…Война застала нас в Осьмине. Мне было 3,5 года. Ввиду быстрого наступления немцев, буквально за день до их прихода, мать успела погрузить пожитки на телегу, уложила сонных детей на телегу и отправилась к месту погрузки на поезд в Гатчину. Путь был неблизкий. Из всех сёл на эту дорогу выходили и выезжали толпы беженцев сплошным потоком. Нас неоднократно обстреливали немецкие самолёты. У меня имеются смутные воспоминания, что в этих случаях мы прятались под телегой. Мать закрывала меня платком, где я чувствовал себя в полной безопасности. Хотелось выглянуть, посмотреть на самолёт.
Смутно припоминаю, что был такой случай. Я сидел в телеге, болтал ногами, а рядом шёл солдат с винтовкой, хмурый и неразговорчивый. Потом мне рассказали, что я решил поговорить с ним. Я сказал ему: «Дяденька, ты не туда идёшь. Иди назад! Там в нашем огороде сидит немец. Иди и застрели его из своего ружья». А у нас в саду, действительно, разорвался немецкий снаряд, отчего наш дом покосился. Поскольку было много разговоров об этом, я решил, что там, в огороде, был немец. Солдат ничего не ответил, лишь зло посмотрел на меня и быстро ушёл вперёд. Спустя какое-то время этот же солдат шёл вдоль колонны и всем объявлял, что впереди взорван мост и прорвались немецкие танки, нас всех ждёт засада. Возникла паника, все развернулись и поехали назад. Видимо, мы отъехали ещё недалеко, потому что очень скоро вернулись. А когда въезжали в городок, нам встретился один знакомый, который очень удивился нашему возвращению. Мать рассказала ему о причине этого возвращения. На что он ответил, что таких солдат ищут и расстреливают на месте. Не было ни прорыва танков, ни взрыва моста. А такие слухи распространяют немецкие диверсанты, переодетые в форму наших солдат, с целью срыва эвакуации населения. Он также предупредил, что немцы уже близко, вот-вот займут городок и посоветовал немедленно уезжать. Быстро темнело. Мать не знала, что делать. Надо было дать детям отдохнуть, накормить лошадь. Чуть свет она вновь запрягла лошадь, положила сонных детей в телегу. И, чтобы ни в коем случае не возвращаться, забросила в крапиву ключ. И мы уехали. И почти в полном одиночестве благополучно доехали до станции, где предстояла погрузка на поезд. При въезде на станцию знакомый нам сообщил, что немцы уже вошли в городок, а дом наш сгорел.
Некоторые моменты я помню отчётливо. Когда мы ждали поезд, над нами в небе дрались два самолёта. Были слышны пулемётные очереди. Один из самолётов задымился и стал падать. Судя по всему, это был наш самолёт, потому что многие женщины закричали, заплакали. Вероятно, мать была озабочена тем, куда девать казённых лошадь и телегу, ходила к военному коменданту. Он сказал, чтобы она их отдала каким-нибудь солдатам и взяла расписку. Мать так и сделала. Шла колонна солдат. Старшина охотно согласился взять телегу и лошадь, написал расписку на клочке бумаги, которую мать хранила всю войну.
Помнится, что ехали в поезде очень долго, подолгу простаивая на запасных путях, пропуская воинские эшелоны. Часто приходилось отбиваться от мародёров и грабителей. На одной из остановок в поле родные ушли, возможно, для добычи картофеля или топлива для печки, а меня оставили «охранять имущество». Подошёл какой-то дяденька, ласково поговорил со мной, пересадил меня на другое место. А мешок, на котором я сидел, взвалил на плечи и пошёл к выходу. К счастью, как раз в вагон входила сестра. Видимо, она узнала наш мешок, быстро разыскала маму. Та побежала за грабителем. А он с мешком шёл через поле, к лесу. Мать стала кричать, тот припустил бегом, прямо в лес. Но скрыться там ему не удалось. Навстречу ему из леса вышли наши солдаты. Видимо, они быстро поняли ситуацию и стали его окружать. Тот бросил мешок и попытался скрыться. Мы не знаем, поймали его или нет. Мать побежала к поезду. Едва она втащила мешок в вагон, как поезд тронулся.
(из воспоминаний Цепелева Ю.И.)