Дорогие друзья, хочу поделиться с вами своей искренней любовью к легендам и сказаниям, оставленным нам нашими великомудрыми Предками. Вы узнаете, почему такие скалы - образные, волшебные, загадочные, присутствуют на горе Такмак, почему такое название у горы. Про речки, омывающие Такмак, про их судьбы, про слияния малого и большого Енисея, про грозного Царя-колдуна, распорядившегося судьбами дочерей и их женихов. про то наследие, что оставили нам легенды. Это разнообразие фольклора (многие повествования передавались из уст в уста, обрастая новыми «подробностями» происходящего). Нас воспитывали на материальном восприятии Мира (единицы думали по-другому), но и я с детства чувствовала этот таинственный удивительный Тонкий Мир, находящийся вокруг нас. Говорят, мы не вправе отрицать то, что мы не видим, и если мы принимаем это невидимое, то наш Дух правильно реагирует на восприятие Мира, тесно держа связь с Космосом. Прикасаясь к легендам (на мой взгляд), мы окунаемся в мир истоков, укрепляем связь с Прародителями, видим шире и глубже, лучше начинаем понимать себя и Природу, этот уникальный Живой Мир, дающий нам понимание, что мы все едины, что все мы дети Природы. Предки берегли то, что было при роде, и Природа оставалась не разрушенной, а сильной и мудрой помощницей для всех своих детей. Беречь друг друга – значит, соблюдать Закон Природы. Я родилась в чреве живописной, таёжной, непознанной, неузнанной красавицы Сибири. Я помню поляны, усыпанные ландышами, жарками и стародубами, помню танцующих глухарей – это сидит во мне, как моё спасение, как мой самый лучший талисман. И те легенды, что я написала о моей красавице Сибири, это малюсенькая капелька её удивительных красот. Да, малая родина, это твой родничок звенящий чистотой твоих истоков. Наша большая Родина – это Планета Земля – чарующая, удивляющая, кормящая и открывающая. Мне интересно открывать что-то новое.
КРАСНОЯРСКИЕ СТОЛБЫ
Родник души, истоков первоцвет,
Земная твердь и Духа пробужденье,
Ты озарённый дивом Предков Свет,
Ты даденная ими Новь рожденья.
Ты колыбель, непознанная ширь
Моя неповторимая Сибирь…
Давным-давно, когда ходили Боги
По всей Земле средь тысячи людей,
Узор цветов кружился по дорогам
Невидимых, среди густых полей.
Нехоженых, в тайге неукротимой,
Загадочных средь топей и болот:
Кто зрил душой – не проходили мимо,
Могли найти единственный проход.
Наполнены те души были светом,
Ведь связь с Природой тесною была –
Знавали её тайны и секреты,
Душа-ведунья многое могла:
Она ветров умела слышать споры,
И в стужу запылать могла костром,
Неуязвимой проходить сквозь горы,
Пространством управлять могла и сном.
Могла с корнями дерева свиваться,
Уйдя свободно в таинства Земли,
В Водице-ключенице растворяться…
Те Души Боги по Земле вели.
Свет в Душах тех преумножали мысли,
Что словно птицы рвались в небеса,
И по желанью – достигали выси…
В Душе такой гнездились чудеса.
Природа любовалась той Душою,
И обнимала, будто мать дитя,
Одаривая всею красотою,
Чтоб жизнь творила, в небеса летя…
Те души на Земле хранили Память,
Чтоб в каждом поколении народ,
Мог сохранить традиций всех орнамент,
Чтоб сильным на земле был всякий род…
Традиции, легенды и сказанья,
Как россыпь драгоценную камней
Хранил народ – истоков всех преданья,
Всю мудрость, словно сноп златых лучей.
Народ свивался с Предками корнями,
И этой силой полнились века –
Она приподнималась над полями,
Чтоб связь была крепка и велика.
Та Сила стала Песнею высокой,
Мотив её был различим в веках,
Она жила богиней светлоокой
Во всех словах, во всех людских делах.
Плескалась Песня над тайгой дремучей,
И по горам ходила не спеша,
И глас её был слаженный, могучий,
Хранилась в ней Сибирская Душа!
Был в родниках запрятан пульс Сибири,
И в каждом камне глас тот оживал,
А в реках и речушках был он шире,
В легендах жизнь он Песне продлевал.
Чтоб эти Нити Золотого Света
Народ хранил – истоков первоцвет,
И Память, что вилась от Лета к Лету,
Как счастья суть, что дарит нам рассвет.
Давным-давно в тайге – дремучей чаще,
Среди лесов косматых и полей,
Где родничок с истоков силу тащит,
Чтоб на просторах стать ему смелей,
Жил царь-колдун – спесивый, своенравный,
Сибирью правил гордо, не спеша,
И не было ему в округе равного,
Лишь только брата младшего душа.
Жил брат вдали, не ведая печали,
Но старший брат манил его к себе,
Миг встречи братья оба поджидали,
Чтоб подчиниться вверенной судьбе.
Вот младший брат, собрав в кулак всю волю,
Всю мощь своих хрустальных чистых вод,
Отправился к слиянью, к лучшей доле…
Он двигался уверенно вперёд.
Хребет Танну-Ала* его был домом,
Он так же своенравен был и крут,
И младший брат с Хребта сходил со стоном,
Пугая своим нравом всё вокруг.
Так Малый Енисей спешил навстречу,
*Недалеко от Кызыла – слиянии рек - Большого и Малого Енисея
*Хребет Танну-Ала – на его склонах родился «Малый Енисей» - Ка-Хем
*Кара-Балык – горное озеро, из которого берёт своё начало
«Большой Енисей» - Бий-Хем
Играя пеной волн и красотой,
И удивлял раздольной своей речью,
Учтивостью простой и глубиной.
Большой же брат – в горах Тувы жил, выше –
Ему Кара-Балык* дарил огня,
И он берёг ту пристань – свою нишу,
В свои владенья красотой маня.
Но жить стремились братья воедино,
Прокладывая для слиянья путь,
У города Кызыла их вершина!
Там каждый брат расправил свою грудь:
И с колдовскою силою могучей
Слились! И стал единым Енисей,
А взор был то спокойный, то колючий,
Стал Енисей в округе всех сильней.
Скрепили братья мысли и желанья,
Переплелись и силою своей,
Вложив в неё все мудрые старанья,
И устремились вдаль ещё смелей.
Мечта купаться в Карском море, стала
Навязчивее всех других идей,
Свои владенья братья расширяли –
Стремился к цели грозный Енисей.
А точка их слияния гласила:
Тут Центр Евразии лежит!
О том на Стеле надпись говорила,
И пульс земли на Точке той дрожит…
Он выходил из вод, став человеком
С огромным ростом, с силой молодца,
И обладая сказочным секретом,
Он стал мудрей любого мудреца.
Царь Енисей в ледовой был короне –
Саянами корону называл,
Богатырём сидел на царском троне,
И возражений он не принимал.
Царь Енисей имел премного дочек,
Любил и пуще глаза их берёг,
Гонцов он разослал без проволочек,
Чтоб выбрать жениха для дочек мог.
Средь дочерей любимицы имелись:
Базаиха и Лалетина дочь…
От счастья лица девушек зарделись,
Когда отец ту весть принёс им в ночь:
– Пред тем, как пожелать спокойной ночи,
Хочу сказать, что свадьбы у ворот!
Любимицы! Прелестны ваши очи!
В моей душе полно мирских забот.
Пожалуют вскорь женихи в палаты,
Желаю выдать первыми я вас!
Ведь ваши души чистотой богаты,
И каждая красива, как алмаз!
И дочери с поклоном отвечали:
– Коль нам расстаться подошла пора,
Мы вас, отец, с любовью заверяем –
К обряду приготовим всё с утра! –
Отец губами каждой лба коснулся,
И удалился гордый Енисей:
Азарт в его душе давно проснулся –
Счастливыми их сделать поскорей.
Дочь старшую свою любил без меры:
«Капризна, своенравна, но мила!
Пусть мужем станет богатырь ей первый,
Чтоб к счастью моя воля привела!
Она дочерней силою своею
Мне помогает стать ещё сильней,
Рука она мне правая! Радею
Чтоб замуж вышла дочка поскорей!
А Лалетина, так мила, спокойна,
При ней душа становится нежней…
Супруга она лучшего достойна,
Хоть расставаться тяжело мне с ней».
Прекрасный князь Такмак* явился первым,
И встретил Лалетину у дверей,
Он одарён был взглядом её нежным,
И поспешил, что скажет Енисей?
«Тиха, скромна, спокойна Лалетина,
Супругой станет – лучше не сыскать!» –
Князь в мыслях написал себе картину,
Что сможет Лалетину в жёны взять.
Со свитой богатырской князь пристойно
Вошёл в огромный зал, где трон стоял,
Он голову склонил свою достойно
И речь такую пламенно держал:
– О, царь царей! О, Енисей могучий!
Прошу руки я дочери твоей,
Нет для меня её на свете лучше!
Хочу назвать её женой своей.
Спокойна Лалетина и прекрасна –
Всем сердцем её сразу полюбил…
– Такую речь держал ты, князь, напрасно!
Базаиху тебе я предложил!
Я передал с посланником, что первой
Я старшую дочь замуж отдаю,
Она бы стала суженою верной!
Нарушил князь, ты волюшку мою. –
Царь гневно оглядел дружину князя,
И Лалетины взгляд сумел поймать:
«О, взор пылает! Не бывать сей связи!
Я не позволю волю нарушать!» –
Царь встал, и замерла дружина князя:
В ней первый – седовласый богатырь,
Видна полтина по летам тут сразу –
Он был дружине, словно поводырь.
Во взгляде – мудрость смелостью гонима…
А рядом близнецы – плечом к плечу:
Их души к оскорблениям ранимы
К царю-отцу! К царю и палачу!
Как львы дружинники пред ним стояли,
Как коршуны, как беркуты стеной,
Не примиреньем взоры их сверкали:
Готов был князя защитить любой!
А руки, как кувалды в рукавицах
Держали наготове все мечи…
Горели взоры, как костры на лицах:
– Ты, князь, теперь с дружиною молчи!
Вы что, как грифы распушили перья? –
Колдун взревел, взор гневом напоён, –
Не укажу сватам я тут на двери,
Я поведеньем вашим возмущён!
Вы смеете царю не подчиниться!?
И напоили гневностью сердца?!
Вам ваша жизнь теперь лишь будет сниться –
Не обойду ни одного лица!
Дочь младшая к ногам его склонилась,
А слёзы по щекам текли рекой:
– Прости, отец, что в первый раз влюбилась,
Прости, что полюбила всей душой!
Ты говорил, что полюблю – полюбят,
*Такмак – утёс, составляющий ряд отрогов
Тепло отдам – подарят во стократ…
О, пусть великой милостью пребудет
Любовь, что уберёт в сердцах разлад.
Твоя любовь бездонна, безгранична,
Ты помоги, наполнится и мне,
Базаиха-сестра к ней безразлична,
Любовь живёт как первый луч во мне!
– Ты что себе позволила, сестрица?!
Ослушалась отца, громишь меня!
Такое может в страшном сне присниться,
И я полна любви, её огня!
Я преклоню колено пред супругом,
Кольцом совьюсь, чтоб только угодить,
Раскинусь перед ним цветочным лугом…
Меня он должен первой полюбить!
А если не полюбит, пожалеет…
– Иль вы забыли, чей сегодня трон?!
Я – Енисей! Велю молчать! Кто смеет
Ослушаться?! В пустых словах лишь звон!
И вы, мои любимицы, дрожите!
Родительское слово вам пустяк?!
А жениха как делите! Стыдитесь!
Да что о вас подумает Такмак?
К ногам хотите пасть? Ну что ж, падёте!
Где гордость ваша девичья и честь?
Вы даже миг теперь не проживёте…
О, как противна мне – дочерня лесть!
Колдун взмахнул своей рукой могучей,
И грохотом наполнился простор,
Был взор отца непримиримо-жгучим,
К себе не принял он ничей укор.
И вся дружина с князем превратилась
В огромное нагроможденье скал:
Тут «Дед-скала» в раздумье затаилась –
Богатыря застыл на ней оскал.
И братья «Близнецы» из той дружины –
Замёрзла в камне каждого душа…
И «Рукавицы» с «Грифом» из былины,
И «Большой беркут» смотрит не дыша.
И «Львиные ворота» открывают
Как будто вход в пристанище Богов…
Тут вся дружина в камне пребывает
И князь Такмак стоит среди «Столбов».
И эти изваянья омывают
Базаиха и Лалетина дочь…
И реками с тех пор их величают,
У ног богатырей и день, и ночь
Всё ластятся сестрицы, как хотели…
И только ветры росомахой злой
То выли среди скал, а то свистели
Метелями холодною зимой.
Дождями размывая те отроги –
Богатырей причудливых овал,
Образовали ниши, как берлоги,
То козырьки, то трещины средь скал.
И только Ночь, окутав великанов,
Смиряет боли каменных их душ…
Не вырваться и рекам из капканов –
Тоской звучит их величальный туш.
Но слишком высоко поднял корону
Наш царь царей, и Солнце напекло,
Сердитый Енисей лишился трона –
Рекой могучей в степи понесло.
Растаял Енисей от жгучей ласки,
Как ни могуч и как ни грозен был…
Слагаются о нём былины, сказки,
Чтоб человек ту мудрость сохранил.
С тех пор колдун широкой и могучей
Течёт рекой от тех далёких дней,
И злой в порогах Енисей, ревущий,
Но нрав его спокойней средь степей.
К нему спешат и Абакан и Мана,
Тунгуска, Кан и Ангара спешит,
И он, встречая реки, без обмана
Душою слиться с каждой норовит.
И только с Ангарой чуть слышный шелест
В нём выдаёт влюбленного юнца,
Он в ней с восторгом сохраняет прелесть,
Не отвернув счастливого лица.
Но иногда от мыслей чуть взгрустнётся,
Как вспомнит непокорных дочерей,
И гневом на порогах чуть забьётся –
Для сердца нет их лучше и милей.
Базаиха от гнева горько плачет,
Теряя силы, покрываясь льдом,
И боль свою неизлитую прячет,
Вздыхая, что потерян отчий дом.
А Моховик, Калтат, Инжул и Корбик*
Придали силы ей своим теплом:
И исчезают те минуты скорби –
Они с ней написали новый том
О лесе (что сплавляют) и плотинах,
О мутном взоре своенравных вод,
Что скалы слева – песня из былины,
Что справа среди леса есть проход,
Что средь долины мчится и хлопочет
И манит чистотой прозрачных вод,
Подарит силы, счастья напророчит,
Что любит всей душой её народ.
Про гору ту, что речка омывает –
Гора похожа видом на диван,
Базаиха – правый приток реки Енисей, её протяжённость – 128 км.
*Моховик, Калтат, Инжул и Корбик – левые притоки реки Базаихи.
*Лалетина – левый приток Енисея
*Ряд отрогов, составляющих утёс Такмак: крайняя северная площадка –
Малька», «Большой Беркут», «Монгол», карандашеобразный «Тотем».
С восточной стороны параллельно – «Первый и Второй Буруны»,
в одном из которых находится сквозная ниша - «Голубые ворота».
Шагонар –город на севере Тувы, через который течёт Енисей
С «Дивана» тем простором удивляет,
Взяв душу красотой своей в капкан.
Там Суриков творил свои картины:
На этой «Вышке» жаворонков трель
Услышит каждый, как веков былины,
Средь красоты речушек, рек, земель…
И Лалетина* часто тосковала,
И ластилась у ног своей судьбы,
Она по левой стороне бежала
И обнимала водами «Столбы».
Где, словно страж, застыл Такмак любимый
От «Малька» и до «Голубых ворот»,
Утёс по красоте неповторимый…
Полюбоваться им идёт народ.
Сквозная ниша – оберег безбрачья
Над Лалетиной высится века,
И только радуга висит, как сватья
Для любящих – такая связь легка…
Отец их подчинил своей гордыне,
И полнотою вод своих пленил,
Они в него вливаются поныне –
Колдун сердца притоков покорил!
Особенность его – ассиметричен:
Земель он справа больше захватил
В пять раз, чем слева! Этим симпатичен!
Средь городов он нрав свой не смирил.
От Шагонара* он течёт, петляя
Сквозь города, тайгу, среди степей,
Легенд и мифов мудрых набирая,
Чтоб Песней зазвучать в сердцах людей.
В посёлке Диксон он впадает в море –
Так в Карской бездне отыскал приют,
Чтоб в этом буйном неумолчном хоре
Был голос различим его причуд.
И только ночью под шатром искристым,
Купая в своих водах Небеса,
Темнея взором, становился мглистым,
Запрятав под волнами чудеса.
И тихий рокот, будто спесь ворчанья,
Кипела пеной гнева в валунах,
Как будто наставленья на прощанье
Он раздавал на колдовских правах.
И словно витязь по тайге дремучей
Он прорезался смело, свысока,
Срываясь птицею с огромной кручи,
Напоминая пеной облака.
Манил в глубины, тайнами играя,
Был женихом завидным, как барон,
По всей земле от края и до края
Он красотой срывал сердечный стон.
Как был царём – так и царём остался!
И молодея, мудростью пленял,
Он, как султан – притоками питался,
И сам любовь, как рыцарь раздавал.
Озёра, лучезарные долины
В его объятьях красотой разят…
И лишь «Столбы» – те скалы исполины
О тайнах его власти говорят…
