правонарушение, не казавшееся коренным жителям Конго серьезным, не осознавал того, что народ его страны просто не готов управлять ею - неудивительно. Удивлять должно то, что этого не понимали и гораздо более образованные и искушенные люди в СССР. В СССР верили в придуманную самими советскими пропагандистами легенду о том, что белые уходят из Африки, в том числе из Конго, под напором «национально-освободительного движения», что африканцы дружно ненавидят колонизаторов и обожают Советский Союз, который изначально выступал за освобождение колониальных народов от «ига империализма».
Действительность же была гораздо сложнее. Европейские колонизаторы угнетали народы колоний и выкачивали из них богатства, но при этом они покончили с работорговлей (к началу массовой колонизации Африки, в 1870-е гг., африканские народы оказались на грани истребления арабскими работорговцами). Колонизаторы прокладывали дороги в колониях, строили школы и больницы, разбивали современные плантации и фермы, возводили заводы и рудники – и учили африканцев работать. Приобщение к цивилизации часто было жестоким: множество коренных жителей в колониях были убиты и погибли от голода. Но налицо были и положительные результаты, особенно после Второй Мировой войны, когда резко изменилось отношение европейцев к колониализму, а расизм и угнетение стали осуждаться общественностью. Так, в Бельгийском Конго, где в первые годы ХХ века плантаторы отрубали рабочим кисти рук за невыполнение нормы, к середине 1950-х гг. зарплаты стали самыми высокими в Черной Африке.
Решение уйти из колоний европейцы приняли безо всякого давления африканцев – в силу того, что жестоко эксплуатировать туземцев стало невозможно по морально-этическим соображениям, и содержание колоний потеряло экономический смысл. Сами африканцы, не испытывая никакой любви к колонизаторам, были в большинстве своем не настолько глупы, чтобы желать их немедленного и полного ухода, поскольку белые давали им работу, образование и медицинскую помощь. Они ожидали большей помощи от колонизаторов, требовали к себе уважения, но полной деколонизации желали лишь немногие деятели, в основном обиженные на несправедливости, часто мнимые – такие, как Лумумба. За ними шли не «борцы за освобождение», как считали в Кремле, а самые темные люмпены. После оформления легальных националистических партий их сторонники перестали платить налоги и вообще бельгийские исполнять законы. Они решили, что предоставление независимости Конго значит, что европейцы отдадут им всю собственность в стране, включая личные вещи, а также своих жен и дочерей. Иными словами, что независимость – это право беспрепятственно грабить, убивать и насиловать. Причем не только белых, но и тех чернокожих, которые за сотрудничество с бывшими колонизаторами, а также политических и личных противников и просто представителей других племен.
В конце 1950-х гг. бельгийцы начали готовиться к провозглашению независимости Конго. К тому времени в Брюсселе поняли, что принятые после войны социальные обязательства перед конголезцами ставят крест на доходности колонии. Колонизаторы решили представить независимость колонии при условии сохранения позиций своих горнорудных и финансовых компаний, а также при гарантиях прав и привилегий многочисленной в то время европейской общины.
В мае 1960 г. в Бельгийском Конго прошли первые парламентские выборы, в которых «Национальное движение» Патриса Лумумбы получило относительное большинство мест. Лумумба стал первым премьер-министром независимой Республики Конго.
То, что будущее нового государства не будет безоблачным, показала торжественная церемония, связанная с визитом короля Бельгии Бодуэна I. Если речь президента Конго Жозефа Касавубу была посвящена проблемам развития, многорасовому обществу и традиционным связям с бывшей метрополией, то премьер Лумумба буквально обрушил на бельгийцев шквал ненависти и угроз. «Мы больше не ваши обезьяны!» - буквально прокричал Лумумба ошарашенному королю Бельгии.
Буквально через несколько дней после провозглашения независимости конголезские солдаты взбунтовались против офицеров-бельгийцев. Мятежники и примкнувшие к ним толпы пауперов начали нападать на белых, грабить, убивать и насиловать. Бельгийская армия при поддержке других стран Запада была вынуждена вмешаться, спасая не только своих соотечественников, но и тех африканцев, которые хотели видеть свою страну цивилизованной. Но Лумумба гневно осудил операцию по спасению европейцев. И Хрущев активно поддержал его: в советских СМИ не была сказано ни слова о грабежах и насилиях, учиненных «борцами за освобождение», а операцию бельгийских войск по прекращению погромов Советский Союз охарактеризовал как «рецидив колониализма». «Эти меры против Республики Конго, – заявил на пресс-конференции в Кремле 12 июля Хрущев, – еще раз подтверждают агрессивную сущность военных блоков империалистов, их стремление сохранить колонизаторские порядки. Военные блоки империалистов созданы для проведения разбойничьей политики. Поэтому в Конго посылает войска не только Бельгия. Это НАТО посылает войска, чтобы силой подавить народ Конго. Это – разбойная политика. <…> Народ Конго хочет навести действительный порядок, выгнать колонизаторов. Солдаты армии Конго не хотят подчиняться бельгийским офицерам. И они поступают совершенно правильно, потому что бельгийские офицеры – это же колонизаторы». То, что убивали и грабили простых белых – инженеров, врачей и учителей, что убивали и мучили детей, что белых женщин продавали за 10 шиллингов, Хрущева не интересовало.
(И в дальнейшем СССР обходил молчанием массовые изгнания, ограбления и насилия «африканских патриотов» против белых – будь то в Алжире в 1962 г. (изгонялись французы), в Экваториальной Гвинее в 1969 г. (пострадали испанцы), в Анголе, Мозамбике и Гвинее-Бисау в 1974 г. (бежали от убийств и насилий португальцы). Прошли десятилетия, и молчаливая поддержка насилия в отношении европейцев бумерангом ударила по русским: в 1990 г. взбунтовавшиеся таджики изгнали русских из Таджикистана, а в 1991-96 г. массовому избиению и изгнанию подверглось русское население в Чечне. И левые во всем мире отреагировали на эти трагедии точно так же, как советские люди – на изгнание колонизаторов из Африки: молчаливым одобрением).
Надо отметить, что в Конго было множество людей, воспринявших европейскую культуру, и понимавших, что без сотрудничества с бывшими колонизаторами страна погрузится в хаос: ведь большинство населения оставалось неграмотным, неквалифицированным и придерживавшимся примитивных суеверий (на севере страны некоторые племена практиковали людоедство). Поэтому против Лумумбы выступил президент Касавубу, армейские офицеры, а также Моиз Чомбе – первый чернокожий миллионер, потомок королей племени лунда и лидер провинции Катанга. В этой провинции находятся основные месторождения полезных ископаемых и в начале 1960-х гг. было сосредоточено многочисленное европейское население.
На фоне кровавых беспорядков в столице страны Киншасе и противостояния президента и премьер-министра, Чомбе провозгласил независимость Катанги. Бельгия перебросила в Конго войска для наведения порядка; одновременно Лумумба обратился за помощью в ООН, которая оперативно отправила в страну «голубые каски». Но как навести порядок, если глава государства борется с главой правительства, а самая богатая провинция отделилась? В этих условиях и бельгийские военные, и войска ООН поддержали Касавубу (официально) и Чомбе (втайне), отказав Лумумбе в поддержке: его с полным основанием посчитали виновником кровопролития и хаоса.
Однако Лумумба не собирался сдаваться: он обратился за помощью к СССР. «Советский лидер Н.С.Хрущев был не прочь пополнить список африканских друзей, с помощью которых он рассчитывал на нараставшей антиколониальной волне ворваться в «мягкое подбрюшье империализма». Удастся ли СССР действовать в Конго столь же успешно как в Гвинее, Гане, Мали? Этот вопрос для Африки 1960 г. был судьбоносным. (…)
СССР и США согласились с необходимостью операции ООН в Конго. Конголезский кризис приобрел международный характер. Президент США Дуайт Эйзенхауэр, Хрущев и Лумумба рассчитывали обернуть интернационализацию кризиса в свою пользу. Целью Эйзенхауэра было превратить войска ООН в «щит» против коммунистического проникновения, не допустить прямого советского вмешательства в Конго, защитить интересы Запада руками ООН, сэкономив собственные средства и ресурсы. Хрущев считал, что операция ООН расширит возможности СССР влиять на события в Конго и поддерживать правительство Лумумбы. А конголезский премьер надеялся с помощью войск ООН восстановить территориальную целостность страны. Советский и конголезский лидеры быстро убедились, что через операцию ООН в Конго реализуется американский сценарий. Лумумба обратился к СССР за помощью в обход ООН для проведения военной акции против отколовшейся Катанги. И получил транспортные средства (грузовики и гражданские самолеты) для переброски войск федерального правительства к границам мятежной провинции. (…)
Для поиска путей выхода из кризиса были задействованы все институты и механизмы ООН – Генеральная Ассамблея, Совет Безопасности, специально созданный Консультативный комитет по делам Конго, ситуация в Конго была предметом многочисленных переговоров и бесед. Операция ООН по поддержанию мира в Конго стала одной из наиболее масштабных и сложных для «голубых касок» (С.В.Мазов Холодная война в "сердце Африки". СССР и конголезский кризис, 1960-1964. Университет Дмитрия Пожарского, М., 2015).
5 сентября 1960 г. президент Касавубу отстранил Лумумбу от должности и посадил под домашний арест. Взамен он потребовал от Моиза Чомбе прекратить мятеж, но тот отказался, ссылаясь на нестабильность в стране. И оказался прав: соратник Лумумбы Антуан Гизенга поднял восстание, в ходе которого экс-премьер был освобожден, но при попытке присоединиться к своим сторонникам он был арестован солдатами правительственной армии и… передан сепаратистам из Катанги. Бойцы Чомбе отвезли Лумумбу в Катангу, где 17 января 1961 г., после пыток и издевательств, расстреляли. Одновременно сторонники Лумумбы во главе с Гизенгой захватили второй по величине конголезский город Стэнливиль, где создали повстанческое правительство, начавшее получать помощь от СССР.
Действия ООН в Конго стали причиной ожесточенного конфликта между советским руководством и главой ведущей международной организации Дагом Хаммаршельдом. Хрущев и его окружение впали в ярость, когда глава ООН отказался поддержать советскую политику в Конго, нацеленную на установление в этой стране расистского прокремлевского режима Лумумбы. По словам советского лидера, «Совет Безопасности [ООН – прим. авт.] превращен сейчас Соединенными Штатами Америки в инструмент для подавления свободолюбивых народов, на удержание народов в колониальном рабстве». Однако нет сомнений в том, что позиция Хаммаршелшьда по конголезскому кризису формировалась вовсе не его «проимпериалистическими» настроениями, а достаточно адекватной оценкой ситуации в стране. Лумумба не только продемонстрировал, что он не демократ, а черный расист, но и показал полное неумение руководить государством и не в состоянии договариваться с политическими оппонентами. Против него выступило подавляющее большинство конголезской элиты всех политических направлений, а он стремился разрешить конфликт с помощью силы (которой, при этом, у него не было).
Конголезские политики – от умеренного президента страны Касавубу до катангского сепаратиста Чомбе – понимали, что проблема не в уходящем в прошлое колониализме, а в необходимости развивать отношения с Западом, в том числе с бывшими колониальными державами, без которого невозможно развитие и элементарное поддержание порядка. Поэтому и западные, и конголезские политики, и глава ООН Хаммаршельд приветствовали отстранение от власти экстремиста Лумумбы. Свергнутого премьера конголезцы убили без всякой помощи политиков Запада и тем более главы ООН, хотя к этой трагедии европейские и американские политики, а также Хаммаршельд отнеслись с облегчением: черного расиста, равного Лумумбе по популярности, в Конго не было.
Хрущев, резко обострив отношения с руководством ООН, рассчитывал на поддержку политиков освободившихся и освобождавшихся от колониальной зависимости стран. Самый левый из африканских лидеров, президент Гвинеи Ахмед Секу Туре, строивший в своей стране нечто очень похожее на СССР, неожиданно для Москвы полностью устранился от поддержки Лумумбы. Отказался участвовать в пролумумбовской кампании и Феликс Уфуэ-Буаньи – президент Берега Слоновой Кости – бывший марксист. Президент Египта (тогда – Объединенной Арабской Республики) Гамаль Абдель Насер и президент Ганы Кваме Нкрума всячески высказывались в поддержку Лумумбы, но ничего не делали для помощи ему, хотя армейские подразделения обеих стран входили в состав сил ООН в Конго. Это неудивительно: Насер боролся за лидерство в арабском мире, и проблемы Черной Африки его мало интересовали. А Нкрума делал основную ставку в создании новой экономики Ганы на строительство крупного гидроэнергетического комплекса на реке Вольта, и помощь в этом ему начали оказывать американцы, так что свою политику он все больше координировал с Вашингтоном, оставляя на долю Москвы лишь пустопорожние «дружественные» декларации.
Хрущев надеялся, что конголезский кризис позволит ему объединить под своим руководством бывшие колонии, которые помогут ему изменить неблагоприятное для СССР соотношение сил внутри ООН. В Совете Безопасности четыре из пяти мест постоянных членов и в среднем три из шести мест выборных членов принадлежали противникам СССР. Они также доминировали в Генеральной Ассамблее и в Секретариате ООН (в последнем в 1960 г. 23 занимали американцы, 16 – британцы, 10 – французы, 8 – представители Советского Союза и 5 – индийцы). Однако такие вожди развивающихся стран, как президент Индонезии Сукарно и премьер-министр Индии Джавахарлал Неру, несмотря на симпатии к Москве, обходили конголезский конфликт молчанием. Они, как и Нкрума, не хотели портить отношения с Западом ради поддержки малопонятного (и малоприятного) конголезского политика.
В надежде на поддержку развивающихся стран Хрущев постоянно обострял отношения с руководством ООН. Из Советского Союза в Конго направлялись конвои с гуманитарной помощью, самолеты (Ил-14 и Ил-18) и грузовики; прибывали сотни советников (в основном, разумеется, военных и разведчиков). СССР непрерывно требовал от ООН принимать резолюции в поддержку Лумумбы и настаивал на создании «панафриканских сил» ООН, ударной силой которых должны были стать лояльные Москве вооруженные силы (в первую очередь Ганы и Египта) с непосредственным их подчинением Лумумбе, а после его гибели – его сторонникам. Однако Хаммаршельд идти на поводу у Хрущева не намеревался, и вместо «панафриканских» сил призвал на помощь войскам ООН подразделения из нейтральных, но вполне западных Швеции и Ирландии.
С советской гуманитарной помощью Конго вышел казус: выяснилось, что советскую пшеницу в Конго невозможно перемолоть, поскольку из Европы хлеб доставлялся в виде готовой муки, а мельниц не было. И даже выгрузить пшеницу оказалось невозможно, потому что она была доставлена не в таре, а насыпью. После долгих мытарств злополучная пшеница оказалась в Марокко, правительство которой согласилось организовать ее помол. В результате африканцы (и не только конголезцы) убедились, насколько несерьезно советские «друзья» относятся к проблемам помощи Конго – ведь можно было продумать в Москве перевозку зерна. А советские грузовики попали в руки враждебных Лумумбе отрядов и использовались в военных операциях против лумумбистов. Все это, разумеется, не добавило авторитета Советскому Союзу в Африке.
Узнав об аресте Лумумбы, Хрущев впал в ярость. Он винил во всем Хаммаршельда: «Пользуясь слабостью Хама [так он начал именовать главу ООН], американцам удалось использовать в своих целях командование войск ООН, а теперь генсек уходит в кусты и с умилением смотрит, как разыгрывается последний акт конголезской трагедии. Конго ускользает из наших рук, но мы не должны мириться с этим. <…> Плевал я на ООН. Это не наша организация. А никудышный Хам сует свой нос в важнейшие дела, которые его не касаются. Он присвоил власть, которая ему не принадлежит. За это ему придется поплатиться. Мы еще устроим ему жаркую баню…».
Надо сказать, что далеко не все советские люди разделяли горячую любовь Хрущева к Лумумбе. По советским городам и весям распевали частушки «Был бы ум бы у Лумумбы – был бы Чомбе ни при чем бы», и совсем откровенную: «Жил да был Патрис Лумумба... С головою вместо тумбы!». Т.е. советские люди, невзирая на истерическую пропагандистскую кампанию в поддержку Лумумбы, сомневались в его уме.
12 сентября 1960 г. постоянный представитель СССР в ООН В.А.Зорин в письме на имя председателя Совета Безопасности обвинил Хаммаршельда в провоцировании войны в Конго и содействии смещению Лумумбы. Советский Союз выдвинул идею о смещении Хаммаршельда с поста генсека ООН и создании «тройки» - трех секретарей, представляющих соответственно Запад, социалистические и нейтральные страны. СССР заявил, что отныне не признает Хаммаршельда главой ООН. Одновременно Москва прекратила финансирование деятельности ООН.
Вступив в открытый конфликт с ООН, Хрущев совершенно не считался с возможностями СССР, который был слишком слаб, чтобы изменить расстановку сил внутри ООН. Не было у Советского Союза и возможностей для активного влияния на ситуацию в Конго. Сторонники Лумумбы, несмотря на военную помощь, спорадически оказывавшуюся Советским Союзом, Китаем и Кубой, к 1965 г. были окончательно разгромлены лояльными Западу конголезскими войсками, советское посольство из Конго было изгнано, а нейтральные и неприсоединившиеся страны на союз с СССР не пошли. Все это можно и нужно было предвидеть заранее, но Хрущев и его окружение просто оказались неспособны трезво мыслить.
Однако на фоне катастрофического развития советской политики в отношении Конго Хрущев все-таки получил моральное удовлетворение: 17 сентября 1961 г. самолет, на борту которого находился Хаммаршельд, во время полета в Северную Родезию для переговоров с Чомбе, разбился. Все пассажиры, включая генсека ООН, погибли. На Западе активно распространялась версия о том, что Хаммаршельда убили советские агенты; о том же рассказывали и советские перебежчики. Однако это так и осталось недоказанным…
А СССР пришлось отказаться от нелепой затеи с тремя генсеками и вернуться в ООН. Новый глава ООН, бирманец У Тан, проводил ту же политику, что и его предшественник, и Москве пришлось смириться. Борьба за влияние в Конго, вылившаяся в борьбу против ООН, принесла Советскому Союзу только разочарования, не говоря о немалых затратах на провальные политические, военные и гуманитарные операции.