Было это в году 1987, когда был Советский союз, и наша молодость проходила стремительно за забором Ленинградского Паровозного Военного училища, имени конно подводной авиации, военно морских сил Монголии, и прошу не путать с велосипедным войсками.
Подняли нас в 4 утра, примерно в тоже утро июня, и тот же день и то же время, когда напал еврей Шикльгрубер на СССР в 1941 году. Все как сонные мухи выползали к казарме для погрузки в крытые брезентом газоны славных паровозных войск. Четыре взвода по 40 военных построились как положено перед кзармой, длинный как лом старшина Прикифоров скомандовал по машинам, и мы тоже как худющие гусаки полезли в кузова своих машин. В кузов такого же газона гражданских людей помещалось примерно человек 25-30, на 4 доски между бортами, а нас военных красноармейских дохляков поместилось более 40 в каждую машину. Самый проворный из второго взвода и второго отделения, курсант Андрюха Зверяновский, в миру «Зверя» не проснувшийся от раннего подъема, очень хотел покурить, что аж ухи в трубочку у него сворачивались. «Зверя» спускаясь по лестнице с 3 этажа нашей славной казармы, прятал в заначке за ухом беломорину и на всякий военный случай еще вонючий хабарик от папиросы прима в пилотке, держал спички в правой руке. Забравшись в кузов, Андрюха быстро занял себе место в у края правого борта, там где трепещится и болтается на ветру типа тряпочная дверь. Старшина Прикифоров хрипя луженой, не от слова «лужа» а от слова «Луга», глоткой отслужившего уже 2 года в этой Луге дембеля, но оставшегося защищать дальше нашу советскую Родину, уже курсантом, устрашающе командовал, что бы все быстро, секунд за 5 влетали в кузова своих обозначенных им машин. Тут проснулся наш второй герой банного рассказа, курсант Олег Пашкевич, и окрыленный криками старшины, пытался засунуть свои голову в кузов, увидев такого же сонного Зверяновского, орально просит протянуть ему ручёнку, для поднятия нижесмотрящего на ухо с цигаркой у вышесидящего и грезившего покурить «Зверю». Андрюха подает левую ручёнку Олегу, правая то занята специальными ночными спичками для курения в не положенном месте. Нижестощий и далее висящий упирается обеими ногами в раму газона и тянет «Зверю» за руку....и тот как горный орел над просторами ночного Петергофа летит в лежащий асфальт и втыкается лицом и передними зубами в него.
Все уже сидящие и бегающий между машинами старшина Прикифоров даже сразу и не поняли зачем такой кульбито-полет выкатил «Зверя», с помощью Пашкевича. Ехали мыцЦа молча, только «Зверя» уже обоими руками сжимал в руках свеже-воткнувшиеся два зуба осторожно вынутых из асфальта. Было и грустно и как то горестно, Андрюхе и нам всем видевшим это, тоже.
Так началась боевая история, для курсанта Пашкевича, который потом много ломал уже другим своим боевым товарищам рук, ног и других курсантских частей тела.
Было лето, наша молодость, бетонный забор ВУ, и красивые Петергофские девченки за этим забором, мирно гуляли заманивая нас своими голыми коленками в самоход.
Всем сослуживцам 11 роты, батальона механизации, паровозных войск, посвящается.
(Фамилии героев изменены, дабы никого не обидеть, все герои остались живы и здоровы.)
Тимофей Туров.