Западные аналитики задаются вопросом: почему Индия при Моди, став существенном винтиком в стратегии США в Индо-тихоокеанском регионе, предпочитает более уютную для нее компанию с Китаем и Россией? Все началось с саммита Путин-Си Цзиньпин в этом году в Москве 5 июня. Эта встреча была не просто двусторонняя, она подняла Евразийский интеграционный процесс на новый уровень. Путин и Си обсудили все, начиная от прогрессивной взаимосвязи «Нового Шелкового пути» с Евразийским Экономическим Союзом, особенно в Центральной Азии и вокруг нее, до их согласованной стратегии для Корейского полуострова.
Выделялась особая тема: они обсуждали, как соединительная роль Персии в древнем Шелковом пути будет воспроизведена Ираном в новой инициативе «Один пояс – один путь» (BRI). И это не подлежит обсуждению. Особенно после того, как российско-китайское стратегическое партнерство, менее чем за месяц до московского саммита, предложило явную поддержку Тегерану, сигнализируя, что простая смена режима не будет принята, говорят дипломатические источники.
Путин и Си Цзиньпин утвердили дорожную карту на Петербургском экономическом форуме. И взаимосвязь Большой Евразии продолжилась сразу после саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Бишкеке с двумя важными собеседниками: Индией, членом БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка) и членом ШОС и наблюдателем ШОС Ираном. На саммите ШОС за одним столом сидели Путин, Си Цзиньпин, Моди, Имран Хан и иранский Роухани. Над происходящим, как концентрические дамокловы мечи, нависали американо-китайская торговая война, санкции против России и взрывоопасная ситуация в Персидском заливе.
Роухани мастерски разыграл свои карты, описывая механизм и последствия экономической блокады Ирана со стороны США, что заставило Моди и лидеров центральноазиатских государств обратить более пристальное внимание на российско-китайскую «Дорожную карту Евразии». Это произошло, когда Си дал понять, что китайские инвестиции по всей Центральной Азии в бесчисленные проекты BRI будут значительно увеличены.
Россия и Китай дипломатично интерпретировали произошедшее в Бишкеке как «жизненно важное для перестройки мирового порядка». Важно, что объединение RIC – Россия-Индия-Китай – не только провело трехстороннюю встречу, но и запланировало повторение встречи на предстоящем саммите G20 в Осаке. Дипломаты клянутся, что «личная химия» Путина, Си и Моди сотворила чудеса. Формат RIC восходит к старому стратегу-востоковеду Евгению Примакову конца 1990-х. Он должен быть истолкован как краеугольный камень многополярности 21 века, и нет никаких сомнений в том, как он будет истолкован в Вашингтоне.
Индии, важном винтике в Индо-тихоокеанской стратегии США, становится уютно с «экзистенциальными угрозами», исходящими от России и Китая, этого «равного конкурента», которого боялись с тех пор, как отец-основатель геополитики/геостратегии Хэлфорд Маккиндер опубликовал свой «географический поворот истории» в 1904-м году, наконец, проявился в Евразии. RIC также был основой, на которой создавался БРИКС. Москва и Пекин дипломатично воздерживаются от этого заявления. Но с бразильским президентом Ж. Болсорано, рассматриваемым как простой инструмент администрации Трампа, неудивительно, что Бразилия была исключена из саммита RIC. В пятницу состоится формальная встреча БРИКС прямо перед началом G20, но реальная сделка состоится в RIC.
Обратим внимание на посредника. Внутренняя триангуляция RIC чрезвычайно сложна. Например, на саммите ШОС Моди заявил, что Индия может поддерживать только проекты подключения, основанные на «уважении суверенитета» и «региональной целостности». Это был своеобразный код для пренебрежения инициативой «Пояса» и дорог – особенно из-за флагманского Китайско-Пакистанского экономического коридора, который как настаивает Нью-Дели, незаконно пересекает Кашмир. Однако Индия не заблокировала итоговую Бишкекскую декларацию. Важно то, что двусторонние отношения Си и Моди в ШОС были настолько благоприятными, что министр иностранных дел Виджай Гокхале был вынужден описать его как «начало процесса после формирования правительства в Индии, чтобы теперь заниматься Индо-китайскими отношениями с обеих сторон в более широком контексте 21-го века и нашей роли в Азиатско-тихоокеанском регионе». В октябре в Индии состоится неформальный саммит Си и Моди. И они снова встретятся на саммите БРИКС в Бразилии в ноябре.
Путин отличился как посредник. Он пригласил Моди быть почетным гостем на Восточном экономическом форуме во Владивостоке в начале сентября. Суть отношений заключается в том, чтобы показать Моди преимущества активного присоединения Индии к более широкому евразийскому интеграционному процессу вместо того, чтобы играть вспомогательную роль в производстве Made in USA. Это может даже включать трехстороннее партнерство по развитию «Полярного Шелкового пути» в Арктике, которое представляет собой, в двух словах, встречу инициативы «Один пояс – один путь» с Северным морским путем России. China Ocean Shipping (Cosco) уже является партнером российской компании ПАО «Совкомфлот», осуществляющей доставку природного газа как на Восток, так и на Запад из Сибири.
Си также начинает привлекать внимание Моди к возобновлению возможностей для коридора Бангладеш-Китай-Индия-Мьянма (BCMI), еще одного крупного проекта «Один пояс – один путь», а также улучшения связи между Тибетом и Непалом и Индией. Препятствия, конечно, остаются многочисленными, от спорных гималайских границ до, например, медленно развивающегося регионального всеобъемлющего экономического партнерства (RCEP) теоретического преемника 16 стран несуществующего Транстихоокеанского партнерства. Пекин непреклонен в том, что RCEP должен перейти в овердрайв. Одно из ключевых решений Моди – продолжать импортировать иранскую нефть. Россия готова помочь Ирану и утомленным азиатским клиентам, таким как Индия, если ЕС продолжит затягивать внедрение своего специального платежного средства.
Индия является одним из главных потребителей энергии Ирана. Иранский порт Чабахар абсолютно необходим, если «мини-Шелковый путь» Индии должен достичь Центральной Азии через Афганистан. С администрацией Трампа, санкционирующей Нью-Дели за его стремление купить российскую систему ПВО С-400 и потерю предпочтительного торгового статуса с США, приближение к мосту с участием поставщика энергии Ирана в качестве ключевого вектора, становится неупущенной экономической возможностью.
С учетом того, что после саммитов в Москве, Санкт-Петербурге и Бишкеке «дорожная карта» российско-китайского стратегического партнерства полностью укрепилась, акцент теперь делается на то, чтобы привлечь Индию к полноценному RIC. Взаимодействие Россия-Индия уже расцветает как стратегическое партнерство. И встреча Си-Моди, казалось, была бы ему в унисон. Осака может стать геополитическим поворотным пунктом, консолидирующим RIC навсегда.