С этой семьей я познакомилась весьма оригинальным образом. Имена другие, но очень похожие.
Они въехали в квартиру надо мной, только на 5 этаже (а я на третьем). И уже через пару дней залили горячей водой всех, до первого этажа. Больше всего пострадала я. На четвертом ремонт делали, полы меняли. Так что вода, не задерживаясь, уходила ниже. На втором алкаш жил, у него мебели не было. А у меня пропал не только ремонт, но и мебель раскисла, телевизор сгорел, модные по тем временам ковры на полу сгнили, книги погибли.
Компенсировать ущерб решили так: сосед, строитель по профессии, ремонт делает сам и за свой счет. За мебель деньги отдадут. Остальное… да ладно, не важно.
Надо сказать, что с того момента мы и общаемся по сей день. Вот уже несколько десятилетий. Собственно, о жизни этой семьи и будет мой рассказ.
Приехали они в наш город в поисках работы из села, стоящего на границе Латвии и Белоруссии. Муж, жена и дочка. Его звали красивым именем Айварс, хотя внешность и фамилия были кондово-рязанскими. Она – Ульяна. Оба статные, белокожие. Двухгодовалая дочка – совсем ангел: яркая блондинка с длинными волнистыми и очень густыми для ребенка волосами, огромные голубые глаза.
Пока делали ремонт, сошлись поближе, стали общаться. Айварс был душой любой компании: веселый, заводной. Пока не наступала пора запоя. В это время он превращался в зверя. Бил жену всем, что попадало под руку. Порол дочку. Потом запой проходил, и он снова превращался в рубаху-парня. На мой вопрос, почему Ульяна такое терпит, она отвечала, что он добрый и работящий, пока не пьет.
Шли годы. Айварс с женой успели поработать во Вьетнаме, Монголии и еще где-то, не помню. После таких командировок люди не только себе, внукам жизнь обеспечивали. А они приезжали ни с чем: муж все умудрялся пропивать.
Со временем начались у него проблемы с работой в России. Хоть и отличный мастер он был, но периоды между запоями становились все короче, руки дрожали все сильнее. Но самое главное – с каждым годом становился мужик все агрессивнее. Уже и на соседей кидаться начал.
Как-то погнался он спьяну за своей женой, она к соседям забежала. Этот зверь следом влетел. Шкаф кухонный перевернул, посуду побил, соседку ударил, за которую жена ребенка своего прятала.
Тут уж уважение к ним закончилось. С Айварсом мужики поговорили, Ульяне женщины объяснили, что заступаться на нее не будут.
А как не заступиться? Однажды мордобой начался часов в 6 вечера. Мы всем подъездом часа два слушали, не вмешиваясь. А потом страшно закричала дочка. Ей на тот момент было уже лет 12-13. Рванули мы вверх, а она навстречу нам по ступенькам несется. Глаза огромные, белые, не узнает никого. И руки в крови. Поймали мы ее, успокаивать стали, скорую вызвали. А мужья, которые не работе были, побежали утихомиривать Айварса. А как добежали до 5 этажа, стали кричать, чтобы мы срочно милицию вызывали. Оказывается, муженек приложил жену чугунной сковородой. Выбил несколько зубов, нос сломал, глаз повредил. Ну и по мелочи: ребро сломанное, ушибы, синяки.
Оттянули его, связали, стали милицию ждать. А Ульяна, как отошла от обморока, стала на соседей нападать, кричать, что не имеем мы права милицию вызывать, это их семейное дело и сами разберутся. Мужики плюнули, оставили его связанным, ушли. Тут и милиция подъехала, такие мальчики с автоматами. А двери в квартиру уже закрыты, и тихо там, как будто спят все.
Ну, женская половина подъезда настояла, чтоб дверь взломали и дебошира забрали: страшно было.
Увели его в машину, жене предложили заявление писать. А она – ни в какую. Ей старший наряда объясняет, что без заявления он хулигана долго держать не сможет. А тот вернется ведь – добьет. А она отказывается. Так и не написала.
Отпустили его часов в семь утра. Долго он ее колошматил, да только никто больше не вмешивался. Две недели в больнице пролежала. С того случая уже лет двадцать прошло.
Так они жили, пока Айварс не получил в наследство домик от сестры или от тетки. Переехал он туда, стало спокойнее. Но…
Вот тут я у вас, читатели, спросить хочу. Может, это я чего не понимаю? Может это любовь такая?
Стала Ульяна к нему в этот домик ездить. Стирает, убирает. Он работает, не пьет. Время проходит – запой, мордобой, она домой уезжает, все в ту же общагу. Тогда он следом, и давай ее матом поносить публично. Говорят, что матерятся лучше всего грузчики и учителя русского языка. Но они явно дети по сравнению с этим монстром. Руки распускает.
Только соседи в доме другие уже, молодежь в основном. Дадут в морду, чтобы замолчал, он и уходит. Месяц, два не общаются. А потом все сначала.
Сейчас у них уже двое внуков. Дети уговаривают мать не ходить к отцу, жить у них. Его пробовали на лечение отправлять. Но все бесполезно. Два месяца живут раздельно, она только готовить ездит. Потом съезжаются – мордобой, травмы, разбегаются. И ведь не молоденькие уже, обоим за 60. Он больной весь, на инвалидности. Она, хоть и на пенсии, в нескольких организациях бухгалтером подрабатывает.
Да, забыла сказать. Если периоды перемирия затягиваются, Ульяна ходит то в пенсионный, то на почту. Там устраивает скандалы. Правда, все по делу, но очень шумно.