Основу системы, вероятно, любой работы Пелевина определяет устарелая психологическая модель: «Инь – Ян». В отличие от многих других современников Пелевин формирует системы собственных творений таким образом, что маленькие архетипические формы делаются явными практически для каждого, читателя, который ничего не смыслит в эзотерике. Из-за данного качества прозы Пелевина абсолютно объективно можно упрекнуть в излишнем пристрастии писательским конструктивизмом. Однако «Омон Ра» представляет собой приятное исключение в творчестве писателя. Здесь конструкция собственными заостренными углами очевидно никак не выступает из тела текста, вследствие чего и формируется представление, будто бы её здесь и нет совсем. В этом плане «Омон Ра» может показаться наиболее художественным текстом. Вероятно, за данное качество рассказ Виктора Пелевина был выделен Борисом Стругацким в одном из его интервью. Однако конструкция у «Омон Ра», конечно же, есть, и в ее основе лежит опять-таки один из центральных архетипов, а именно архетип Самость. Эго (или «Я») главного героя мучительно и болезненно на протяжении многих лет стремится постичь суть и смысл своего существования. Но суть человеческой жизни не сводится к Эго, а состоит в Самости. (Этот же архетип, кстати, образует центральную опору конструкции романа Льва Толстого «Война и мир»)
Кажется, лишь в самых последних строках произведения герой приходит, если не к осознанию самого себя, то, по крайней мере, к смутной догадке, что его назначение вовсе не в героической гибели при имитации полета на Луну. Оно в прозаической жизни, отмечаемой через определенные промежутки времени невкусным обедом из макаронных звездочек и отварного риса с курицей.
Финальная сцена естественно вытекает из поиска Самости: «Из зеркала на меня посмотрел молодой человек с очень давно не бритой щетиной; его глаза были воспалены, а волосы сильно всклокочены. Одет он был в грязный черный ватник, в нескольких местах вымазанный побелкой, и имел такой вид, словно спал последней ночью черт знает где».
Главный герой романа — мальчик Омон Кривомазов, названный так отцом, бывшим милиционером. Он с детства мечтает о космосе и, пытаясь осуществить свою мечту, вместе с другом Митей поступает в летное училище имени А. Мересьева, где будущих пилотов учат не только полетам, но и «подвигам» — всецело и безотказно отдаваться воле родины, порой даже жертвуя своей жизнью.
По мнению В. Губанова, роман «вобрал в себя все достоинства, присущие произведениям Пелевина: непредсказуемый сюжет, глубокий смысл и оригинальность символики». Сюжетная линия построена на взрослении Омона, познавании им окружающего мира; но на первый план выступает тоталитарная реальность, от давления которой главный герой по мере взросления пытается освободиться. Автор разрушает миф о героической советской космонавтике, обвиняет тоталитарный режим в откровенной симуляции полетов в космос: «Единственным пространством, где летали звездолеты коммунистического будущего... было сознание советского человека».
Государство в «Омоне Ра» — это колоссальная всепоглощающая конструкция, создающая миф о социалистических подвигах путем тотального обмана и мистификации, эксплуатирующая живых людей в качестве автоматики, где растворяется все личное, превращаясь в единицу всеобщего. Произведение поражает многообразием символов вездесущего режима. Центральным образом романа является космос, олицетворяющий собой коммунизм. И действительно, детство главного героя окрашено космической тематикой: «Из своего детства я запомнил только то, что было связано, так сказать, с мечтой о небе... Я жил недалеко от кинотеатра «Космос». Над нашим районом господствовала металлическая ракета, стоящая на сужающемся столбе титанового дыма, похожем на воткнутый в землю огромный ятаган... Я очень любил фильмы про летчиков, с одним из таких фильмов и было связано сильнейшее переживание моего детства... Первым проблеском своей настоящей личности я считаю ту секунду, когда я понял, что кроме тонкой голубой пленки неба можно стремиться еще и в бездонную черноту космоса... Передо мной была просто освещенная прожектором мозаика на стене павильона, изображавшая космонавта в открытом космосе, но она за один миг сказала мне больше, чем десятки книг, которые я прочел к этому дню». Все это очень похоже на вездесущие шедевры советского агитпропа, сулящие светлое будущее.
В пионерлагере «Ракета», в который ребят отправляют родители Митька, происходит эпизод с картонным звездолетом:
«Сзади долетели быстрые шаги — я обернулся и увидел Митька.
— Точно, — сказал он, подходя.
— Что точно?
— Смотри, — он протянул мне ладонь, на которой было что-то темное.
Я разглядел небольшую пластилиновую фигурку, голова которой была облеплена фольгой.
— Там внутри было маленькое картонное кресло, на котором он сидел, — сказал Митек.
— Ты что, ракету из столовой разобрал? — спросил я.
Он кивнул.
— Когда?
— А только что. Минут десять назад. Самое странное, что там все...— он скрестил ладони, образовав из пальцев решетку.
— В столовой?
— Нет, в ракете. Когда ее делали, начали с этого человечка. Слепили, посадили на стул и наглухо обклеили со всех сторон картоном.
Митек протянул мне обрывок картонки. Я взял его и увидел очень тщательно и мелко нарисованные приборы, ручки, кнопки, даже картину на стене.
— Но самое интересное, — задумчиво и как-то подавленно сказал Митек, — что там не было двери. Снаружи люк нарисован, а изнутри на его месте — стена с какими-то циферблатами».
Этот эпизод невольно вызывает ассоциации с тоталитарным режимом, лишавшим человека свободы.
Другой эпизод, описывающий советскую реальность, происходит также в пионерлагере «Ракета», когда «эхо... странного открытия» настигает ребят на следующий день. Омон, вынужденный по воле вожатого лагеря ползти в противогазе по длинному коридору корпуса, неожиданно осознает: «Еще через несколько метров мои слезы иссякли, и я стал лихорадочно искать какую-нибудь мысль, которая дала бы мне силы ползти дальше, потому что одного страха перед вожатым было уже мало». «Мысль, дающая силы ползти, — коммунизм, придуманный для советских людей, живущих в ужасных условиях (ползущих в противогазе), на тот случай, если карательная система (вожатый) перестанет их пугать» — так комментирует этот эпизод В. Губанов.
Тоталитарная система преследует Омона и в более поздние этапы его жизни. Роман можно разделить на четыре части, конец каждой из которых отмечен появлением незамысловатой еды: «Обед был довольно невкусный: суп с макаронными звездочками, курица с рисом и компот». Эти детали очерчивают запрограммированную системой жизнь героя. Шаблонное меню отображает определенный режимом образ жизни, кажущийся единственно правильным и вероятным. Сначала Омон спокойно относится к происходящему с ним — «съедает» все предложенное; но, чувствуя давление режима, он противится ему, протестует: «Обычно, допив компот, я съедал все разваренные сухофрукты, но в этот раз съел почему-то только сморщенную горькую грушу, а дальше почувствовал тошноту и даже отпихнул тарелку». В итоге, в самом конце произведения Омон отказывается от мечты о коммунизме, поняв всю сущность тоталитарной системы; теперь он смотрит на нее со стороны, а не изнутри: «Я уселся на лавку, сидевшая рядом женщина рефлекторно сжала ноги, отодвинулась и поставила в освободившееся между нами пространство сетку с продуктами — там было несколько пачек риса, упаковка макаронных звездочек и мороженая курица в целлофановом мешке».
Параллельно тоталитарной реальности, в произведении присутствует и мир, созданный сознанием самого героя. С детства он начинает создавать его, усвоив, что «можно глядеть из самого себя, как из самолета, и вообще неважно, откуда глядишь — важно, что при этом видишь». Примечательно то, что Омон является единственным очеловеченным персонажем во всем произведении, а другие персонажи — лишь функции и вспомогательные средства для строительства этого самого «второго» мира. Омон все воспринимает по-своему, и очень часто его впечатления отличаются от изначальной реальности: «И вот что я унес с предвечерней Красной площади — потемневшую брусчатку и худенькую фигуру в старом кителе, сидящую в инвалидном кресле и раскрывающую непослушный черный зонт» — так он говорит о человеке, отправляющем его на смерть. Кульминация в существовании этой реальности происходит, когда Омон осознает, что действительность, навязанная ему системой, существует только в его воображении, и очищает от нее свое сознание.
Двойная сущность героя явственно видна в его прозвище — вступив в ряды космонавтов, Омон получает позывной Ра. Это еще одно подтверждение двум мирам, которые он в себе совмещает: Омон — человек, преданный и подчиненный системе, человек-функция, действия которого — написанная заранее программа; Ра — составляющая божества, свободного от посягательств со стороны режима, самостоятельно создающего мир вокруг себя. Две ипостаси героя вынесены в название романа.
__________________________________________________________________________________________
Информация взята из источника.
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить следующую статью.
Вот ссылка на предыдущую.
