Раскол Русской православной церкви с самого начала и не без оснований сравнивают с Реформацией в Европе – расколом католичества и отделения от нее протестантских церквей. Действительно, между этими явлениями есть общее: массовое выступление священников и прихожан против духовной тирании, произвола, стяжательства, мздоимства и нарушения норм христианской морали церковной иерархией. Однако на этом сходство кончается, а различия в результатах русского Раскола и европейской Реформации были колоссальны.
Политическая и общественная жизнь в Европе была изначально основана на сосуществовании и борьбе феодализма с церковной властью, к которым в XII-XIV веках добавилось городское самоуправление. Эти институты имели автономию, им приходилось воевать и договариваться, но ни один из них не покушался на независимость, не говоря уже о самом существовании, другого. Поэтому во время Реформации эти самостоятельные структуры выбирали свою сторону в разгоревшейся борьбе: английский король, феодалы Северной Германии, часть французских феодалов, а также муниципалитеты Нидерландов и Швейцарии выбрали протестантизм, у них оказалось достаточно сил, и, что важно – правовых оснований для того, чтобы выйти из-под контроля папства.
В России же господствовала ордынско-византийская общественно-политическая, вертикально интегрированная система. В ее рамках вся власть, как светская, так и духовная, замыкалась на фигуру самодержца. Бояре и дворяне не имели никакой самостоятельности, и были, по словам Ивана Грозного, такими же царскими холопами, как и простолюдины. У бояр и дворян не было замков, за стенами которых сторонники старого обряда (такие, как боярыня Морозова) могли отстаивать свои принципы. Более того: даже самые крупные феодалы в Московии не имели единого массива земель, на которых они могли бы набрать верных дружинников и сформировать сильные войска – их владения обязательно были разбросаны по разным воеводствам. И все бояре и крупные дворяне обязательно имели резиденции в столице, где они были под жестким военно-полицейским контролем царской власти. Городское самоуправление, получившее кое-какое развитие в XVI-XVII веке (причем далеко не во всех городах), было ликвидировано силой при подавлении городских восстаний 1648-50 гг. Автономии казачьих войск, инородцев и Украины во второй половине XVII века были либо ликвидированы, либо формализованы. Поэтому Раскол в Московском царстве мог либо победить, либо проиграть: достижение консенсуса европейского типа, при котором где-то удержались католики, а где-то укрепились протестанты, в нашей стране был невозможен.
При этом следует учитывать, что европейская Реформация сопровождалась совсем не только компромиссами, но и войнами, и чудовищными зверствами наподобие Варфоломеевской ночи. Дело в том, что на фоне войн и резни компромисс все-таки был возможен и со временем стал реальностью, в то время как в Московском государстве его не могло быть в принципе.
В Европе Реформация началась на фоне победившего Ренессанса, распространения образования (университетов в Европе было уже много, не говоря о школах), распространения светского гуманизма, укрепления независимых общественных структур, развития парламентаризма и усиления муниципалитетов. В России же Раскол произошел во времена, когда бедная и неграмотная страна не успела оправиться от чудовищных последствий опричнины и Смуты, а общественная жизнь и интеллектуальный уровень элиты был гораздо ниже, чем столетием раньше.
В Европе крупнейшим и сильнейшим католическим орденом был францисканский: последователи святого Франциска Ассизского обладали огромным влиянием на население, Римский престол и светские власти, а они призывали к искоренению пороков церкви, к бедности и честности священства. Таким образом, основа протестантизма была заложена самими католиками. В России духовные предтечи старообрядчества – стригольники, жидовствующие и нестяжатели – были уничтожены (в том числе физически) задолго до Раскола и не оставили духовного наследия.
В православии же существование монашеских орденов невозможно в принципе, поскольку православная церковь так же жестко вертикально структурирована, как и государство. Любое несогласие трактуется как опасная ересь, подлежащая искоренению.
В Европе, как и в России, церковный раскол сопровождался массовыми насилиями и религиозными войнами, особенно жестокими во Франции, Германии и Великобритании. В Европе в нескольких ключевых странах протестантизм после кровавых конфликтов победил (Англия, Нидерланды, Швеция, Дания, Норвегия, северогерманские государства). Вестфальский мир 1648 г. поставил точку в войнах католиков и протестантов, которым пришлось найти формулу мирного сосуществования. Примечательно, что в странах победившего протестантизма католики открыто исповедовали свою веру, имели все гражданские права и не подвергались гонениям. В России же никонианство одержало сокрушительную военную и политическую победу, разгромив старообрядцев силой, частично уничтожив, частично разметав по отдаленным углам страны и превратив в маргинальные, угнетенные группы изгоев. Больше двух столетий, вплоть до Манифеста 17 октября 1905 г., старообрядцы подвергались непрекращающимся гонениям.
Победа католицизма в странах Южной Европы называется Контрреформацией. Действительно, в Испании, Португалии, Италии и Австрии протестантизм не получил развития, а во Франции был подавлен военной силой, и протестанты (гугеноты), первоначально добившись равноправия, со временем лишились политических прав (отмена Нантского эдикта в 1685 г.) и в основном эмигрировали. Однако католическая церковь как под воздействием Реформации, так и под давлением внутренних реформаторских движений сама сильно изменилась. «Термин „католическая реакция“, распространенный в исторической литературе, способен ввести в некоторое заблуждение. Само слово „реакция“ подчеркивает противодействие против реформации и тем самым отодвигает на задний план то весьма глубокое и интересное внутреннее перерождение католицизма в XVI и XVII вв., которое в нем совершалось наряду с борьбою против протестантизма» (А.Г.Вульфиус. Проблемы духовного развития. Гуманизм, реформация, католическая реформа. Петербург, 1922. - С. 130-139).
Еще до начала Реформации католическая церковь начала энергично развивать образование, а на Нюрнбергском рейхстаге 1522-1523 гг. Римский папа Адриан VI официально признал ошибки и преступления, совершенные папами и высшими католическими иерархами.
В ходе Контрреформации католики образовали ряд новых монашеских орденов, призванных защищать католицизм, но не с оружием в руках, а убеждением, человеколюбием и правозащитной деятельностью. Помимо продолжавших активную деятельность францисканцев, в 1526-27 гг. появились ордена театинцев и капуцинов, также проповедовавших бедность церкви и подвижничество; на эти же позиции перешел и влиятельный орден кармелитов. В 1530-е гг., в разгар борьбы протестантов с католиками, возникли ордена варнавитов и бонифратров, посвятившие себя заботе о больных, орден урсулинок, помогавших девушкам и женщинам, и самый могучий и революционный орден иезуитов. Этот орден, основанный на беспрекословном подчинении Римскому папе и борьбе с врагами католицизма, сыграл огромную роль в защите прав бедных и угнетенных; особенно известны иезуиты строительством миссий в Латинской Америке, в которых дикие индейцы получали защиту от работорговли, а также образование, обучались современным ремеслам и сельскохозяйственным навыкам. Иезуиты создали прогрессивную систему образования и распространили ее по всему католическому миру: иезуитские школы и училища стали образцом для подражания не только в католическом мире, но и в протестантских, и в православных странах.
В Московском царстве, напротив, после Раскола официальная церковь фактически отказалась от социальных функций – образовательной деятельности, благотворительности и правозащиты. Во-первых, потому, это этим занимались прОклятые и истребленные боголюбцы, объявленные раскольниками. Во-вторых, из-за того, что никакой идейной оппозиции церкви в обществе не стало, и бороться за умы и сердца прихожан стало не с кем, что-либо доказывать - некому. Церковь, поддерживаемая государством, чувствовала себя абсолютно уверенно – до тех пор, пока она сама поддерживала государство, воздерживаясь от его малейшей критики.
Тридентский собор 1545-46 гг. запретил торговлю индульгенциями и церковными должностями, создал специальную службу по борьбе со злоупотреблениями, демократизировал церковное управление. Развитие образования было объявлено одной из важнейших функций церкви. Католическая церковь, хотя и утратила влияние примерно в половине европейских стран, отчасти превратилась (далеко не в полной мере, конечно) в прогрессивный общественный институт. К концу XVII века деятельность инквизиции заметно ослабевает; с середины XVIII века во Франции явочным порядком прекращается преследование протестантов, а в 1787 г., перед Великой французской революцией, гугенотам возвращают равные права с католиками.
Европейская Реформация и сложный процесс, именуемый Контрреформацией, пролили много крови. Однако они постепенно сформировали светское, современное, либеральное, образованное общество. Именно Реформация стала детонатором Промышленной революции, начавшейся в Англии и Голландии и распространившейся на Францию, Швецию и Германию. В России же Раскол лишил старообрядцев возможности духовного и экономического развития, а официальную церковь сделал костной силой, не желающей никакого социально-экономического прогресса. При Петре I церковь была напрямую подчинена монархам, при Екатерине II церковные владения подверглись секуляризации, однако никаких попыток сопротивления с ее стороны не предпринималось. Это было связано в большой степени с падением авторитета церкви, формализацией ее деятельности и уменьшением ее нравственного влияния на верующих. После Раскола церковь не проявляла никакой активности в социальной сфере, лишь изредка проявляя недовольство любыми прогрессивными начинаниями (развитием образования, конституционными проектами, планами отмены крепостного права и даже строительством железных дорог и использованием пароходов).